Жизнь и судьба инженера-строителя - Анатолий Модылевский

Давно завидная мечтается мне доля –

Давно, усталый раб, замыслил я побег

В обитель дальнюю трудов и чистых нег.

(А.С.Пушкин)

В 1990 г., т.е. за три года до выхода на пенсию, я договорился с заведующим кафедрой Люблинским, что буду работать на 1,5 ставки доцента, чтобы увеличить размер пенсии; в 1993 г. оформил пенсию на три года раньше положенных 60 лет, в зачёт работы в районах, приравненных к Крайнему Северу. Как-то с Галей шли на дачу, она в чём-то несправедливо упрекнула меня, я ответил, но ей не понравилось; пришлось сказать: «К сожалению, мы с годами лучше не становимся»; она молчала, я почувствовал, что ей с этим фактом трудно было согласиться.

Я продолжал работать на кафедре. В начале 1990-х годов Минвуз начал переходить, подражая западной системе вузовского образования, на новую систему подготовки специалистов: готовить бакалавров и инженеров; курс ТСП читался бакалаврам, количество часов сильно сократилось – выпускали недоучек, которых строители не охотно брали на работу; инженерам я читал спецкурс ТСП, часы на который тоже сократили.

В 1993 г. в институт перешёл из Братскгэсстроя, к.т.н. Садович, примерно моего возраста бывший сотрудник отдела исследования строительных материалов; организовали снова кафедру ТСП, его поставили заведующим; относился он ко мне нормально, но при распределении нагрузки 1994-95 учебный год, из-за отсутствия у него учебных часов, он забрал у меня спецкурс себе; стал вести его по своей тематике, а моя нагрузка ещё более уменьшилась.

В связи со значительным естественным сокращением поступающих в вуз, уменьшилась нагрузка для преподавателей всех кафедр; я чувствовал, что обстановка очень изменилась, вскоре стал вопрос о сокращениях. Кого сокращать? Конечно, в первую очередь, пенсионеров, причём, даже молодых вне зависимости от богатого опыта и качественной работы; по возрасту я был таким первым кандидатом на увольнение; правда, у меня был контракт на последующие пять лет и мог бы работать на кафедре и в колледже. Однако, поразмыслив, мы стали готовиться к переезду в Пятигорск – отправили контейнер с резервными вещами. Многие коллеги и друзья советовали нам не спешить с отъездом, приводили аргументы; но как говорится, если на пути к цели вас что-то отвлекает, даже что-то важное, вы выслушайте это важное, но закончите путь к цели; в 90% игра стоит свеч; будем на всю жизнь спокойны и уверенны в том, что не упустили чего-то важного из-за того, что мечемся от кормушки к кормушке. Да и понятно: одному лишь разуму, как мудрому попечителю, должно вверять всю жизнь. Помнил я и совет Якокки: «Правильное решение, принятое с опозданием, является ошибкой».

Зимой 1995 г. в Пятигорском технологическом институте я договорился о работе доцентом, начиная с 1995-96 учебного года; в Братске сделал прощальные снимки. Закончив учебный год, 1 июля подал заявление на увольнение с переводом в Пятигорский институт, стал отрабатывать положенные по закону две недели; это, страшная вещь, после 12 лет счастливой и очень плодотворной работы, должно было случиться: рано или поздно. Мы обменяли свою четырёхкомнатную квартиру на довольно большую двухкомнатную квартиру в 14-этажном доме на 7 этаже; в ней прописали Сашу. Отправили в Пятигорск контейнер с оставшимися вещами, который сами же встретили уже в Пятигорске.

За несколько дней до увольнения я пришёл к ректору попрощаться, и не только; вспомнил, как мы вместе в течение двух лет ежедневно интенсивно работали, помогая строить главный корпус института; я решил попросить на прощанье хоть какой-нибудь материальной компенсации своего продолжительного бесплатного труда; безусловно, он помнил о многочисленных моих инициативах, которые способствовали завершению строительства корпуса на год раньше срока; поэтому, набравшись смелости, я заготовил проект приказа о вознаграждении премией в размере (моя рука не дрогнула) 1 млн. 200 т.р. (примерно, 1200 рублей); Олег Петрович не возражал, дал поручение главному бухгалтеру; 11.07.1995г. вышел приказ: «За значительный вклад в дело подготовки специалистов Модылевский А.Б. награждается денежной премией…» (так записано в трудовой книжке). Этот приказ многих «поставил на уши», ведь в истории института при увольнении сотрудника такого ещё не было. Мне выдали трудовую книжку с записью поощрений за годы этого замечательного для меня времени:

1983г. – благодарность ко Дню Строителя.

Декабрь – почётная грамота за НИРС.

1984 – почётная грамота за строительство, октябрь.

Ноябрь – почётная грамота за строительство учебного корпуса.

1985 – май, благодарность Минвуза РФ.

Март, почётная грамота за научную работу, ВОИР.

Сентябрь, премия Минвуза РФ за ввод в эксплуатацию учебного корпуса.

1986 – почётная грамота за организацию студенческих практик.

Почётная грамота за сотрудничество с редакцией газеты «Инженер Севера».

1987 – благодарность за научную работу.

Благодарность за работу в приёмной комиссии.

1988 – участник ВДНХ СССР.

Почётная грамота по итогам конкурса НИРС.

Благодарность за научную работу.

Премия за исследовательскую работу.

1989 – благодарность за активную работу со студентами.

1990 – звание и медаль «Ветеран труда».

Благодарность за общественную работу.

1995 – денежная премия за… см. выше.

Да, успех приходил, но честно говорю, что никогда я не добивался никаких наград (не считая спортивных в молодости), ибо от природы не страдаю повышенным честолюбием, а ещё меньше – тщеславием. Как писатели, не умирают окончательно, пока люди их цитируют, так учителя и преподаватели не умирают окончательно, пока трудятся их выпускники на благо Отечества.

LIV

Мы выехали из Братска поездом; в летнее время смогли достать билеты только в разные купе; пассажир согласился перейти на моё место, таким образом, мы оказались в купе вместе; один из проводников, всегда выпивший, забыл в своём планшете с карманчиками переложить билеты после обмена местами; это привело к скандалу в Тайшете, когда появился контролёр; он обнаружил несоответствие мест, а проводник, к этому времени уже сильно поддатый, об обмене забыл, заплетающимися словами ничего не смог объяснить; контролёр возмущался, но добиться объяснения от проводника не было возможности; тогда мы спокойно рассказали об обмене, который совершили с разрешения проводника, контролёр успокоился. На другой день дежурил сменный проводник, всё было нормально, пассажиры, стоя в проходе, любовались природой за окном. Когда первый проводник отоспался, он снова выпил и так до самой Москвы не просыхал. Все заметили его необычную привычку; пассажиры стояли в проходе и смотрели в окна, естественно, раздвигали шторки; этот подвыпивший, в общем то, безобидный мужичок, проходя неоднократно в течение дня по проходу, каждый раз, когда люди отходили от окон, снова сдвигал шторки, но не со злости, просто это был у него такой бзик; пассажиры вновь раздвигали шторки, чтобы смотреть в окно,