Джо Р. Лансдейл. Повести и рассказы. - Джо Р. Лансдейл

себя, как мужчина. Я должен ответить этому существу, но все, что у меня есть — это музыка. Как я уже сказал, ты можешь идти.

Я покачал головой.

— Меня прислала сюда Алма Мэй. Я сказал ей, что привезу тебя домой.

Теперь настала очередь Тути качать головой.

— Не-а. Я не поеду. Я только портил ей жизнь. И больше не стану этого делать.

— Первая адекватная мысль, которую я когда-либо от тебя слышал.

— Уходи, — сказал Тути. — Оставь это мне. Я смогу о себе позаботиться.

— Ну да. Если не умрешь от голода или не упадешь в обморок из-за недостатка сна или от жажды, с тобой все будет в порядке.

Тути улыбнулся.

— Да. Мне больше не о чем беспокоиться. Надеюсь, я умру от чего-нибудь подобного. А если до меня доберется это существо… я даже думать об этом не хочу.

— Следи, чтобы пластинка играла, а я принесу что-нибудь поесть и попить. Кофе. Ты сможешь не уснуть в ближайшие полчаса-час?

— Смогу. Но ты вернешься?

— Вернусь.

Выйдя в коридор, я увидел, что громилы там уже не было. Я пошел по лестнице.

* * *

Когда я вернулся, Тути уже убрал блевотину и просматривал блокноты. Он сидел на полу, обложившись ими. Он был дюймах в шести от проигрывателя. Он время от времени протягивал руку и заводил пластинку по новой.

Как только я зашел в комнату, звучание пластинки окутало меня целиком, и я снова почувствовал тошноту. Я успел сходить в захудалую забегаловку в конце улицы после того, как сменил шину. Наверняка ее проколол кто-то из парней, которым я задал взбучку. Бьюсь об заклад, это был везучий сукин сын, упавший на пожарный выход.

Кроме пореза на шине, появилось несколько царапин со стороны пассажира и было выбито лобовое стекло. Я вернулся из кафе и припарковал то, что осталось от машины, за отелем, ближе к концу улицы. Теперь мой «шеви» выглядел так плохо, что вряд ли кто-нибудь захотел бы его угнать.

Я сел на один из открытых мешков на полу рядом с Тути.

— Оба гамбургера твои, — сказал я. — А кофе я взял нам обоим.

Я вытащил высокий бумажный стакан с кофе и дал ему. Второй достал для себя. Затем сел на кровать и сделал несколько глотков. В этом номере с таким запахом и такой музыкой ничто не казалось вкусным. Но Тути ел, как изголодавшийся волк. Он глотал бургеры и пил кофе очень быстро, даже толком не жуя.

Доев второй бургер, он снова завел пластинку и прислонился спиной к кровати.

— С кофе или без, не знаю, сколько смогу продержаться без сна.

— Тебе нужно следить, чтобы запись не останавливалась? — спросил я.

— Да.

— Ложись в кровать, поспи несколько часов. Я послежу за пластинкой. Когда отдохнешь, объяснишь мне, что происходит. Мы что-нибудь придумаем.

— Здесь нечего придумывать. Но буду рад, если дашь мне поспать.

Он заполз в кровать и тут же уснул.

Я завел пластинку.

Затем поднялся, развязал туфли Тути и снял их. Нравился он мне или нет, он был братом Алмы Мэй. Кроме того, я бы и врагу не пожелал встретиться с этой штукой из-за стены.

* * *

Я сел на пол, где до этого сидел Тути, и, продолжая гонять по кругу пластинку, попытался во всем разобраться. Под эту музыку это было не так просто сделать. Время от времени я поднимался и ходил по комнате, а потом снова садился на пол у проигрывателя, чтобы можно было до него дотянуться.

В интервалах я просматривал блокноты Тути. Они были исписаны нотами и такими же каракулями, какие были на стене. Было сложно сконцентрироваться под это ужасное звучание. Как будто воздух наполняли змеи и лезвия.

Было такое ощущение, что музыка давит на то, что находится за стеной. А что-то с другой стороны оттесняет ее.

* * *

Когда Тути проснулся, было уже темно — он проспал добрые десять часов. Я же был измотан слежением за пластинкой и самой этой музыкой. От просмотра блокнотов у меня болела голова, но я не узнал ничего нового с тех пор, как впервые в них заглянул.

Я вышел и купил еще кофе, принес его обратно, и мы с Тути сели на кровать. Пили кофе, он время от времени снова заводил пластинку.

Я спросил:

— Ты уверен, что не можешь просто уйти?

По некоторым причинам я избегал действительно важных вопросов. Например, что это за существо? Что, черт возьми, происходит? Наверное, я боялся услышать ответ.

— Ты видел эту штуку. Я могу уйти. Могу убежать. Но куда бы я ни пошел, оно меня найдет. Поэтому рано или поздно мне придется столкнуться с этим лицом к лицу. Иногда я играю то же самое на гитаре, давая пластинке отдохнуть. Больше всего я боюсь, что она износится.

Я показал на блокноты на полу.

— Что это?

— Мои ноты. Мои записи. Я приехал сюда, чтобы написать несколько песен.

— Это не стихи. Это ноты.

— Я знаю, — сказал он.

— У тебя нет музыкального образования. Ты просто играешь, и все.

— Благодаря пластинке я могу читать ноты, могу писать вещи, которые не понимаю, пока не услышу то, что написал. Все эти значки — это музыкальные ноты, а другие значки — это