Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева

с большим интересом посматривали в его сторону, так как это было не так как обычно. Малюток забрала нянечка и стала собирать на прогулку в парк, так как поздняя весна очень радовала солнцем, а воздух был чист и свежа листва кругом. А Хелен вернулась в спальню, чтобы собираться в клинику и обнаружила, что её супруг вернулся после завтрака в постель, но не спит, а лежит с открытыми глазами и смотрит в окно. Даже не на неё, а в окно, но так — без интереса и с потухшим взглядом.

Она прошла вдоль кровати взад и вперед, желая привлечь к себе его внимание, но оказалось, что он понимал, что ей хотелось. Произнес эту странную фразу, совершенно без эмоциональности в голосе.

— Не мельтеши… — и опять уставился в окно.

Она поинтересовалась. Хорошо ли он себя чувствует и в ответ получила только кивок головы, в знак отрицания.

— А ты на работу не пойдешь сегодня? — спросила и в ответ получила все такой же кивок. Пожав плечами, она подумала про себя, что что-то с супругом не то, но не приняла как всегда близко к сердцу, игриво попользовала себя своими любимыми духами и ушла.

Но когда вечером вернувшись, она застала супруга в таком же состоянии, что-то в её сердце зашевелилось и поднялось легкое беспокойство, оно было продиктовано больше интуитивно. Проявив заботу, она даже смерила его температуру, которая оказалась чуть ниже нормы, но это только самую малость. Её озадачило больше всего то, что нянечка на вопрос, что делал Анри весь день дома, ответила, что лежал в своей комнате и даже не просил еды. А когда ему предложили обед — отказался.

Утром, он все-таки выпил чай и даже с пирогом, но ничего за завтраком никому не сказал. Дети совершенно никак его не интересовали, умывшись кое-как, она уже думала, что начнет собираться на работу, но он поплелся в свою спальню и она застала его в таком же сумрачном состоянии, как и днём раньше. Она приступила к допросу.

— Анри, что тебя беспокоит?

Он отрицательно покачал головой, и она долго и очень внимательно смотрела на него сбоку, даже и отдаленно не зная, что ей спрашивать и как себя вести и что со всем этим делать?

— Ты потерял аппетит, у тебя что-то болит, ты должен сказать, не скрывать, любую болезнь легче предупредить… — говорила она, но не закончила. Он опять закачал отрицательно головой. Она слегка разозлилась. — Анри, ты второй день качаешь головой, как лошадь в стойле! И сам на себя не похож. Признавайся. Что не так?

Он безлико перевел на неё взгляд и ей стало от него не по себе, потому что так смотрят на слишком что-то привычное, надоевшее и неодушевленное. — А тебя ничего не беспокоит? — равнодушным тоном спросил.

— В смысле — не поняла она, пожала плечами. — Ничего.

И её брови просто машинально поползли вверх, когда она услышала ответ:

— Ну и хорошо.

— Что же тут хорошего? Ты на работу перестал ходить, тебя доктор Цобик может не уволит, но уж довольным точно не будет!

— Не будет, конечно… — безразлично ответил он.

Хелен еще постояла несколько минут рядом с кроватью. Старательно копаясь в голове, потом в прошедших днях. Стараясь восстановить подробную картину событий, чтобы найти в них причину такого упаднического состояния супруга и яко бы нашла, но подумала. Что они вместе все это переживали. Однако же она то чувствует себя после всего произошедшего просто везучей. Так как все обошлось самым наилучшим образом и деньги, и дом, и сын остались целыми и невредимыми. Поэтому, вся картина не дала ей нужных зацепок для понимания его нынешнего поведения. Она ушла в клинику, но днём стала разыскивать этого врача-психиатра, у которого ей хотелось узнать очень много вещей. Когда поведала ему о своём беспокойстве, то получила только один ответ:

— Депрессия на лицо, но я должен посмотреть его сам.

Когда дома, приглашенный психиатр что-то расспрашивал у супруга в их спальне, она звонила Игн и жаловалась, что Анри, её Анри, который пропадом пропадал на работе без выходных, сейчас просто «гвоздь забил на неё» и не ходит никуда и даже не просит еды, имея до этого аппетит за двоих!

— Игн, поговори с ним, он не адекватен или что-то скрывает от меня, а тебе он расскажет, как другу, коллеге — и видимо, он отказал ей, так как причиной был его отъезд назад на работу в Австрию и у неё первый раз за всю их семейную жизнь к супругу появилось чувство жалости и любви. Она остро почувствовала, как он ей дорог!

Игн перезвонил через пол часа и сказал, что скоро придет и тоже обескуражил этой неоднозначной фразой:

— Да гори она огнем эта Австрия и вся их медицина! Я остаюсь в Будапеште и Вилма туда ехать не хочет — что вызвало у Хелен просто прилив радостных чувств, так как последние два года, после отъезда Ани, потом Игн с Вилмой, её не покидало чувство брошенности и тоски по близким ей людям, с которыми ей было проще всегда, чем со всеми остальными.

Когда ей психиатр долго и обстоятельно рассказывал свои предположения и как с ними бороться, по поводу «депрессии» Миррано, она уже пропускала это мимо ушей, так как сердцем чувствовала, что он не уловил и десятой части причины настоящего недуга её супруга и это загромождение умных терминов и замысловатых предложений были сутью пустоты, которую просто необходимо было заполнить умными словами, но они не соответствовали истине. А истину подсказывало только сердце, и оно говорило о том, что её Анри очень устал от отсутствия выходных, в погоне за деньгами, от постоянных стрессов, от её придирок по поводу его несостоятельности и от своей неоцененности никем из членов их семьи, а ведь он прилагал для самоутверждения все свои силы! Что там ни говори, а ответы на поставленные проблемы и вопросы зачастую к нам приходят свыше и совершенно спонтанно! Она определилась, что ему нужен отдых. Смена обстановки и длительная поездка, и пусть это будет поездка к себе на Родину, в Италию. Как только она подумала, что останется с детьми одна, то за сомневалась