Кривич - Александр Забусов

Бурлящим потоком захватили события трех минувших суток. Добравшись до крепости, они попали к завершению ее осады. Придти на помощь осажденным, было чистым самоубийством. Проще самому себе перерезать глотку тупым ножом, чем пробовать прорваться внутрь, возни меньше, а результат один. Вот издали и наблюдали за ходом штурма и последними конвульсиями населения. Сам штурм был не первым, но судя по стремительности карабкающихся по лестницам и веревкам арканов половцев, и численности прикрывавших идущих на штурм лучников, главный вождь всего этого разбойного кагала, пообещал вождям малым, ни как не меньше, чем усекновение яиц, ежели таковая крепость, не будет к вечеру покорена. Вот и старались, как могли. Плотный рой стрел не давал защитникам высунуть носа из бойниц, а на стенах уже хозяйничают чужаки. С ветвей высоких сосен они видели лишь мельтешение, давку да толкотню на крепостной галерее с их стороны. А, что происходит сейчас по другую сторону цитадели славян?

За задними рядами лучников проследовала кавалькада пестро одетых всадников, в добром доспехе, с оружием в походном положении. Ясно, что хан со свитой и телохранителями! Сами в свалку не лезут, контролируют действия черни. Он пристально вгляделся в лица ордынской элиты, запоминая и фиксируя в памяти каждую вражиную морду. Сейчас не поможешь ничем, но месть у нас никто не отменял.

На стенах раздались победные возгласы половцев:

— Сарын на къоччакъ!

Строй лучников внизу сорвался с места. Запихивая луки в кожаные подсумки, обнажая сабли, они бросились к стенам крепости.

— Ур-ра-а-а! — заревела толпа. — Ур-ра-а!

— У-у-у! — отвернувшись от происходящего, прижавшись лицом к шероховатому стволу дерева, взвыл Славен. — Суки! С-суки!

— Смотри, кривич, злее будешь! Я через это прошел, — бесцветным голосом проговорил Мошег, сидевший на соседней ветке.

Между тем, ворота городища еще стояли запертыми, из чего Савар сделал вывод, что идут бои на улицах погоста. Городок не смотря ни на что, продолжал сопротивляться. За стенами, клубясь на ветру, в разных концах его валил густой дым. Начались пожары, а через приличный отрезок времени половецкая орда вломилась в черту городка через открывшиеся ворота. Гордеев погост пал.

Опустившаяся на землю пограничья ночь, прикрыла плывущими по небу облаками, словно тяжелым корзном, звезды и месяц. Заставила голоса победителей, разносившиеся по округе из-за стен крепости, звучать громче.

— Что делаем, княжич? — спросил Славен.

В хмуром кривиче с поникшей головой, нельзя было узнать того разбитного весельчака, каким его знали до сегодняшнего дня. Шад вгляделся в его лицо как в зеркало, узнавая знакомые чувства, даже в темноте резавшие глаз.

— Ворота на ночь они закрыли. К крепости вернемся ближе к утру. Сейчас, Славен, проведешь нас к вашему святилищу. Думаю, что хан наверняка еще сегодня захочет разорить его. Вот отсюда и пляшем.

По самой кромке леса, семеро воинов полукругом обошли городище, шагая след в след по высокой траве. Без приключений добрались до священной для каждого кривича, проживающего в этих местах, дубравы. Следуя по чуть заметной тропке, Славен едва не наступил в темноте на мертвое тело. Наклонившись над ним, признал в мертвеце знакомца из соседней деревни, часто бывавшего в погосте.

— Кукса, — назвал имя покойного. — Тело еще не остыло.

— Значит мы на верном пути. Идем дальше, будем тризну править.

Савар тронул кривича за плечо, заставляя продолжить движение.

— Прости брат! — оправдываясь перед мертвым, произнес Славен, перешагнув через неподвижное тело.

Тропа была не основной, и уперлась в стену частокола, повела вдоль него, петляя между стволов дубов-исполинов, листвой на длинных стрелах лещины и густых кустов папоротника. Бойцы сразу услыхали возню, смех и голоса людей за щелястой оградой, в воздухе ощущался запах гари.

— Сердюк, Путыня, ну-ка подсобите заглянуть за загородку, — прошептал Савар.

С помощью северянина и кривича, приподнявших его над краем бревен частокола, заглянул внутрь. При свете горящих факелов, копошившихся внутри степняков, разглядел и посчитал их число. Грабители занимались поисками чего-нибудь ценного спрятанного славянами в их капище. Поваленные истуканы богов, свидетельствовали о том, что даже под ними чужаки искали спрятанные клады.

— Опускай.

— Ну, что там? — поинтересовался Славен.

— Семнадцать половцев, все при деле, сторожу не выставили. Заходим в ворота, кого не посечем стрелами, возьмем в клинки. Идем, пока нас не ждут!

Приготовив луки, молча вломились в святилище, сразу от самого входа, выпустили первые стрелы. Рассыпались в стороны, чтоб немешать друг другу, одну за другой выпускали вестниц смерти во все, что могло шевелиться. Терзая тела людей, которых застали врасплох, стрелами, семеро воинов Монзыревской дружины, в считанные секунды оприходовали всех. Пробежались по небольшому двору капища, делая правку ножами раненым ворогам, когда из оконца волховской избы, вылетевшая стрела, клюнула в грудь стоявшего к ней ближе остальных Славена, откинула его назад, заставив упасть наземь.

— Ох-х! — выпустил кривич остатки воздуха из легких.

— Бойся! — крикнул Савар, отступив в сторону, потянул из колчана стрелу.

В окно влетело сразу пяток стрел, а крик боли оповестил, что хотя бы одна из них достала скрывавшегося в бревенчатой постройке лучника. Вбежавший в избушку Савар проткнул обнаженной саблей уже мертвое тело, за шиворот выволок его наружу, бросив у двери.

Русичи выносили половецких мертвецов за пределы ограды оскверненного священного для них места, кучей сваливали за воротами. Тело Славена, Мошег занес в избу, уложив на лавку, прикрыл покрывалом из волчьей шкуры. Это все, чем мог почтить сейчас память боевого друга, обретенного в чужой земле и теперь потерянного им.

— Прощай!

Со двора донеслась команда шада:

— Выходим все! Берите с собой арканы, идем к стенам погоста.

Теперь уже по центральной тропе прошли на выход из дубравы. С ночью повезло, темень прикрыла землю. Издали осмотрели стены крепости, выбирая место потише. Из самой крепости раздавались пьяные голоса, заунывные степные песни, шум веселья, даже какие-то причитания. Редко где на крепостных галереях горели факелы, да и сами галереи частично сгоревшие, до сих пор испускали дымный шлейф.

— Перебираться будем здесь, — указал княжич на разломанную часть стены. — Запомните хорошо — мы идем в крепость не воевать. Силенок у нас для этого нет. Идем мстить, резать шакалов. Поэтому, когда окажемся внутри, расходимся, работаем только ножами, постарайтесь все делать тихо. Перед рассветом покинуть городок. Желаю вам всем удачи. Готовы? Пошли.