Любовь больше, чем правда - Александр Ермак

– Не торопитесь, – преградил ей путь расторопный старичок.

Со своих шпилек Катя смотрела на него как Ниагара в полноводье:

– Надеюсь, вы не будете удерживать меня силой. Я ведь могу и отвернуть вам что-нибудь ненароком. Самостоятельно. Или пожалуюсь личному жениху. И не думайте, он не посмотрит, что вы миллионер. Возьмет и набьет вам вашу такую морщинистую и похабную морду…

– Ха-ха-ха…, – подло рассмеялся Пилеменос. И не сдвинулся с ее дороги ни на пядь.

– Что с вами? – заподозрила неладное готовящаяся прорвать плотину Катя, – У вас что: чемпионский пояс по боксу?

Страдавший отдышкой миллионер от смеха закашлялся:

– Нет. Кхе-кхе… Но знаете ли вы, кто ваш жених?

Ничтоже сумняшеся, Катя подняла свои до чего же симпатичные брови:

– Константин Пиль – ведущий телеигры «Угадай обезьяну»…

Старик откашлялся и, не спеша, вернулся на рабочее место. Налил себе слабоминерализованной воды и запил ею млечную таблетку. И только прочувствовав удачное попадание последней в пищевод, продолжил:

– Да, это так. Но вы угадали не все. Константин Пиль – это еще и Костас Пилеменос – мой единственный сын…

Катя чуть было не села в собственную лужу:

– Вы шутите?…

Старик, довольный произведенным эффектом, молчал. А Катя погрозила ему пальчиком:

– Конечно, вы шутите. Константин говорил, что у него простой, самый обыкновенный отец. Что он только очень занят как миллионер Пилеменос какой-нибудь, как…, как вы…

Но гадкий старик не шутил. Он развернул в Катину сторону фотографию, вмонтированную в огромный золотой самородок:

– Взгляните-ка на это…

На борту шикарной яхты «Фатер унд Киндер» стояли, крепко по-семейному обнявшись, старик Пилеменос и до чего же красивый Константин.

– Не может быть…, – чтобы не упасть, бросилась в незанятое кресло Катя, – Сын взаправдашнего миллионера Пилеменоса… Так вот она – страшная тайна Константина. Он стеснялся своего могущественного отца… Вы – его настоящий отец. Тогда вам будет вдвойне стыдно, если я расскажу Константину о ваших нелепых домоганиях и притязаниях…

Но Пилеменос вслед за таблеткой спокойно проглотил и это:

– Нет, это тебе будет стыдно, милочка… Взгляни-ка теперь вот на такие фотографии…

И он швырнул на электромагнитные девичьи колени нелегкую папку Гнудсона.

Катя раскрыла ее и отшатнулась, насколько это было возможно:

– Боже. Откуда они у вас? Какая низость… Но я ведь ничего плохого не делала…

Пилеменос тактично улыбнулся:

– Это ты будешь объяснять своему жениху. Мы отошлем ему эти, а также и другие, еще более пикантные снимки. Мой фотограф большой мастак по монтажу. Сделает все, как закажем. Какие позы вы предпочитаете в постели? Каких партнеров: белых, черных, желтых, красных?… Может быть девчушку или групповушку?… Или может быть с использованием всяких там, знаете ли, штучек…

Катя вспыхнула лесным пожаром:

– Как вам не стыдно… Вы, вы самая настоящая мразь… О, как вы непохожи на своего сына…

– Это он еще не похож на меня, – жестоко пригвоздил папаша, – Романтик. Еще слишком молод. Но он обязательно станет таким же… Катя, Таня, Маня, Соня, Лайза, Андромеда… Рано или поздно все смешаются в постели Пилеменоса Младшего…

Девушка захлопнула папку:

– Не дай бог… Но чего вы добиваетесь? Я все равно не пойду на поводу у вашей похоти, я не поддамся ни на провокацию, ни на уговоры…

– И не надо, – погладил себя в области активизировавшегося желудка миллионер, – Старик Пилеменос, если действительно захочет, сможет купить себе сотню таких постельных принадлежностей – блондинок, брюнеток и прочих там каштанок.

Мне нужно другое… Видишь ли, обезьянка. Ты не ровня Пилеменосам. Есть люди, которые едят бананы, и есть те, кто убирает за ними кожуру. И ты это распрекрасно осознаешь. А значит, тебе будет легче принять единственно верное в данной ситуации решение… Откажись от брака с Костасом, и я брошу к твоим ногам все фотографии заодно с негативами. И забуду о тебе, о твоем прошлом, настоящем и будущем. Более того, если ты выйдешь замуж за кого угодно, кроме Костаса, я подарю тебе вот это, – Пилеменос как заправский фокусник щелкнул пальцами и в руках его оказалось обалденное ожерелье черного жемчуга, – Это будет мой тебе свадебный подарок.

А Костас, Костас должен жениться на человеке своего овала, то есть, по меньшей мере, на Чиките Каплан. Пойми, наконец, речь идет не о девочке Кате и мальчике Коте. Сливаются две мировые финансовые империи, нефть и алмазы, Пилеменосы и Капланы. И никто не может стать на пути этого соития. Не будь наивной – в рамках нашего, повторяю, нашего с Капланом закона есть тысячи абсолютно законопослушных способов расстроить ваш брак. Я же предлагаю тебе самый безболезненный.

Пилеменос взглянул на нее почти по-доброму:

– Если честно, Катюша, ты мне со своей задорной непорочностью весьма и весьма симпатична. И будь я нищим, клошаром, идеалистом, я бы благословил вас с Костасом, не сомневаясь, на все четыре. Да хоть на восемь. Женитесь и продолжайте плодить нищету. Но вот несчастье. Я богат. И мне нужно позаботиться, чтобы и после моей смерти капитал Пилеменосов распухал. А капитал Капланов? Ты подумала? Что будет с ним, если он не попадет в надежные руки? Кто продолжит достойное дело Мойши Каплан, всех его заслуженных предков?…

Старик с укором поморщился:

– Ты не задумывалась обо всем этом. А могла бы и подумать. Среднее образование имеешь. И должна отдавать себе отчет в том, что нельзя подрывать основы самоей жизни, если у тебя нет на это серьезных оснований…

В общем, ты как никогда молода, и без труда найдешь себе еще какого-нибудь бармена или водителя-дальнобойщика. Нарожаешь ему кучу детишек и заживете вы большой и без сомнения дружной семьей, припиваючи приличного качества напитков…

Пилеменос осторожно, как оливковое масло, перелил из одной ладони в другую черный жемчуг:

– Возьмешь ожерелье сейчас или прислать его в день твоей, всех нас устраивающей, свадьбы?

Катя как на замедленной видеопленке сползла с кресла:

– Мне не нужно ничего, что напоминало бы о вас и вашем великосветском сыне. Я сделаю все, как вы хотите. Прощайте…

– Прощай, моя умница…, – слил жемчуг в ящик стола Пилеменос.

Он глянул в спину и ниже выходящей из кабинета Кати. Довольно потер свои вспотевшие ладони.

16.“Прощай, любимый город!”

С глубокой печалью на лице вернулась Катя домой. На столе ее ждала записка «Буду ближе к сегодняшнему вечеру. Твой любимый навсегда.»

– Прощай, мой любимый, навсегда…, – поцеловала она с диким плачем записку и тут же разорвала ее в пух и прах.