Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

На утреннем заседании ЦК 3 июля 1919 года, где присутствовали Ленин, Томский, Л. Б. Каменев, Калинин, Серебряков, Смилга, Дзержинский, Сталин, Белобородов, Троцкий, Крестинский, Стучка, Бухарин, Евдокимов, Зиновьев, Муранов, Стасова, Данишевский, Розенгольц и Гусев, было принято решение «назначить Главкомом Командвоста (командующего Восточным фронтом. – С.К.) С. С. Каменева», а Вацетису «дать почётное военное назначение с приличным окладом»[1090].

Но ещё до этого вопросы высшего командования и прочее подобное были рассмотрены на заседании ЦК 15 июня 1919 года, где были предрешены замены от 3 июля. Тогда же вместо генерала Ф. В. Костяева (1878–1925) на пост начальника Полевого штаба РВСР был назначен генерал М. Д. Бонч-Бруевич.

Троцкий взбеленился и направил в ЦК заявление, где утверждал, что решение ЦК «заключает в себе причуды, озорство» и т. д.

Ленин ответил запиской:

«Т. Троцкий ошибается: ни причуды, ни озорства, ни каприза, ни растерянности, ни отчаяния, ни „элемента“ сих приятных (Троцким с ужасной иронией бичуемых) качеств здесь нет. А есть то, что Троцкий обошёл: большинство ЦК пришло к убеждению, что ставка „вертеп“, что в ставке неладно, и в поисках серьёзного улучшения, в поисках средств коренного изменения сделало определённый шаг. Вот и всё.

Ленин»[1091]

Редко когда небольшой по объёму текст даёт так много пищи для больших раздумий и выводов.

Советской власти исполнилось уже почти два года, и хотя момент был в очередной раз критическим – начиналось наступление Деникина, уныния у Ленина и большинства большевиков не было. Уже образовался работоспособный руководящий коллектив и в ЦК, и в Совнаркоме, и во ВЦИК… Выработался какой-никакой, но обеспечивающий работу стиль…

Многое и многие уже становились на свои места.

Троцкий – с одной стороны, по-прежнему претендовал как минимум на второе место в руководстве, но, с другой стороны, всё больше выявлялись не только деловая необоснованность таких его претензий, но и деловая первоклассность тех, кто просто тянул руководящую лямку там, где его поставили ЦК и Ленин.

Причём дела шли у таких «солдат ЦК» намного лучше, чем у Троцкого и его креатур.

Наиболее ярким примером действительно человека дела и настоящего государственного лидера в сложившейся «команде» Ленина был при этом, конечно, Сталин. Однако он был здесь далеко не единственным примером. Дзержинский, Орджоникидзе, Молотов, Цюрупа – каждый на свой лад, заявляли о себе наиболее убедительным и весомым образом – своими делами, своими качествами государственных и партийных деятелей…

Зато перманентная фанаберия, неизбывное барство Троцкого, гораздого лишь на «ужасную иронию» всё более раздражали и тяготили Ленина. И это прорвалось в тоне его записки в ЦК от 17 июня 1919 года…

Характерно, что Ленин – до мозга костей партийный человек, щепетильный в подобных «мелочах», лишь вначале употребил по отношению к Троцкому определение т[оварищ], а далее писал о нём как о просто «Троцком», без «т.».

Кто-то может в опровержение последнего моего замечания привести множество ленинских записок, где и о других пишется без «т.» – скажем, в записке Склянскому от 8 июня 1919 года, где Ленин (в полтретьего ночи, к слову) извещает секретаря РВС о получении «телеграммы Сталина и Зиновьева»…

Но весь интонационный строй записки в ЦК от 17 июня иной, отличный, и отсутствие в ней буковки «т.» перед именем Троцкого прямо перекидывает мостик к тому месту знаменитого ленинского «Письма к съезду», где он напишет о «небольшевизме» Троцкого…

В своём месте мы это увидим.

Да, для Троцкого его положение в новом государстве было – как и во времена кружков и эмигрантских дискуссий, – позой, украшенной острой фразой. А строить новую Россию могли лишь люди, не чурающиеся нудной, черновой, неброской и не всегда заметной ежедневной организационной работы. Ведь и война – не только в России, давно стала работой, и гражданская война не стала здесь исключением.

Об одной лишь боевой работе Балтийского флота в те годы можно и нужно написать и романы, и монографии… Причём балтийцы отличились не только на Балтике – на Волгу и Каспий было переброшено около 30 судов, в том числе 4 эсминца, 7 миноносцев, 2 подводные лодки.

Так, в начале августа 1918 года по указанию Ленина через Мариинскую водную систему на Волгу вышли четыре миноносца типа «Сокол»: «Поражающий», «Прочный», «Прыткий» и «Ретивый»… Они шли со снятыми орудиями на буксире – предельно облегчёнными до осадки, допускающей проводку через каналы и шлюзы Мариинской системы, и прибыли в Нижний Новгород 24 августа. Через два дня, после установки орудий и принятия топлива и боезапаса, три миноносца вышли на фронт, а «Поражающий» остался в Сормово для капитального ремонта.

Балтийцы воевали в районе Казани, затем – в составе Волжско-Камского отряда судов, а 17 октября миноносцы увели под огнём из-под села Гальяны «баржу смерти» с 400 партийными и советскими работниками, приговорёнными белыми к смерти.

В сентябре 1918 года по той же Мариинской системе прошли в Волгу миноносцы «Деятельный», «Дельный» и «Расторопный»… 20 октября отряд миноносцев вышел в Астрахань, а к концу 1918 года на Каспии воевало уже 13 кораблей Балтийского флота…[1092]

Хватало забот балтийским морякам и в родных для них водах Балтийского моря… До самой Ноябрьской революции 1918 года в Германии сохранялась германская угроза Петрограду и Кронштадту, стоял вопрос о возможном затоплении флота, как это было сделано по указанию Ленина на Чёрном море – чтобы не отдавать корабли немцам.

С уходом с Балтики немцев, туда пришла английская эскадра с той же целью – угрожать Питеру и Балтфлоту.

Среди балтийцев были и нестойкие, анархические элементы, но многие тысячи балтийских моряков стали подлинной красой революции, её боевым резервом и резервом Ленина.

Старая армия к концу 1917 года окончательно развалилась, и на её месте ленинским декретом от 15(28) января 1918 года организовывалась Рабоче-Крестьянская Красная Армия, но её ещё надо было построить.

Старый флот тоже был формально распущен декретом СНК от 29 января(11 февраля) 1918 года, и тем же декретом провозглашалась организация «социалистического Рабоче-Крестьянского Красного Флота», но при этом именно Балтийский флот сразу сохранил себя как весьма грозную боевую единицу.

Это выразилось, между прочим, и в том, что если «армейский» декрет был составлен в достаточно общих выражениях, то «флотский» декрет был очень конкретным, вплоть до того, что включал в себя текст типового контракта «для служащих в военном флоте Российской Советской Республики», а также оклады содержания командному и рядовому составу (капитан I разряда с судоводительским званием получал 655 рублей, телеграфист и радиотелеграфист – 300 рублей в месяц)…