"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Панарин Сергей Васильевич

– Совершенно верно. В симулякре может происходить все что угодно. Хоть ядерная война. Собсно, это мы и сделали в рамках эксперимента. Нам с вами здесь ничего не угрожает. Это как компьютерная игра. Персонажи виртуальной реальности переживают массу всевозможных событий, развиваются, бывает, что погибают, но демиурги – в нашей абстракции это игроки – получают всего лишь набор эмоций без какого-либо ущерба для себя и настоящей жизни.

– Хорошо, допустим, в действительности все так и есть, но тогда, получается, ваш эксперимент не имеет практического значения и мы зря тратим время на просмотр видеоотчета вместо того, чтобы искать решение насущного вопроса.

Слова Балабола задели профессора за живое. Он вскинул голову, воинственно выставив вперед подбородок, подбоченился и спросил:

– Это еще почему? Попрошу аргументировать.

– Любая компьютерная игра – это написанный по сценарию программный код. Ход развития событий предопределен от начала и до конца. Если все заранее известно, определены роли персонажей, границы их личностного развития, тогда нет смысла в исследовании поведенческой модели социума, потому что эта модель навязана извне и может меняться только в пределах установленных ограничений. Я так понимаю, именно в этом социуме появился нужный нам субъект, но, исходя из вашей аналогии, он не более чем игровой персонаж, бесполезный в реальной жизни.

– Хм, а ведь он дело говорит, – поддержал проводника Болотный Лекарь.

– И я согласен с его выводами, – сказал Крапленый.

Потапыч и Лань промолчали, но по их лицам было видно, что они на стороне проводника и Хранителей.

Щедро замешанный на неприятии и отторжении слов Балабола воинственный настрой профессора прошел, словно короткий летний дождь. От желания разнести точку зрения оппонента в пух и прах не осталось и следа. Все потому, что проводник сам загнал себя в ловушку, приняв за данность аналогию с компьютерной игрой. Олег Иванович обвел сидящих за столом гостей довольным взглядом. Выдержал паузу. Улыбнулся и заговорил, как учитель, объясняющий ученикам допущенные ими ошибки:

– Вы все приняли за аксиому мое сравнение хронопласта с компьютерной игрой, но ведь я дал вам этот образ не как единственно верное объяснение, а чтобы вы могли хотя бы примерно понять суть происходящего. Кроме того, я не говорил, что тот практически оторванный от нашей реальности мир – виртуальная копия всего, что нас окружает. А самое главное, вы упустили из виду основополагающий момент. – Профессор повел указательным пальцем перед собой, как будто выбирая того, кто даст правильный ответ. Указующий перст замер напротив проводника: – Как думаешь, что вы все недавно посмотрели: игровое кино или документальный фильм?

– Ну конечно документальный фильм, раз спрашиваете. Да и мы к вам не на посиделки пришли, чтобы развлекательные киношки смотреть.

– Вот! А если это документальный фильм, то у любого здравомыслящего человека должен возникнуть вопрос… – Шаров пытливо посмотрел на Балабола, словно предлагая проявить смекалку и сообразительность.

– Кто его снимал? – принял тот правила игры.

– Совершенно верно! И не только кто снимал, но и как это сделал?

– А ведь и правда, Олег, – сказал Болотный Лекарь, приглаживая аккуратную бородку. – Как это засняли? Весь этот быт в убежище, вылазки в город, обустройство инфраструктуры. Да там целая съемочная бригада должна работать.

– Так она там и работает. Только не съемочная бригада со всякими осветителями, помощниками режиссера, операторами звукозаписи, а внедренные в социум еще до начала эксперимента тайные агенты. В каждом убежище есть как минимум по одному наблюдателю с нашей стороны. Где-то таких по трое-четверо работает, но никто друг о друге не знает.

В кабинете воцарилась почти абсолютная тишина. Окна были закрыты, поэтому с улицы не доносились звуки работы автоматической охранной системы. Отсутствовала и компьютерная техника с ее вечно шумящими вентиляторами. Молчали все, переваривая полученную информацию, только Потапыч негромко посапывал носом, да Болотный Лекарь скрипел стулом, доставая из кармана платок.

Крапленый как будто ждал, когда его друг снимет круглые очки и начнет протирать стекла.

– Ну ладно, наблюдатели каким-то образом снимают происходящие в социуме события, но они могут запечатлеть только то, что сами видят, – сказал он. – Как тогда поступает сигнал из помещений, когда там, допустим, один человек, а мы видим его со стороны? А как проходили съемки на открытой территории вне бомбоубежищ? Там тоже работали наблюдатели?

– О, это очень хорошие вопросы. Спасибо. – Профессор расплылся в довольной улыбке. Ему грел душу проявленный к его работе интерес, и он млел от счастья, как кот, тайком сожравший хозяйскую сметану. – Начну с последнего. Да, за пределами убежищ работают, – Шаров выделил это слово голосом, как будто желая привлечь к нему особое внимание, – наши наблюдатели. «Чернобыль Лэнд» дал уникальную возможность наладить механизм создания идентичных оригиналам копий живых существ.

Олег Иванович перехватил взгляд Балабола и покивал:

– Да-да, слухи о подземных биолабораториях возникли не на пустом месте. Хоть я вам и говорил вчера, что погружение Зоны в своеобразный анабиоз никак не сказалось на численности мутантов, работы в этом направлении шли. Биомехи бродили по территории парка, пусть и не в таких количествах, как мы изначально планировали. Когда возникла идея провести эксперимент, мы решили использовать наши наработки для создания внешних наблюдателей и, после того как сложились подходящие условия, запустили оборудованных видеокамерами биомехов в симулякр. Отсюда и виды с разных ракурсов на открытых пространствах и даже съемки с высоты птичьего полета. Эта наша особая гордость. Мы создали дроны в виде птиц, в основном ворон. Правда, значительно больше их обычных размеров – из-за того, что требовалось разместить записывающую аппаратуру, антенны передатчиков, автономные источники питания большой мощности, но в этом нет ничего подозрительного. Радиационное воздействие провоцирует появление различных мутаций, влияющих в том числе и на значительный рост организма.

Профессор налил воды в стакан, промочил горло и продолжил говорить:

– Что касается видов из разных точек конкретного бомбоубежища, здесь все гораздо проще. Наши люди задолго до начала глобального эксперимента оборудовали скрытыми камерами практически все помещения выбранных для опыта объектов. Причем не только в том городе, откуда поступила скомпилированная в фильм информация, но и в более крупных населенных пунктах России и даже, прошу заострить на этом внимание, других стран. Потому я и сказал, что это поистине глобальный эксперимент. Отсюда и его название: «Проект „О.З.О.Н.“». Это аббревиатура, и расшифровывается она как «отдельные зоны особого назначения». Нам важно было выяснить, как поведет себя население мира в непривычных условиях, и мы приложили для этого максимум усилий. Все-таки натурный эксперимент более нагляден и информативен в сравнении с любой, даже самой сложной компьютерной симуляцией.

– Но ведь это бесчеловечно! – воскликнула Лань. – Вы уничтожили миллиарды людей, а тех, кто смог спастись в бомбоубежищах, обрекли на медленное и мучительное угасание в невыносимых условиях.

– Вовсе нет. Эти люди, как бы это поточнее сказать… – профессор пощелкал пальцами, подбирая слова. – Они не то чтобы живые в привычном для нас понимании этого слова. Вот вы смотрите фильм, видите, как в нем погибает герой, но в то же время понимаете, что это умер персонаж, а с сыгравшим его актером ничего плохого не случилось. Он по-прежнему жив и здоров в отличие от экранного двойника. Так и здесь. К вашему сведению, перед началом эксперимента в созданном хронопласте находились двойники всех присутствующих в этом помещении, поскольку симулякр – калька с реального мира. Возможно, наши копии погибли в огне ядерных взрывов, но ни с кем из нас ничего плохого не случилось. Ну а если наши аватары живы до сих пор, то, когда эксперимент закончится, их воспоминания исчезнут.