Как Запад стал богатым (Экономическое преобразование индустриального мира) - Н Розенберг

Глядя в прошлое, мы можем оценить неизбежность того, что период консенсуса не мог быть длительным, пока сохранялась разделенность двух видов власти. Наш собственный пост-викторианский опыт свидетельствует о том, что нет необходимости во взаимном усилении политических, экономических, религиозных и социальных институтов, но такое знание Марксу в его время было, скорее всего, недоступно. Напротив, эти институты могут быть взаимно враждебными, несовместимыми и взаимно разрушительными; либо они могут стать безразлично терпимыми друг к другу, так что богу будет воздаваться богово, а кесарю -кесарево. Вопрос о том, желательно ли единство общественных институтов, является давним предметом споров между утопистами, которые почти единодушно выступают в пользу единства, и либертарианцами, которые видят в такой институциональной согласованности тоталитаризм и отклоняют утопические пасторали со всеобщим согласием как простое тупоумие.

Заключение

Мы начали исследовать процесс обогащения Запада с хозяйственной системы средневековья. Многое в этой системе хозяйства привычно тем, кто знаком с современными идеологиями. Политическая власть и обычай, освященные религиозными нормами справедливости, определяли величину цен и заработной платы. Профессии, социальный и экономический статус, круг обязанностей и величина доходов тех, кто жил внутри системы (а позднее мы увидим, что многие туда не входили), переходили по наследству. Торговля на деньги существовала только в правовых разрывах, на стыке территориальных полномочий. Это общество знало единственный источник стабильности -- неизменность закона. Экономический рост является побочным продуктом изменений, и политическая, и религиозная идеология средних веков сражалась против ереси изменений, как только могла.

В сфере экономики можно на протяжении семи веков проследить начавшееся в средние века расширение торговли и производства. Первые четыреста лет этого периода совпадают со временем величайшего расцвета и развития феодального общества, и эта явная аномалия стала возможной благодаря исключительно феодальному плюралистическому механизму предоставления городам хартий, освобождавших от феодальных повинностей, -- что и создало пространство для расцвета торговли. На простейшем уровне современные экономисты могут опознать в этом расширении торговли результат стремления к эксплуатации сравнительных территориальных преимуществ, создававшихся региональной специализацией производства. Реакция на существование сравнительных преимуществ стала особенно бурной с крахом военного феодализма и подъемом централизованных монархий и представляла собой смесь пиратства, грабительских набегов и политической коррупции с одной стороны и предприимчивости, усердия и бережливости -- с другой. Все это подстегивало технологическое развитие и, в свою очередь, усиливалось им. В этот период экспансии Западная Европа создала активное купечество и обозначила пространство, где была возможна достаточная свобода торговли. Возникли также сеть рынков, коммерческих и финансовых связей и экономических институтов, которые уже за счет только количественного роста были способны порождать гораздо большие объемы торговли; все эти институты, не претерпев практически никаких видоизменений, оказались пригодными для использования технологий, созданных промышленной революцией.

Можно утверждать, что к 1750 году сам по себе рост торговли улучшил экономическое благосостояние как в силу роста специализации, так и благодаря специфике самого обмена, приносящего выгоду обеим сторонам. Одновременно имело место совершенствование методов сельскохозяйственного и ремесленного производства. В Англии, Франции и в Нидерландах переход от поместной организации сельскохозяйственного производства к индивидуальным крестьянским хозяйствам улучшил снабжение продуктами питания. Капитализм создал новое общество, привив к деревенскому миру мир городской, и этот процесс шел полным ходом задолго до промышленной революции. К середине XVIII века фабричная система производства была еще в будущем, но по большинству критериев Европа за века торгового капитализма развила полнокровную систему хозяйства, которая и была преемницей феодализма. Усовершенствование аграрных приемов создало класс безземельных сельских работников, которые не только были пригодны для альтернативных видов занятости, но и нуждались в них. Наконец, в своем стремлении к богатству Запад уже превзошел или сравнялся со всеми современными ему или предшествовавшими обществами.

4. Эволюция институтов, благоприятных для коммерции

Начиная с XV века, в европейской торговле господствовали частные торговцы, которых связывали с национальными властями сложные и переменчивые отношения. Для расширения торговли нужно было нечто большее, чем просто отказ от средневековой борьбы с торговлей по договорным ценам. Средневековое общество было не очень хорошо приспособлено даже к важнейшим видам межрегиональной торговли, и для ее расширения в XV и XVI веках потребовалось изобрести или освоить новые институциональные механизмы, которые бы вытеснили или дополнили старые средневековые институты.

Некоторые институциональные инновации служили сокращению торгового риска, как политического, так и коммерческого. В числе таковых были: правовая система, рассчитанная на принятие недискреционных, а значит, предсказуемых решений; переводные векселя, облегчавшие перевод денег и предоставление кредита, необходимого для коммерческих сделок; рост страхового рынка; замена произвольных конфискаций систематическим налогообложением -- и каждая из этих инноваций была тесно связана с развитием институтов частной собственности.

Широкомасштабной торговле стало тесно в рамках семейных фирм, в которых лояльность держалась на родственных связях. Требовалась концепция фирмы как некоей целостности, отличной от личности собственника и от семьи, и которая обеспечивала бы непрерывность связей между теми, кто в ней работает, и была способна, как и семейная фирма, создавать чувства долга и верности. Такое образование требовало не известного в ранней семейной фирме отделения собственности и сделок индивидуума от собственности и сделок предприятия. Изобретение двойной записи в бухгалтерии обеспечило такое разделение; может быть, еще более важным было то, что двойная запись фиксировала финансовую историю и финансовое положение предприятия, что позволяло вести с ним дела как с юридическим лицом, имея при этом некоторое представление о его способности отвечать по своим обязательствам.

Потребность в такой форме предприятия, которая порождала бы лояльность и доверие между людьми, не являющимися кровными родственниками, представляла собой лишь одну грань более широкой потребности: поднимающийся мир торговли нуждался в системе морали. Нужна была нравственная опора для сложной системы обязательств и ответственности: кредита, качества, обязательств относительно срочной поставки или закупки товаров, соглашений об участии в доходах от дальних экспедиций. Как уже отмечалось, система морали нужна была и для обеспечения лояльности при отсутствии кровно-родственных связей как основа доверия к решениям представителей фирмы, будь то капитаны торговых судов, управляющие отдаленными торговыми отделениями или торговые партнеры. Система этических норм феодального общества была построена вокруг военной иерархии, как и весь феодализм, и она не отвечала потребностям купцов. Система морали и религиозных убеждений, совместимых с потребностями и ценностями капитализма, возникла из бурных событий протестантской Реформации. Роль религии в развитии капитализма является одним из самых противоречивых вопросов истории экономики.

Наконец, на рост торговли существенно повлияли два политических фактора. Первым был меркантильный союз между королевскими властями и торговцами. Нет сомнения, что по сравнению с системой свободной торговли этот союз политиков и торговцев способствовал не росту, а сокращению торговли. Но по сравнению с прежними ограничениями этот союз больше способствовал росту торговли. Другим фактором было то, что военная мощь не была консолидирована в рамках одной империи, но раздробилась между несколькими королевскими правительствами. Начиная с XVI века, политическая власть в Европе все более начинала походить на олигополию, образованную сравнительно немногими правительствами. Но ни одно из них не сумело достичь монополии, и возникшая вследствие этого конкуренция за патронаж по отношению к торговле стала одним из существенных факторов автономизации хозяйственной жизни.

В силу тесных взаимосвязей между процессами подъема торговли и роста городов трудно отделить институты, изобретенные для нужд торговли, от институтов, обслуживавших потребности урбанизации. Даже важнейший для капитализма институт частной собственности при своем возникновении отвечал нуждам городской жизни не в меньшей степени, чем потребностям торговли.