Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

для работы над художественной прозой, которая, если не считать нескольких пейзажных зарисовок, приняла теперь вид журнальных комментариев и переписки, и обращение после более чем десятилетнего перерыва к поэзии, отразившей углубляющийся внутренний разлад и едва ли не полное отчуждение от реальной действительности… В октябре 1845 года По был уже на пороге очередного духовного и физического кризиса, которые неизменно следовали за периодами лихорадочно оживленной деятельности… Чтобы подстегнуть себя, он в течение шести месяцев почти постоянно прибегал к алкоголю… В результате у него появились симптомы, очень походившие на первые признаки умственного расстройства». (Там же, с. 231–232, 237, 261.)

«…Принадлежит к тем творческим типам, которые искали свое вдохновение в алкоголе. Вся фантастика его произведений и весь вообще характер его творчества вытекает из творческих приступов, вызванных под влиянием алкоголя… Натура, одержимая резко патологическими склонностями, которые разрушали в нем его жизнь, он благодаря тем же склонностям создавал жизнь в искусстве, проникнутую насквозь этой патологией». (Сегалин, 1926а, с. 68.)

«Определенный изъян в моральной и психологической цельности и — как следствие — раскол между восприимчивостью и творческой способностью интеллекта, или воображением, вносят неким образом своеобразную красоту в поэзию Эдгара По… но вместе с тем и подрывают ее. Нравственный яд, который со временем искажает силу видения, в конце концов, обходным путем исказит и творческую способность художника, — хотя какое-то время этот яд, возможно, ее стимулировал и обострял». (Маритен, 1980, с. 143.)

У Эдгара По можно выявить не только прогредиентную форму хронического алкоголизма, но именно оно сыграло роковую роль в его судьбе. Некоторые психологи (D.W. Goodwin, 1992) выдвигают целый ряд причин, способствующих развитию алкоголизма у писателей. Называют, во-первых, исповедальный характер литературного творчества: растормаживающее действие алкоголя облегчает этот процесс. Во-вторых, писатель по своей сути одинок, а спиртное смягчает ощущение одиночества. В-третьих, труд писателя требует концентрации всех духовных сил и поэтому ему периодически нужна релаксация; алкоголь как вещество, изменяющее настроение, успешно исполняет роль релаксанта. У Эдгара По присутствуют все три причины. Таким образом, алкоголизм писателя неверно было бы оценивать только с кри-тически-негативных позиций.

ПОЛЕЖАЕВ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ (1804–1838), русский поэт и переводчик.

«Всем постылый, чужой,

Никого не любя,

В мире странствую я,

Как вампир гробовой».

А.И. Полежаев. «Вечерняя заря», 1826

Общая характеристика личности

«Был внебрачным сыном молодого помещика Л.Н. Струйского от дворовой девушки… Незаконнорожденные дети господ — явление довольно распространенное в царской России… Однако ни на кого состояние “промежуточности”, двусмысленности своего положения не повлияло до такой степени неблагоприятно, как на Полежаева. Его детский мир неоднократно рушился: близкие ему люди один за другим исчезали, заменялись новыми. Осиротевший подросток был отдан в семью тетки… Струйский, видимо, питал отцовские чувства к сыну, но его влияние на мальчика могло быть только отрицательным. Это был человек властный, неуправляемый в гневе, злоупотреблявший спиртным… Едва приступив к занятиям в университете, Полежаев лишился забот отца. Засекший до смерти своего “бурмистра”, Струйский был изобличен, осужден и выслан в Сибирь… Обучение Полежаева в университете растянулось на шесть лет (вместо положенных трех)… В состоянии гнетущей депрессии, вызванной убийственным однообразием казарменного режима, 14 июня 1827 года Полежаев совершает безумный поступок — самовольно оставляет полк… Шестидневную отлучку Полежаева приравняли к дезертирству, и он предстал перед военным судом. На следствии провинившийся объявил, что совершил свой поступок “в крайнем расстройстве духа”, “по врожденному в нем свойству необдуманной пылкости”… Вместе с тем признания эти характеризуют его как человека, управляемого исключительно эмоциями, настроениями и абсолютно неспособного взвешивать осуществимость поставленных целей или предвидеть последствия своих поступков… Военно-судная комиссия постановила разжаловать унтер-офицера Полежаева в солдаты и лишить его приобретенного по окончании университета дворянского звания… Спасаясь от мрачных мыслей, Полежаев все чаще стал искать забвения в вине». (Киселева-Сергенина, 1987, с. 13–15.)

«Я своевольничать охотник / И, признаюсь вам, не работник /Ученой скуке и уму!..» (А.И. Полежаев. «Чир-Юрт», 1831–1832.)

«Тяжелый алкоголизм». (Мендельсон, 1927, с. 68.)

«В мае 1828 года…поэт с большим опозданием вернулся в казармы и в ответ на выговор фельдфебеля обрушился на него с площадной! бранью. За новое нарушение воинского устава Полежаев был посажен на гауптвахту… Написанная им там сатира “Притеснил мою свободу…” 298 свидетельствует, что поэта временами покидало реальное представление о своем бесправном положении, которое вытеснялось совершенно необоснованными надеждами на какие-то преимущества… Многомесячное тюремное заключение. Длительное пребывание в полуподвальной тюрьме не могло не подорвать и без того расшатанное здоровье поэта. Именно здесь он, скорее всего, и подхватил чахотку, которая десять лет спустя свела его в могилу… Именно в каземате Спасских ворот поэт написал большое интересное стихотворение (“Узник”) и целый ряд других, скрепленных тюремной темой… Автобиографический характер тюремной темы — явление не частое в гражданской поэзии 1820-х годов… Авторское “я” в поэзии Полежаева — это обычно обнаженное автобиографическое “я”… То, что Полежаев в своей лирической исповеди не побоялся с такой откровенностью заговорить о несовершенствах и уязвимых чертах своей личности, не только делает честь его беспрецедентной в литературе искренности. Гораздо важнее, что следствием этой самокритики было расширение нравственной проблематики и изобразительных возможностей поэзии. Наконец, была явлена без малейших прикрас одна истина: поэт до такой степени живой человек, что и ему не чужды слабости, заблуждения и не слишком достойные поступки. В состоянии внутреннего угнетения, отвращения ко всему и к самому себе, с такой пронзительной болью изображенном в “Живом мертвеце”, сам Полежаев видел возмездие за чувственные злоупотребления. Тут была только часть правды. Периодическая подверженность этим состояниям была особенностью психического склада поэта, с присущими ему резкими перепадами настроений от оживления к подавленности. С юных лет Полежаев познал эти внезапные приступы лютой тоски и душевного оцепенения. Отсюда чрезмерная переоценка гедонистических влечений, культ эротики, ощущаемой как