Неукротимый Бру - Кэролин Зейн

Прижавшись спиной к стене, чтобы не упасть, Пенелопа сквозь еще не захлопнувшуюся дверь взглянула на Бру и облегченно вздохнула. Он еще жив. Слава Богу, слава Богу, еле слышно прошептала она. Она даже не представляла, что будет с ней, если его не станет. Мысль о жизни без Бру ее ужаснула. Она не может потерять его сейчас. Особенно сейчас, когда поняла, какой важной ее частью он стал.

Сделав глубокий вдох, Пенелопа прищурилась и закусила губы. Она обязана помочь ему.

— Пора убираться отсюда. — Джим нервно подошел к стойке бара, взял свой пистолет и навел его на Бру. — О'кей, мистер Брубейкер. Пора ехать. Донни завяжет тебе рот, чтобы ты поменьше болтал. Понятно?

— Мы что, убьем его потом? — явно разочарованно спросил Донни.

— Я тебе сказал, что еще не решил, — рявкнул Джим. — Я сам решу, когда придет время. А теперь заткни ему рот.

Пока Донни завязывал Бру рот кухонным полотенцем, Пенелопа решила, что пора приступать к активным действиям. Из разнообразных курсов по самозащите, которые ей приходилось посещать, девушка знала, что, если бандиты увезут свою жертву, шансов на спасение останется очень мало. А Бру должен остаться в живых, или ее зовут не Пенелопа Грейс Уэйнрайт. Сделав глубокий вдох, Пенелопа распахнула дверь и выскочила на самую середину кухни. Джим и Донни еще трудились над кляпом.

Бру широко открытыми глазами смотрел на нее. Беги, Пенелопа! Выбирайся отсюда, пока это возможно! — было написано у него на лице.

Послав ему успокаивающую улыбку, предлагающую сохранять спокойствие, Пенелопа дрожащими руками навела пистолет на преступников. Бру зажмурился. Может быть, если она представит, что перед ней консервные банки, все пройдет гладко, подумала она, молясь, чтобы случайно не ранить Бру.

— Бросайте оружие, вы, консервные банки! — рявкнула она, сама испугавшись своего громкого голоса.

Захваченные врасплох, Джим и Донни развернулись и уставились на нее, потом переглянулись, пытаясь решить, серьезно эта малявка говорит или нет.

— Консервные банки? — переспросил Донни.

— Я не шучу! — крикнула Пенелопа, взводя курок, и, перестаравшись, случайно его нажала. Звук выстрела прогремел в кухне, пуля снесла шляпу с головы Джима и прошила чайник.

Бру потрясенно глянул сначала на Джима, потом опять на Пенелопу.

— Оп-с, — выдохнула Пенелопа, глядя на пистолет.

Бру нахмурился.

— Черт, — пробормотал Джим, ощупывая голову.

Донни что-то залепетал.

— Я сказала — бросай оружие, непонятно? Быстро, мерзавцы! — рявкнула она. Отбросив назад волосы, девушка глянула на угонщиков и громко чихнула. Никогда еще она не чувствовала такой уверенности в себе. Может быть, это потому, что теперь она из консультанта по имиджу превратилась в шерифа.

— О'кей, — сказал Джим, кладя пистолет на стол, — только не надо нас убивать.

— Не знаю, буду я вас убивать или нет, — бросила в ответ Пенелопа. Широко расставив ноги, она едва на них держалась. — Это я еще не решила. Теперь, — она махнула пистолетом, — лечь на пол и руки за спину. Оба.

— О'кей. Только поосторожнее с этой штукой, — пробурчал Джим, настороженно косясь на прыгающий в ее руках пистолет.

Через пару секунд оба преступника лежали на полу, и Пенелопа, сдернув с шеи наверченные на ней шарфы, очень профессионально затягивала узлы на их руках и ногах. Подскочив к Бру, она развязала веревки, вынула кляп.

— Бру! — вскричала она, бросаясь к нему на колени и крепко обнимая. Она лихорадочно целовала его лоб, щеки, подбородок, нос и губы. — Бру, я так испугалась, — шептала она, смеясь и плача одновременно.

Бру обхватил лицо девушки ладонями, и лихорадочные движения прекратились. Он заглянул глубоко в ее глаза.

— Пенелопа. — Он ласково коснулся ее губ. — Слава Богу, все в порядке. — Он снова поцеловал ее, потом отстранил от себя и внимательно посмотрел ей в лицо. — Ты, без сомнения, самая удивительная женщина из всех, кого я знал.

— Правда?

Крепко прижав ее к себе, Бру кивнул, уткнувшись лицом в ее шею.

— Ага. — Он вздохнул. — Что же мне с тобой делать? А с другой стороны… — Он поднял ее лицо к себе и застонал. — Что же я буду делать без тебя?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Что они тебе сказали? — спросила Пенелопа. Бру положил телефонную трубку на старинный столик у камина и через гостиную в стиле вестерн подошел к Пенелопе. С того момента, как они связали угонщиков скота, прошел час. Бру и Пенелопа за это время успели принять душ, переодеться в чистые рубашки и джинсы, которые нашли в шкафу одной из спален.

Бру устало улыбнулся, подойдя сзади к ее стулу и опершись на спинку.

— Мак сказал, чтобы мы ждали здесь. Они оставили фургон в лагере, а сами вернулись в большой дом пару часов назад. Он говорит, что дорога к большому дому залита в нескольких местах и вода все еще поднимается, так что ехать домой мы не можем. Большой Дедди прилетит за нами на вертолете, когда дождь немного утихнет.

Пенелопа, покусывая губу, закатывала штанины джинсов, которые выбрала в шкафу.

— Ты уверен, что Джим и Донни надежно заперты в фургоне для скота?

Бру погладил Пенелопу по щеке:

— Эй, неужели моя маленькая героиня стала такой трусишкой? Иди сюда. — Бру обнял ее за плечи, привлек к себе и запустил пальцы в ее мягкие сияющие волосы. — Не беспокойся насчет этих двух идиотов. У них на руках прочные веревки, и сидят они за четырьмя крепкими железными стенками. А оттуда им придется переселиться в гораздо менее удобное помещение, чем машина. Так что торопиться им некуда.

Пенелопа улыбнулась:

— Ты прав.

— Я еще не благодарил тебя за то, что ты спасла мне жизнь?

— Уже несколько раз.

— Всего несколько раз? Этого мало.

Его верхняя губа приподнялась в улыбке, от которой у Пенелопы всегда вздрагивало сердце. Когда Бру посадил ее к себе на колени и склонился к ее губам, Пенелопа ощутила уже знакомый прилив страсти, уносивший ее в море блаженства. Пылая от вспыхнувших в ней чувств, Пенелопа обняла его обеими руками, стараясь отмести прочь воспоминания о том, что им пришлось пережить. Забыть даже о самой мысли, что она могла его потерять. Она крепче прижалась к Бру, страстно отвечая на его поцелуй, отчаянно желая слиться с ним, чтобы он понял, как нужен ей.

И все равно, хотя ей было неописуемо хорошо наедине с этим человеком, который заставил ее увидеть мир другими глазами, что-то мешало Пенелопе. Потому что где-то глубоко в подсознании она понимала: хотя, с одной стороны, сегодня она победила, но с другой стороны — провалилась.