Фантастические тетради - Ирина Ванка

— А если нет?

— В самом худшем случае тебя все равно примут за посредника, ставшего жертвой межрасового контакта.

— Посредник не может быть жертвой, — продолжал рассуждать Эссима, — ибо, став жертвой, он не может продолжать быть посредником. Эти фигуры примечательны своим нейтралитетом. Это то, что нынешние эксы не в состоянии понять. Кажется, «зенон» — это ученый титул, со времен основания первых университетов. Мелкий, вроде первого допуска в навигации. Но я могу ошибаться…

— Ты принял решение задержаться здесь?

Эссима насторожился. Внутри что-то дернулось, словно чека сорвалась с адской машины. Контрольные программы отработали и ждали запуска на старт. Панорама осветила отсек аритаборской «розовой бурей». Индикатор внешней связи едва тлел, но присутствие инородной субстанции на своем корабле он чувствовал спинным мозгом.

— Я полагаю, что пока еще нужен Копре.

— Но ведь Эссима — не экс… — услышал он эксперта, и серая тень сгустилась над панелью.

— Не экс.

— И не посредник.

— Не посредник, — согласился Эссима.

— Кто же Эссима?

— Альбианин.

Тень застыла, образовала над собой шарообразный сгусток энергии и медленно растворилась в розовых облаках.

— Можешь выходить на транзит, — сказал эксперт, прежде чем исчезнуть. Связь с Копрой уступила место «навигатору», болф выплыл с причала технопарка.

— Нап! — крикнул Эссима и вышел к лифту. — Найди мне площадку коприанского приемника. Того, что ты выбросил. Сию же секунду! Что ты себе позволяешь? Какое право ты имел выкидывать мои вещи?!

— Была бы вещь, — ворчал Кальтиат, — сам говорил, чтоб никакого мусора в навигаторской.

— Сейчас же отдай мне этот поганый транспортер или я отстегну твою помойку от корабля. И тебя вместе с ней, если еще раз…

Ему навстречу из дебрей катакомб выполз зеленый гад и задал стрекоча по обводному коридору, отделяющему темное царство Кальтиата от рабочих отсеков. Эссима изловчился наступить гаду на хвост. Голограмма лопнула под подошвой. Ей на смену из лифтовой кабины вылезло кольцо транслятора, сопровождаемое высокой фигурой Кальтиата, в полном комплекте нательной защиты. Словно ее обладатель вышел на турнир, а не вылез из помойной ямы.

— Надеюсь, ты не станешь драться с эксами на территории Аритабора? — поинтересовался Кальтиат.

Через секунду Эссима уже разгуливал по внешней галерее мемо-лаборатории и не слышал ничего, кроме собственного внутреннего голоса. С момента пересечения границы зоны этот голос, упрямо и настойчиво, разучивал одну и ту же фразу: «Все должно получиться. Именно сейчас или никогда. Именно у тебя или ни у кого».

— Смотри, — сказал Нап, подбирая отработавший транслятор, — потом скажешь, что я спровоцировал. А я всего лишь не успел предостеречь.

— Говорить буду только с Зеноном, — предупредил Эссима возникшего перед ним эксперта и повернулся к нему спиной. Эксперт не поленился выполнить обходной маневр, чтобы вновь предстать перед собеседником.

— Зачем Эссиме был нужен мемограф?

— Не скажу, — ответил он и рассмеялся, потому что почувствовал, как целые полчища «невидимых экспертов» выбиваются из сил, пытаясь просканировать его пустые мозги. — Я буду говорить только с Зеноном. Послушай, чудик, у тебя есть один способ добыть из меня информацию: достань своего экса из прибора и веди сюда.

Увидев Эссиму на смотровой галерее, Зенон позволил себе удивиться. Вопреки природному аритаборскому хладнокровию, он даже не попытался скрыть своего удивления.

— Альбианин?

— Что тебе известно об альбианах? — перешел в атаку Эссима. — Ты, манустральный контактер, что-нибудь можешь сказать об этом явлении?

К удивлению Эссимы, Зенон стал думать и скоро вспомнил.

— «Альбианским экспериментом» называлась попытка бонтуанцев привить цивилизацию в координате, центрально-симметричной Аритабору.

— В манустральной зоне, — добавил Эссима.

— Насколько мне известно, цивилизация ушла в провал на стадии ранней фактуры.

— Считай, что вышла…

Зенон недоверчиво оглядел собеседника.

— Предположим, вышла…

— Мы можем закрыть архивные бреши начальных уровней, и вам не придется рисковать с посредниками на антигравитантах.

— Он издевается над нами? — обратился Зенон к висящему рядом эксперту.

— Послушай, экс, — рассердился Эссима, — мой корабль уже стартовал к границе зоны. В твоем распоряжении не слишком много времени. Мне безразлично, что станет с твоим Ареалом, но я утешусь тем, что дал ему шанс.

Вернувшись на корабль, Эссима прогнал Кальтиата с пульта.

— Ничего не трогай. И вообще, сделай одолжение, уйди с глаз…

Нап засуетился.

— Так мы летим или не летим? Ты пригласил их сюда?

— Нет, но, думаю, Зенон скоро пожалует. Не полный же он идиот. — Перед носом Эссимы застыли два скрюченных пальца Кальтиата, что соответствовало второму типу «включения» обсуждаемой особы, а именно — естественно-микрополярному.

— Имей это в виду, — предупредил Нап.

— Паршиво, но небезнадежно.

— Корабль в дрейфе. Через минуту мы могли бы зайти на транзит.

— Мне надоело! — рассердился Эссима. — Позволь мне, наконец, делать ошибки. Эта жизнь в стерильном пространстве становится невыносимой! Она не стоит убитого времени! Я хочу, наконец, ощущать реальность, а не имитировать ее! И твои дурацкие советы меня больше не интересуют.

— Знаешь что, дорогуша… — Нап многозначительно уперся пальцем в плечо собеседника, — можешь возвращаться на Копру и кричать там на кого угодно. А в отношениях со мной я попросил бы соблюдать тишину.

— Уйди, — взмолился Эссима, — будь любезен. И забери своих гадов из рабочих отсеков. Этим самым ты внесешь грандиозный вклад в мой безнадежный проект.

— Проект… — передразнил Кальтиат и с презрением направился к лифтам. Под «подолом» его двигательного кокона мелькнул пунцовый рыбий хвостик. Из-под кресла навигаторского пульта торчал точно такой же, не решаясь пересечь территорию под пристальным взглядом командира корабля. — Не ты ли говорил, что реальность — одна из разновидностей иллюзорных миров?

— Наиболее устойчивая разновидность, — напомнил Эссима. — Именно это в ней и привлекает.

— Привлекает… Тебя привлекает все абсурдное и недоступное, а значит, реальность тебе противопоказана.

С той поры, как бытие и скитания в обществе Нап-Кальтиата вошли в привычку, Эссима приобрел колоссальный опыт борьбы с блуждающими эфемерными субстанциями самых изощренных модификаций. На борту корабля это приняло характер физкультуры, развивающей лучшие качества организма. На этот раз в изобретательности Эссима превзошел сам себя, утрамбовав в пол свое рабочее кресло. Сделал он это ради пунцового образования, которое никак не хотело вылезать из укрытия. На месте торчащего хвоста вмиг образовалась ровная площадка. Это вдохновило автора на поиск новых дизайнерских решений интерьера. И он, один за другим, утопил в дисковой панели все управляющие пульты. Стоя на ровной площади пустого зала, он захотел видеть над собой только звездное небо, и полусфера зажглась россыпью светил, среди которых аритаборская туманность уже не была доступна зоркому глазу. Он погасил лифтоприемники, оставив лишь коприанский диск, застелил верблюжьим ковром плоскую разметку панелей. Затем вынул из неприкосновенных запасов насадки газовых фильтров, хранящих аромат хвойного леса девственной планеты, и прихлопнул голограмму волосатого паука, притаившегося в шерстяном ворсе.