Доклад Генпрокурору - Вячеслав Денисов

– Как это не тороплюсь? – подскочил хозяин «Жигулей», и глаза его впервые за все время нахождения в отделении зажглись живым огнем. – Рад, что все завершилось установлением истины. Барса я не убивал.

– Верю, верю... – дождавшись, пока шаги отпущенного на свободу пленника затихнут в коридоре, Смайлов объяснил: – Его сейчас «поведут» от порога. А криминалист из Генеральной Молибога всю «восьмерку» на образцы скопировал. Как в последний раз. Мне начинает нравиться, как работает Кряжин.

– А алиби у нашего друга нет, – заметил Гариков.

– И это не факт того, что в арке ворот в ночь на двенадцатое был он, – то ли добавил, то ли возразил старший опер. – Янин сейчас мог переживать по причине украденной вечером одиннадцатого числа дамской сумочки из джипа на Ильинке. Но как работает Кряжин, мне начинает нравиться.

Весь последующий день ничего из ряда вон выходящего не происходило. Дважды в Москву звонил Кряжин, трижды в Тернов звонил Игорь Смайлов. Они перезванивались, потому что так было установлено договоренностью. Но сообщить следователю что-то, что могло вызвать у него живой интерес, оперативник МУРа не мог. Служба наружного наблюдения водила Янина по городу, и ее сообщения были куцы и двусмысленны, как автобиография пессимиста. «Заехал по адресу такому-то...», «пообедал в кафе «Марокко»...», «купил в магазине «Одежда для мужчин» джинсы...»

Ничего примечательного, указывающего на то, что гражданин Янин имеет хотя бы крохотный интерес к проблеме выживаемости депутатов Государственной думы.

Помимо кратких сообщений от «наружников», приходилось принимать еще и сообщения от граждан, среагировавших на объявление, засветившееся на телеэкране. Назывались приметы «восьмерки» и номера телефонов, по которым следовало незамедлительно доложить об обнаружении. Номера числились за МУРом, о Кряжине, понятно, не было и слова.

Когда в таком городе, как Москва, начинают искать автомашину с минимальным количеством особых примет, но с максимально выраженным при этом волнением, доброхотов, желающих поучаствовать в боевике, оказывается очень много. В течение 18 июня Гариков и Смайлов приняли около двадцати сообщений, в которых значилась автомашина ВАЗ-2108 красного цвета. На каждое из них приходилось выезжать и обрабатывать полученную информацию. Как водится, в одном адресе нашли «восьмерку», но она была бордовая, в другом обнаружена красная, но «девятка», в третьем – «Тойота» с литыми дисками в виде «спиц». Восьмых моделей «Жигулей», соответствующих всем требованиям, было найдено за день две. Но хозяин первой вместе с машиной с одиннадцатого по двенадцатое число включительно провел на даче, и это видели минимум пять соседей по участку, а второй владелец «Жигулей» привел Смайлова в гараж и показал пальцем:

– Не эта?

Машина напоминала скомканный лист бумаги и, судя по сгибам, скомкана была не меньше года назад.

Спрашивается: почему Смайлов, выполняя указание Кряжина, не делал запроса в ГИБДД? Делал. Но, как опытный опер, мало на него надеялся. Ни одна группа лиц, собирающаяся участвовать в устранении депутата Госдумы, не будет избирать в качестве орудия преступления «чистое» транспортное средство. Угон тоже исключен. Не хватало еще попасть впросак из-за такой глупости! Машина наверняка перекрашена либо пригнана из соседней области. Либо была закамуфлирована так, чтобы на скорую руку ничего не стоило бы ее декамуфлировать. Потому МУР интересовали «живые» машины, которые могли видеть люди. Надежды, понятно, мало, ибо профессионал не станет разъезжать по городу на автомобиле, «замазанном» на  т а к о м  деле. Но стоит вспомнить самострел, оставленный в кармашке сиденья джипа...

А так профессионалы поступают?

Вечером, когда стало понятно, что Янин если и причастен, то в ближайшие дни проявлять себя не станет, Смайлов позвонил оперативникам и те сняли наблюдение.

Вечером Игорь, отсутствующий в кабинете около часа, зашел и с порога бросил:

– По «ноль-два» звонил какой-то малец со Смоленской. Требует тысячу рублей и последний диск Бритни Спирс за информацию о красной «восьмерке». Интересно, правда? Откуда маленькому шалопаю со Смоленской известно, что мы машину ищем? Телефон определили, в адресе живет Вакшенова Лилия Алексеевна. В свободное от досуга время Лилия Алексеевна исполняет обязанности секретаря судебного заседания в Московском городском суде.

– Да, я слышал, – подтвердил информацию Гариков, поднимаясь из-за стола, – что у секретарей в судах зарплата еще меньше нашей.

– Но каков наглец, а? – буркнул он, выводя «девятку» МУРа на дорогу. – Диск Бритни Спирс...

Далеко ехать не пришлось. Несколько кварталов – и Смайлов уже разговаривал с пришедшей в ужас от вымогательства сына Лилией Алексеевной.

– Тысячу рублей, говорите? – уточнила она, переводя взгляд с оперативников на восьмилетнего пацана. В руках он держал игрушку-трансформер за сто баксов и вызывающе посматривал на гостей. – Тебя кто учил так поступать? И откуда ты узнал о том, что милиция машину ищет?!

– По телеку сказали.

Гариков недовольно поморщился – кто-то из районных коллег явно перестарался.

– Ладно, парень, – прервал он запоздалый воспитательный процесс. – Где машину видел?

– Да вон она, за домом стоит, – и мальчишка побежал к настежь распахнутым дверям лоджии. – И стоит она тут всегда.

Перегнувшись через перила, Смайлов некоторое время смотрел вниз, потом выпрямился и бросил Гарикову:

– Глазам своим не верю.

На улице, обогнув дом, оперативники зашли с тыла и подошли к красной «восьмерке». Человек за рулем сидел, это было видно даже через тонированные стекла.

Смайлов распахнул дверцу и бросил:

– Привет, Янин!

Тот не ответил.

Янин лежал грудью на руле, и на лице его, обращенном к операм, застыло недоумение. Расслабленные и оттого похожие на раскисшие вареники губы свисли, и с них тонкой нитью тянулась розовая слюна. В машине пахло порохом и ванильным освежителем воздуха. Плохо, словом, пахло.

– Классно его «провели», – пробормотал Гариков, рассматривая совсем свежую кровь на воротнике и груди рубашки. – Звони-ка в МУР...

А вечером дня предыдущего, после разговора с муровцем, Иван Дмитриевич благополучно приземлился в новосибирском аэропорту Толмачево и почти сразу по выходе из терминала заметил двоих, стоящих поодаль от группы встречающих. Они отличались от остальных и могли даже не держать в руках табличку, призывающую незнакомого приезжего пойти им навстречу. Кряжин даже едва заметно улыбнулся, представив, как выглядел бы он, идя навстречу людям, держащим в руках фанерный щит с надписью: «Ст.сл-ль по ОВД ГП РФ Кряжин И.Д.».

Нет, таблички, конечно, не было. Были двое мужчин, одетых, как подобает людям, оказывающим уважение достойному гостю. Оба были в строгих костюмах с галстуками умеренных тонов и резко выделялись из разномастной толпы столь же умеренными эмоциями. Точнее, отсутствием таковых. По всей видимости, и они узнали его, потому что первое, что сделали, это расслабились. Старшего следователя Генеральной прокуратуры прокурору периферийной области Сибири приходится встречать не часто, поэтому в Новосибирск на служебной «Волге» он с водителем прибыл лично. Широкий в плечах, спортивного телосложения, без грамма лишнего жира, он выглядел на пяток лет младше Кряжина и на столько же сантиметров ниже.

Оказался он и неплохим собеседникам. Мысли излагал четко и довольно быстро ловил волну настроения Кряжина. Последнее Иван Дмитриевич ценил особо, потому как одним из главных качеств прокурорского работника считал умение понять именно настроение другого человека.

Между тем, как показалось Кряжину, прокурор области Пащенко не скрывал интереса к его делу и всячески старался натолкнуть собеседника на разговор честный и прямой. Тернов для Москвы – город-призрак, и если уж случилось так, что он вызвал к себе интерес не при плановой проверке, а в ходе расследования уголовного дела, то юлить нечего. Хозяин здесь, безусловно, он – Вадим Андреевич, и, коль скоро его просили оказать всемерное содействие, он готов не просто оказать, но и лично встретить. Раз так, Иван Дмитриевич, то и ты должен видеть за такими шагами не должное, а коллегиальное. А потому – не темни и начинай рассказывать, пока до гостиницы не добрались...

Кряжин после встречи с цыганкой представлял Тернов этаким зловещим пустырем с дырявой металлической крышей, напоминающим огромный брошенный завод, внутри которого, не боясь Закона, бродят беглые каторжники, а сами защитники Закона сидят в крепостях и выбираются лишь для контратак. А еще после встречи с цыганкой Кряжину думалось, что Тернов по колено в воде, и через каждые несколько шагов вырыта яма. Проклятая цыганка...

На самом деле Тернов оказался милым городишкой, утопающим в зелени. Непонятно, зачем тут вообще нужна прокуратура. Когда машина въезжала в окраинные кварталы, подслеповатые, погруженные в темноту, Кряжин опустил стекло и стал вдыхать тяжелый, пропитанный сочной жизнью воздух.