Книга 1 - Владимир Высоцкий

ПЕСНЯ ДЛЯ ОТЪЕЗЖАЮЩИХ ЗА ГРАНИЦУ

Перед выездом в загранкуЗаполняешь кучу бланков,Это еще не беда.Но в составе делегацийС вами едет личность в штатском,Завсегда.А за месяц до вояжаИнструктаж проходишь дажеКак там проводить все дни,Чтоб поменьше безобразий,А потусторонних связейНи — ни — ни.Личность в штатском, парень рыжий,Мне представился в париже:— Будем с вами жить,Я — Никодим, жил в Бобруйске,Нес нагрузки, папа русский,Сам я русский,Не судим.Исполнительный на редкость,Соблюдал свою секретностьИ во всем старался мне помочь.Он теперь по долгу службы,Дорожил моею дружбойДень и ночь.На экскурсию по РимуЯ решил — без Никодима…Он всю ночь писал, и вот уснул,Но личность в штатском, оказалось,Раньше боксом занималасьНе рискнул.Со мною завтракал, обедалИ везде за мною следом,Будто у него нет дел.Я однажды для порядку,Заглянул в его тетрадкуОбалдел.Он писал, такая стерва,Что в Париже я на мэраС кулаками нападал,Что я к женщинам несдержанИ влияниям подверженЗапада.Значит, что ж, он может дажеЗаподозрить в шпионаже.Вы прикиньте, что тогда?Это значит не увижуЯ ни Риму, ни ПарижуНикогда.

МИШКА ШИФМАН

Мишка Шихман башковит,У него предвиденье,Что мы видим, говорит,Кроме телевиденья?Смотришь конкурс в СопотеИ глотаешь пыль,А кого ни попадяПускают в Израиль.Мишка также сообщилПо дороге в Мневники:„Голду Меир я словилВ радиоприемнике“.И такое рассказал,До того красиво,Что я чуть было не попалВ лапы Тель-Авива.Я сперва-то был не пьян,Возразил два раза я.Говорю, — Моше ДаянСтерва одноглазая.Агрессивный, бестия,Чистый фараон,Ну, а где агрессия,Там мне не резон.Мишка тут же впал в экстазПосле литры выпитой.Говорит: „Они же насВыгнали с Египета.Оскорбления проститьНе могу такого,Я позор желаю смытьС рождества Христова“.Мишка взял меня за грудь,Мол, мне нужна компания,Мы с тобой не как-нибудь,Здравствуй — до свидания.Мы побредем, паломники,Чувства подавив.Хрена ли нам Мневники,Едем в Тель-Авив!Я сказал, — я вот он весь,Ты же меня спас в порту,Но, говорю, загвоздка есть,Русский я по паспорту,Только русские в родне,Прадед мой — самарин,Если кто и влез ко мне,Только что татарин.Мишку Шихмана не трожь,С Мишкой прочь сомнения:У него евреи сплошьВ каждом поколении.Вон, дед параличом разбит,Бывший врач-вредитель,А у меня — антисемитНа антисемите.Мишка — врач, он вдруг затих,В израиле бездна их.Там гинекологов одних,Как собак нерезаных.Нет зубным врачам пути,Слишком много просятся.Где ж на всех зубов найти?Значит, безработица.Мишка мой кричит: „К чертям!Виза или ванная!Едем, коля, море тамИзраилеванное“.Видя Мишкину тоску,(А он в тоске опасный),Я еще хлебнул кваскуИ сказал: „Согласный!“Хвост огромный в кабинетИз людей, пожалуй, ста,Мишке там сказали: „Нет“,Ну а мне: „Пожалуйста“.Он кричал: „Ошибка тут,Это я еврей!“,А ему: „Не шибко тут,Выйди из дверей!“Мишку мучает вопрос,Кто тут враг таинственный,А ответ ужасно простИ ответ единственный.Я в порядке, тьфу-тьфу-тьфу,Мишка пьет проклятую.Говорит, что за графуНе пустили пятую.

НЕВИДИМКА

Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,Приходит ли знакомая блондинка,Я чувствую, что на меня глядит соглядатай,Но только не простой, а невидимка.Иногда срываюсь с места,Будто тронутый я,До сих пор моя невестаМной не тронутая.Про погоду мы с невестойНочью диспуты ведем,Ну, а что другое если, —Мы стесняемся при нем.Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.Однажды выпиваю, да и кто сейчас не пьет?Нейдет она: как рюмка — так в отрыжку.Я чувствую, сидит, подлец, и выпитому счет ведетВ свою невидимую книжку.Побледнев, срываюсь с места,Как напудренный я,До сих пор моя невестаЦеломудренная.Про погоду мы с невестойНочью диспуты ведем,Ну, а что другое если, —Мы стесняемся при нем.Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.Я дергался, я нервничал, на хитрости пошел:Вот лягу спать и поднимаю храп, нуКоньяк открытый ставлю и закусочку на стол,Вот сядет он, тут я его и хапну.Побледнев, срываюсь с места,Как напудренный я,До сих пор моя невестаЦеломудренная.Про погоду мы с невестойНочью диспуты ведем,Ну, а что другое если, —Мы стесняемся при нем.Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.К тому ж он мне вредит. да вот не дале, как вчера,Поймаю, так убью его на месте,Сижу, а мой партнер подряд играет мизера,А у меня — гора, три тыщи двести.Иногда срываюсь с места,Будто тронутый я,До сих пор моя невестаМной не тронутая.Про погоду мы с невестойНочью диспуты ведем,Ну, а что другое если, —Мы стесняемся при нем.Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.А вот он мне недавно на работу написалЧудовищно тупую анонимку.Начальник прочитал и показал,А я узнал по почерку родную невидимку.Оказалась невидимкой —Нет, не тронутый яЭта самая блондинкаМной не тронутая.Эта самая блондинка —У меня весь лоб горит.Я спросил: — Зачем ты, Нинка?— Чтоб женился, — говорит.Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

КАМЕННЫЙ ВЕК

А ну, отдай мой каменный топорИ шкур моих набедренных не тронь,Молчи, не вижу я тебя в упор.Иди в пещеру и поддерживай огонь.Выгадывать не смей на мелочах,Не опошляй семейный наш уклад.Неубрана пещера и очаг.Избаловалась ты в матриархат.Придержи свое мнение.Я глава и мужчина я.Соблюдай отношенияПервобытно-общинные.Там мамонта убьют, поднимут вой,Начнут добычу поровну делить.Я не могу весь век сидеть с тобой,Мне надо хоть кого-нибудь убить.Старейшины сейчас придут ко мне,Смотри еще: не выйди голой к ним.Век каменный, а не достать камней,Мне стыдно перед племенем моим.Пять бы жен мне, наверное,Разобрался бы с вами я.Но дела мои скверные,Потому — моногамия.А все твоя проклятая родня.Мой дядя, что достался кабану,Когда был жив, предупреждал меня:Нельзя из людоедов брать жену.Не ссорь меня с общиной, это ложь,Что будто к тебе кто-то пристает.Не клевещи на нашу молодежь,Она надежда наша и оплот.Ну, что глядишь? Тебя пока не бьют.Отдай топор, добром тебя прошу.И шкуры где? Ведь люди засмеют.До трех считаю, после задушу.

ДУХ СВЯТОЙ

Возвращаюсь я с работы,Рашпиль ставлю у стены.Вдруг в окно порхает кто-то,Из постели, от жены.Я, конечно, вопрошаю: „Кто такой?“А она мне отвечает: „Дух святой“Ох, я встречу того духа,Ох, отмечу его в ухо,Дух он тоже духу рознь,Коль святой, так машку брось.Хоть ты кровь голубая,Хоть ты белая кость,До Христа дойду я знаю —Не пожалует Христос.Машка — вредная натура,Так и лезет на скандал,Разобиделася, дура,Вроде, значит, помешал.Я сперва сначала с лаской: то да се,А она к стене с опаской; Вот и все.Я тогда цежу сквозь зубы,Но уже, конечно, грубо.Хоть он возрастом и древний,Хоть годов ему тыщ шесть,У него в любой деревнеДве-три бабы точно есть.Я к Марии с предложеньем,Я ж на выдумки мастак:Мол, в другое воскресеньеТы, маруся, сделай так:Я потопаю под утро, мол, пошел,А ты прими его как будто хорошо.Ты накрой его перинойИ запой. Тут я с дубинойОн крылом, а я колом,Он псалмом, а я кайлом.Тут, конечно, он сдается,Честь Марии спасена,Потому что мне сдаетсяЭтот ангел — сатана.Вот влетаю с криком с древом,Весь в надежде на испуг.Машка плачет. Машка, где он?Улетел желанный дух.Но как же это, я не знаю, как успел?А вот так вот, отвечает, улетел.Он, говорит, псалмы мне прочитал,И крылом пощекотал.Ты шутить с живым-то мужем,Ах, ты скверная жена.Я взмахнул своим оружьем.Смейся, смейся, сатана.

ПАТРИЦИЙ