Жуга. Осенний лис - Дмитрий Игоревич Скирюк

Девочка в зелёном платье с неровно срезанным подолом стояла возле мачты и смотрела на вулкан. Телли был рядом, держал её за руку, повторяя: «Всё будет хорошо, вот увидишь». Бард покосился на неё, на Тила – и опустил голову.

– Тогда, – ответил он, – я сам вернусь за ним.

– Мы все тогда за ним вернёмся, – буркнул Яльмар. – Все-е вернёмся, зашиби меня Мьёльнир! И уж тогда этому гаду не поздоровится. Садись за весло.

Вёсла вспенили воду. Закачало. Мореходы вышли за прибойную волну и стали выгребать в океан. Скалы Острова пингвинов, нависавшие над самой головой, постепенно удалялись. Прошло, наверное, никак не меньше двух часов, прежде чем варяги опустили вёсла. Ветер стих. Дым от вулкана поднимался вертикально, словно белый столб, и только высоко вверху сгибался кочергой и уходил на север, падая и растекаясь по воде. Похолодало. После получаса напряжённого ожидания Яльмар запахнул плотнее куртку и нахмурился. Взгляд его неотрывно был прикован к острову и конусу вулкана, который походил отсюда на большое перевёрнутое ведро, в котором выломали дно и разожгли костёр.

– Что он задумал? – пробормотал он. – А, Тил?

– Кто? Дракон? – обернулся тот. – Ничего хорошего. Сказал, что разломает стенку между морем и огнём, и всё взорвётся.

– Один и Фрея! Для чего? Он что, с ума сошёл? И долго ждать?

– Нет.

– Вот как. Хм… Тогда на всякий случай отойдём подальше.

Однако отойти не удалось – лишь только вёсла опустились на воду, началось.

Тим Норел первый закричал и вскинул руку, указуя на вулкан: в склоне горы образовалась трещина, откуда столбом повалил пар. А через несколько томительных мгновений тишины ударил гром. Ударил так, что все присели и втянули головы. Пар повалил сильнее, скалы стали рушиться. Огромные куски камня падали в воду. Грохотало непрерывно. Верхушка горы вдруг брызнула осколками, из жерла с рёвом и шипением ударил к небу бешеный фонтан огня, камней и пепла. Рвануло сбоку. Ещё и ещё. Кнорр закачало на волне, с темнеющего неба на воду и головы варягов посыпались щебень и камни.

– Щиты! – вскричал Яльмар. – Прикрывайтесь щитами! Рэйво, Хельг, Винцент, хватайте вёдра, поливайте палубу, а то сгорим!

– Господи боже… – пробормотал Вильям. – Господи…

– Да поможет нам Ньёрд[83], – стуча зубами, выдохнул Тим Норел. – Эта огненная гора утопит нас живьём! Яльмар, куда ты нас затащил?

Хуфнагель дёргал кадыком. Винцент крестился и шептал молитвы.

– Дальше надо было отходить, – проговорил невозмутимо Арвидас, раскуривая трубку. Раскурил, поднял щит, встал поустойчивее, замер и прищурился на небо, высматривая, не летит ли камень. Происходящая на острове катастрофа, казалось, мало его интересовала.

На острове творилось страшное. Стенки вулкана были непрочны – толкни, где надо, и они обвалятся, а старый дракон умел находить сопряжения скал. Вулкан кипел и клокотал, проваливаясь сам в себя. Весь остров содрогался, уходил под воду, исполинская гора шла трещинами вдоль и поперёк: кипящая вода в минуты разрывала камень. Пар и огонь сошлись в последней битве, раскалённые камни разлетались на мили и мили вокруг. Часть северного склона вдруг обрушилась, наружу вылился поток текучей красноватой лавы и пополз к воде, как мерзкая светящаяся каша. В холодных сумерках вулкан был тёмен и неистов. Волны расходились от него кругами, одна выше другой, корабль качало и подбрасывало. Вулкан грохотал и бомбил небеса, камешки и камни били и шуршали по щитам. Слой пепла на палубе достиг уже двух дюймов, штук пять больших дымящихся булыжников попало в кнорр. На глазах у Вильяма один такой ударил в Ларсов щит, викинг выругался и перехватил его в другую руку. Мореходы с ужасом смотрели на происходящее. Красные отблески ложились на их лица.

– Где же они? – Яльмар напряжённо всматривался в чёрное от пепла небо. – Один, ну где они?!

Он обернулся к морякам, окинул взглядом их испуганные, напряжённые и злые лица и нахмурился.

– Чего расселись? – рявкнул он, перекрывая грохот извержения. – К Мидгарду в гости захотели? А ну, на вёсла! Всем грести, а то потонем!

Договорить он не успел. Внезапно часть горы обрушилась совсем, и море хлынуло в образовавшийся пролом широким ледяным потоком. Взрыв ударил по ушам, скалы зашатались и стали медленно заваливаться внутрь. Моряки, разинув рты, смотрели, как гигантский шлейф чёрного дыма вытянулся над обломками горы, растёкся и раскинул два крыла, став издали похожим на чудовищных размеров птицу или на дракона, а затем распался и исчез. Огромная, невероятно долгая волна прошла и схлынула, качнув последний раз корабль норвежцев; когда же взгляды мореходов опустились, Острова пингвинов не существовало. Повсюду расстилалось море – одна вода и ничего больше.

Tabula Rasa.

Чистая поверхность.

– Кончено, – сказал Яльмар и яростно сплюнул за борт. Покосился на Вильяма. – Вот и возвращаться некуда. Ну, что ж… Храбрейший гибнет только раз.

Внезапно поднялся ветер. Порывистый, он налетел со всех сторон и закружил, а после на мгновение утих и вскоре ровно, холодно подул с востока. Яльмар тотчас распорядился ставить парус. Белое с полосками полотнище мгновенно стало серым от летящих хлопьев пепла.

Тил не мог себя заставить посмотреть в глаза девчушке. И сказать не знал чего. Слова не шли. Больно было сознавать, что драконья клятва оказалась ложью. Не захотел он или попросту не смог помочь травнику? Так или иначе, разница была невелика. А Рик…

Телли вдруг почувствовал, как рушится вся его выдержка последних дней и через рассудительную взрослость, с кровью и слезами, пробивается забытый, брошенный мальчишка Тил, который просто потерял двоих друзей. «Я слишком человек теперь», – вдруг вспомнил он свои слова, сказанные Яльмару, и чуть не застонал. Что ему стоило заворожить, запутать гнома в сложном ритме боевого танца эльфов, когда одно движение становится опорой для другого, когда трудней остановиться, чем продолжить бой?

Но меч был козырем, той силой, с которой нельзя не считаться, и потому вступил в бой травник.

Лис.

Всего лишь лёгкая фигура.

Тил не смотрел в этот миг на доску, но знал и чувствовал, что воин и ладья побьют дракона без труда, а вот ладья и лис… Останься Телли вместо травника в пещере, и неизвестно, сколько бы ещё продолжалась игра.

– Не плачь, – прошептал Тил, крепче сжимая в своей руке узкую девичью ладонь. – Не плачь, lirima. Мы будем помнить о них. Toi nu huinenna ea lende ullume, nan laituvalme tet. Ты только, пожалуйста, не плачь…

– Я не плачу, – вдруг тихо сказала она. Тил, изумлённый, повернулся к ней: это были первые слова, которые она произнесла. От подступивших слёз лицо девочки расплывалось, виделось нерезко, и