Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит

После этого телефон больше не звонил. Часов в восемь, когда уже стемнело, Том спустился купить вечерние газеты. Он оглядел маленький холл и гостиничный бар, примыкавший к главному вестибюлю, высматривая человека, который мог бы оказаться Вэном. Он был готов ко всему, готов был даже увидеть Мардж, ждущую его сидя в кресле, по не увидел даже никого похожего на полицейского шпика. Купил вечерние газеты, пошел в небольшой ресторанчик в нескольких кварталах и стал читать. Полиция все еще не напала на след. Том узнал, что Вэн Хаустон, двадцати восьми лет, был близким другом Фредди, они вместе совершили путешествие из Австрии в Рим и собирались отсюда отправиться во Флоренцию, где, согласно газетной статье, оба постоянно проживали. Полиция допросила трех итальянских парней, двоих восемнадцати и одного шестнадцати лет, подозреваемых в совершении “зверского убийства”, но потом их освободили. Том облегченно вздохнул, прочитав, что на belissimo[30] “Фиате-1400” с откидным верхом не было найдено свежих и пригодных для целей следствия отпечатков пальцев.

Том медленно жевал свою costoletta di vitello [31], прихлебывая вино и проглядывая каждую колонку в поисках экстренного сообщения, которое в итальянских газетах иногда вставляли в номер в последнюю минуту. По поводу убийства Майлза больше ничего не нашел. Но на последней странице последней газеты прочитал:

“Barka affondata con macchie di sangue trovata nell' acqua poco fondo vicino San-Remo” [32].

Том быстро прочел заметку, охваченный большим страхом, чем когда тащил труп Фредди по лестнице или когда полицейские явились допросить его. Вот оно, возмездие! Кошмар стал явью, воплотившимся кошмаром были и сами слова заголовка. В заметке подробно описывалась лодка, и Том увидел мысленным взором все, что тогда произошло. Дикки на корме лодки, мчащейся на полной скорости, Дикки, улыбающийся ему, Тому. Труп Дикки, погружающийся в воду, оставляя за собой шлейф из пузырьков. В заметке высказывалось предположение, что обнаруженные в лодке пятна – следы крови, но с уверенностью это не утверждалось. Не говорилось, какие шаги полиция или кто-либо еще собирается предпринять в связи с этими пятнами. “Но уж что-нибудь полиция обязательно предпримет”, – подумал Том. Хозяин лодочной станции, вероятно, назовет точную дату, когда пропала лодка.

После этого полиция проверит, кто останавливался в гостиницах в тот день. Хозяин лодочной станции может даже вспомнить, что лодку не вернули два американца. Если полиция даст себе труд проверить проживавших в гостиницах, фамилия Ричарда Гринлифа бросится им в глаза, как красный флаг. В этом случае, разумеется, пропавшим без вести окажется Том Рипли – это он, возможно, был убит в тот день. Воображение Тома проследило несколько путей. Допустим, они будут разыскивать труп Дикки и найдут его. Теперь будет считаться, что это труп Тома Рипли. Дикки будет заподозрен в убийстве. Следовательно, на него падет подозрение и в убийстве Фредди. Дикки внезапно превратился в кровожадного злодея. С другой стороны, хозяин лодочной станции может не припомнить дня, когда ему не вернули лодку. Если даже он и припомнит, полиция может не проверить гостиницы. Возможно, итальянская полиция не настолько заинтересуется этим делом. Может быть. А может быть, и наоборот. Том сложил газеты, заплатил по счету и вышел. В гостинице он подошел к портье и спросил, не звонил ли ему кто-нибудь.

– Да, signer. Questo e questo e questo [33]. – Портье выложил перед ним на конторку записки, как игрок козырные карты.

Два раза звонил Вэн. Один раз Роберт Гилбертсон. (Кажется, это имя встречалось ему в записной книжке Дикки? Надо проверить.) Один раз звонила Мардж. Том взял бумажку в руки и внимательно прочитал итальянский текст: синьорина Шервуд звонила в три тридцать пять пополудни и будет еще звонить. Звонок был междугородний, из Монджибелло.

– Большое спасибо.

Том кивнул и собрал все записки.

Ему не поправилось, как поглядывает на него портье. Чертовы итальянцы такие любопытные!

Он сидел у себя в номере, сгорбившись в кресле, курил и размышлял. Старался вычислить, что по логике вещей должно произойти само собой, если он ничего не будет делать, и что может произойти в результате каких-либо его действий. Очень вероятно, что Мардж примчится в Рим. Очевидно, она звонила в римскую полицию, чтобы узнать его адрес. Если заявится к нему, придется снова превратиться в Тома и постараться убедить ее, что Дикки вышел на какое-то время, как он пытался убедить Фредди. Если ему это не удастся… Том нервно потер руки. Надо избежать встречи с Мардж, вот и все. Особенно сейчас, когда назревает эта история с лодкой. Если он встретится с Мардж, все пойдет наперекосяк. Все полетит в тартарары! Но если только он сумеет держаться твердо, не произойдет решительно ничего. Просто сейчас такой момент, такая критическая ситуация, в которой сошлись история с лодкой и нераскрытое убийство Фредди, и потому навалились затруднения. Но если он сумеет и дальше делать и говорить людям то, что нужно, с ним решительно ничего не случится. И скоро опять у него будет семь футов под килем. Он поплывет в Грецию или в Индию. Или на Цейлон. Куда-нибудь далеко-далеко, туда, где ни один старый приятель не постучится в дверь. Каким же он был дураком, когда думал, что может позволить себе жить в Риме! С таким же успехом он мог бы выставить самого себя на обозрение в Лувре.

Он позвонил на вокзал Термини и справился насчет завтрашних поездов в Неаполь. Их было четыре или пять. Том записал часы отправления всех. До теплохода на Мальорку пять дней, и это время он пересидит в Неаполе. Единственное, что ему нужно, – это разрешение полиции, и, если завтра ничего не случится, он его получит. Не могут же они вечно держать взаперти человека, на которого не падает даже тень подозрения, только для того, чтобы при случае подкинуть ему вопросик! Нет, завтра ему обязательно разрешат уехать. Должны разрешить. По всем законам логики.

Он снова поднял трубку и попросил портье, если позвонит мисс Марджори Шервуд, соединить с ним. По телефону он за две минуты убедит ее, что все в порядке, что он переселился в гостиницу только для того, чтобы ему не докучали телефонными звонками посторонние люди, а полиция могла бы найти его, если понадобится опознать подозреваемых, на которых она выйдет. Он скажет Мардж, что завтра или послезавтра вылетает в Грецию, так что ей не стоит приезжать в Рим. Кстати, он может полететь в Пальму самолетом из Рима. Раньше ему это не приходило в голову.

Он прилег на кровать усталый, по еще не готовый раздеться, так как чувствовал: сегодня еще что-то произойдет. Попытался сосредоточиться на Мардж. Он представил себе, как в это самое время она сидит у Джордже или взяла коктейль в баре гостиницы “Мирамаре” и долго, медленно потягивает его, обдумывая, звонить Дикки или нет. Он мысленно видел ее озабоченно нахмуренные брови, взлохмаченные волосы, как она сидит и ломает голову над тем, что сейчас происходит в Риме. Она сидит за столиком одна, ей не хочется ни с кем разговаривать. Том видел, как она встает и идет домой, собирает чемодан и назавтра идет к двенадцатичасовому автобусу. Он сам перенесся туда, стоял на дороге перед почтой, кричал ей, чтобы она не ездила, пытался остановить автобус, но не сумел…

Вся эта сцена растворилась в желто-сером, цвета песка в Монджибелло, водовороте. Том увидел улыбающегося Дикки в вельветовом костюме, который был на нем в Сан-Ремо. Костюм весь промок, галстук превратился в веревку, с которой капала вода. Дикки наклонился над Томом, потряс его. “Я плавал, – сказал он. – Том, проспись! Со мной все в порядке. Я плавал. Я жив”. Том извивался, уклоняясь от его прикосновения. Он услышал, как Дикки смеется над ним, услышал басовитый счастливый смех Дикки. “Том!” Голос был глубже, сочнее, лучше, чем самое удачное подражание Тома. Он заставил себя сесть на кровати. Тело было словно налито свинцом, движения медленны, будто он пытался всплыть, находясь глубоко под водой.

“Я плавал!” – звучал голос Дикки, гулко отдаваясь в ушах, словно доносился сквозь длинный туннель.

Том оглядел комнату, стараясь отыскать Дикки в желтом свете под лампой, в темном углу у высокого гардероба. Чувствовал, как глаза его расширились от ужаса, и, хотя знал, что его страх беспочвенный, все продолжал повсюду искать Дикки: под полузадернутыми шторами у окна, на полу по другую сторону кровати. Он сполз с постели, шатаясь пересек комнату и открыл окно, потом другое. Он был как бы в наркотическом опьянении. “Кто-то подсыпал какую-то дрянь мне в вино”, – подумал вдруг он. Том встал на колени перед окном, вдыхая холодный воздух, борясь со слабостью, как с врагом, который одолеет его, если он не напряжет свои силы до крайности. Наконец смог дотащиться до ванной и смочил лицо над раковиной. Слабость прошла. Теперь он знал – наркотик тут ни при чем. Он просто дал волю воображению. Потерял над собой контроль.