Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Себастев поднял правую руку к брови в четком, но неохотном приветствии.

— Именем Императора, — сказал секретарь суда, — всем встать!

Люди на зрительских скамьях вскочили на ноги и суд над капитаном Григориусом Себастевым начался.

Глава I

Утро на восточном фронте началось так же, как и почти всегда, небо меняло цвет с полуночной синевы на синевато-серый. На земле всё становилось бриллиантово-белым. Только регулярные чистки траншей Востроянцев предотвращали полное их заполнение снегом. Там, в восьми километрах на восток от владений города можно было найти единственное настоящее убежище, выкопанные инженерными командами в промерзшей земле блиндажи. Если Себастев выживет в этой кампании, хотя шансов мало, все складывается очень плохо, он запомнит это место, но не из-за ярости проклятых варпом орков и не из-за отчаянных грязных повстанцев, а из-за безжалостной убийцы — зимы на Даникке.

Ледяной ветер обдувал окопы и подхватывая снег на лету кидал его в людей со злобой, похожей на человеческую. Меховые шапки и плащи покрылись снегом с подветренной стороны. Но Первенцы Востройи бывало видели погоду и похуже. Потребуется нечто большее, чем ледниковый период Даникка, чтобы поколебать их преданность сражению. В этом воля Востройцев была непоколебима.

Себастев встал на ступеньку, поднял голову над краем окопа и выглянул между мотков колючей проволоки и замерзших до каменного состояния мешков с песком. Глубокая зима присыпала пеленой вчерашние трупы, это были небольшие доказательства того насилия, которое сотрясало землю. Лишь беспорядочно распложенные на поле боя насыпи снега напоминали о количестве ксеносов, лежащих под ними.

Глядя на равномерную белизну, расстилавшуюся перед ним, трудно было поверить, что вчера здесь была битва: ни выжженной земли, ни дымящихся воронок.

И тем не менее, всего около двадцати часов назад Себастев возглавлял своих людей при защите этих самых траншей.

И снова он был тут, его вызвали обратно, из теплой кровати, после того, как разведчики пятой роты подали полку сигнал тревоги из-за перемещения большого количества сил противника за линией деревьев на востоке. Уставшие, в чем пришлось, свободные от дежурств люди быстро заняли свои позиции, чтобы встретить неминуемую атаку.

Орки, будь они все прокляты, казались невосприимчивы к глубокому холоду.

По обе стороны от Себастева траншеи, тянущиеся на север и юг, теряющиеся в снежной дали, были заполнены людьми под полированными пластинами золотой брони были одеты шинели глубокого красного цвета. Это были его люди, солдаты пятой роты 68-го пехотного полка. Они вставали на замерзшие доски, покрывавшие полы их окопов и потирали одетыми в перчатки руками оружие, пытаясь сохранить механизм от замерзания. Карманы их одежды выпирали от энергетических обойм, их не заряжали в ружья до последнего момента, чтобы морозный воздух не вытянул имеющийся в них заряд.

По последним подсчётам здесь было триста тридцать восемь человек, распределённых на пять взводов. С момента последнего пополнения они потеряли двадцать два человека. Это пополнение восполнило большую часть потерь, но далеко не все. В гвардии это было нормальным положением вещей. Те, кто делал все правильно — продолжали сражаться. Остальные, по признанию большинства офицеров, были просто пушечным мясом.

Себастев стянул вниз шарф, чтобы лицо, где его щекотала жесткая щетина. Острые порывы ветра впились в оголённую кожу. Лица вокруг были скрыты от холода, некоторые шарфами, некоторые дыхательными масками, обеспечивающими лучшую защиту от стихии, но ухудшавшими периферическое зрение. Себастев всегда предоставлял своим людям самим подбирать себе снаряжение. В конце концов, каждый человек знает себя лучше. Тем не менее, он предпочел бы видеть выражения на их лица в преддверии атаки орков.

Он подумал: «Стойте насмерть. Вы устали, замерзли и хотите есть, я знаю, но надо продержаться еще три дня и нас сменят. А до тех пор — держитесь стойко». Он знал, что будут ошибки, вызванные истощением сил, и в условиях холода приказал выполнять дополнительные проверки дисциплины.

Воспаление легких и обморожение были постоянной угрозой на этой планете. Суровая зима преследовала каждого человека, ожидая малейшей его ошибки, малейшего шанса отнять жизнь у недостаточно осторожного.

В самом начале конфликта самые молодые и неопытные Гвардейцы Двенадцатой армии страдали в неимоверных количествах. У некоторых были обморожены губы и носы, у других пальцы на руках и ногах. Плоть коченела, ссыхалась и становилась черной. Медики отрезали эту плоть, если до этого она не отваливалась сама. Многим из пострадавших теперь не нужны были шарфы и очки. Они постоянно носили маски, ничего не выражающие механические лица, которые были прикручены к костям черепа полковыми техножрецами и хирургами Имперской Медики.

С тех пор командование объявило случаи обморожения серьёзным проступком, но телесные наказания не казались Себастеву подходящей мерой за потерю человеком одного или двух пальцев. Он предпочитал не включать упоминания об обморожениях в свои отчеты. После того, как в пятую роту на замену был прикомандирован новый комиссар, Себастев разбирался со всеми нарушениями по-своему. За обморожение у солдата конфисковались алкоголь и табак. За другие нарушения солдат становился его спарринг-партнёром.

Себастев пытался оценить настрой окружавших его людей. Несмотря на то, что они с головы до пят были защищены от колющего ветра, было не сложно ощутить из-за возбуждения. Они постоянно двигались, сохраняя подвижность суставов и гоняя кровь, чтобы сохранять готовность к сражению. Так же это и согревало их. Многие были ветеранами, они, как и Себастев, решили остаться на службе дольше десяти лет своей повинности. Эти люди ощущали приближение бури сражения, и он тоже.

Он поднял магнокуляры и прищурившись смотрел через линзы, разглядывая линию деревьев примерно в километре на восток от их позиции. Тяжелая завеса из падающего снега ухудшала видимость, тем не менее было видно, что стоящие позади деревьев тени, посреди этой белизны, очерчивали дальний край поля боя. Приблизив и настроив резкость на стене из хвойных деревьев, ему вдруг показалось, что среди черных стволов он разглядел движение.

Он подумал, что лейтенант Таркаров был прав. Нам стоило спилить деревья, чтобы отодвинуть линию роста леса дальше, а теперь мы не представляем сколько там скопилось врагов.

Понаблюдав еще минуту Себастев не обнаружил других признаков движения и убрал магнокуляры в чехол на поясе.

Предгорья Варанезианских Скалл, лежащие за пределами большого соснового леса сегодня, как и почти всегда, не были видны. Лишь в тех редких случаях, когда в облачном покрове появлялись прорехи и показывалось яркое голубое небо, горы можно было увидеть во всех деталях, а земля была на редкость красива. Все это было и в мире Себастева, но скрывалось за газами, выбрасываемыми мануфакторумами размером с город, раскинувшимися от одного отравленного моря до другого.

Себастев думал, что может у них на родине и нет таких великих пейзажей, но Востроя по крайней мере не мир-предатель.

Он обернулся, услышав приглушенные проклятья позади себя. По траншее пригнувшись шли его офицер связи и помощник лейтенант Курицын, связист слегка подстраивал частоту на вокс-передатчике, слегка подкручивая ручки. По его движениям было видно, что он слегка не в себе.

Себастев подумал: «Все-таки у тебя терпения побольше моего, Ритс. Я бы уже разнес эту чертову штуковину на куски».

С тех пот, как они приземлились их передатчики для дальней связи были бесполезны. Около двухсот лет назад сильное вулканическое извержение запустило ледниковый период на Данникке, и маленькие частицы вулканического пепла в верхних слоях атмосферы до сих пор творили черт знает что с дальними сигналами. На воксы малого радиуса действия это влияние распространялось не так сильно.

— Капитан, — обратился к нему Курицын, — у нас есть сообщение из расположения полковника.

— Цельное сообщение? — с сомнением спросил Себастев.

— Боюсь, что нет, сэр. Почти вся вторая половина была забита помехами.

— Иногда я чувствую вину за то, что заставляю тебя таскать эту чертову штуку, Ритс. Давай что есть.

— Да, сэр. Лейтенант Маро сообщает нам, сэр. Химера покинула штаб Корриса несколько минут назад и направляется в сторону наших позиций. Прибытие ожидается в скором времени.

«Это не проверка, — подумал Себастев. — Полковник прекрасно знает, что лучшего времени, чем сейчас не придумать, чтобы доставить нам неприятности, да и Маро не стал бы нас предупреждать, будь это хорошими новостями.