Компромат на президента - Сергей Зверев

– Почему? – Сельникова упрямо не хотела делать больше ни шагу.

– Так мне легче охранять тебя. Неприятности обычно начинаются со стороны улицы. Подъезжает машина, сбавляет ход и…

– Я не привыкла видеть мир таким, каким видишь его ты. Так бы раньше и сказал, – устало произнесла женщина и сделала шаг.

Узкая юбка не давала ей широко шагать, и Лада буквально семенила рядом с Бондаревым. Они прошли несколько кварталов. Сельникова скользила взглядом по вывескам кафе и ресторанов, Клим не упускал из внимания ни одного прохожего.

– Ты только и делаешь, что подозреваешь людей.

– Согласен, но еще я хочу есть. Если ты не забыла, то именно ради этого мы выбрались из дома.

– О! Ты начинаешь злиться, это радует. Нормальная человеческая эмоция голодного мужчины. Я бы могла приготовить поесть и у тебя дома, но готовить в гостях – дурной тон. Ты можешь черт знает что обо мне подумать.

– Например?

– Будто я собираюсь надолго у тебя задержаться.

– Это угроза?

– Но тебе приятно чувствовать себя в одной компании со мной.

– Если я поем, может, и найду силы подумать об этом. Пока же я не могу понять, чем тебя не устраивает этот ресторан. – Бондарев замедлил шаг и прочитал вслух: – Пицца «Экзотическая». – Эти слова были выведены мелом на черной доске.

– Пиццу не люблю, – капризно произнесла Лада, ей доставляло удовольствие немного помучить Бондарева, на какое-то время ощутить свою власть над ним.

– Выбирай, я тебя не тороплю.

– Я же чувствую, как ты начинаешь сопеть, лишь только до нас долетает запах еды.

Сельниковой вообще-то было все равно, где обедать, в еде она была непривередлива, поэтому, вдоволь насладившись своей иллюзорной властью, остановилась под вывеской рыбного кафе, вспомнив о пристрастии Бондарева к рыбалке.

– Кажется, я нашла то, что нужно.

– Мне или тебе?

– Нам обоим.

– Я рад, что ты выбрала закрытый зал, а не отгороженный участок улицы.

– Конечно, безопасность на первом месте.

Сельникова недолго выбирала место в небольшом уютном зальчике, который немного напоминал гостиную в доме Бондарева: чучела и муляжи рыб, штурвал от корабля, скрещенные весла, выполненные на мешковине карты российских рек и морей.

Официант в странном наряде – пиджаке, надетом поверх тельняшки, положил перед гостями меню.

– Неплохо, – резюмировал Клим, пробежав глазами последнюю страницу, – в меню только белое вино и крепкие напитки, как и положено подавать к рыбе.

Сельникова выбрала не самое дорогое блюдо – лосося, тушенного в сметане. Бондарев, не колеблясь, повторил заказ, добавив к нему бутылку вина на усмотрение официанта.

На столике уже были расставлены керамические горшочки, салатницы, официант разлил вино в бокалы. Бондарев приподнял свой и, любуясь через светло-соломенное вино женщиной, произнес:

– За тебя.

– И за тебя.

Бокалы сошлись с мелодичным звоном. Клим хотел уже сказать, какая именно нота прозвучала, но боковым зрением отметил остановившуюся напротив окна легковую машину. Ее шофер Климу сразу не понравился, он разглядывал через окно посетителей и одновременно что-то шептал в мобильник. На другой стороне улицы притормозил небольшой автобусик, и из него споро выбрались четверо крепко сложенных мужчин в одинаковых костюмах, под пиджаками без труда угадывались кобуры с пистолетами.

– Если ты нальешь мне еще, я с удовольствием выпью, – произнесла Лада, – люблю белое вино за то, что его пьют холодным, – она требовательно подвинула свой бокал на середину стола.

– Погоди, – одними губами проговорил Бондарев, руки его оказались под столом.

Лада непроизвольно глянула вниз и чуть слышно ойкнула. Клим уже сжимал в пальцах пистолет, до ее слуха долетел чуть различимый щелчок предохранителя.

– Если я кивну, тут же падай под стол, – прошептал Клим, – а если сделаю вот так, – он повел подбородком слева направо, – беги на кухню. Поняла?

– Ты уверен?

Но Клим даже не удостоил ее ответом, он, не поворачивая головы, уже смотрел на то, как в зальчик входят двое «близнецов» в расстегнутых пиджаках, чтобы легче можно было выхватить оружие. Он чуть приподнялся над стулом, готовый в любой момент вскочить или броситься в сторону. Мужчина, сидевший за соседним столом, внезапно побледнел, вилка, поднесенная ко рту, остановилась, с куска жирной сельди на скатерть сорвалась капля.

Один из пришедших наклонился к самому его уху и тихо произнес:

– Расплатитесь и следуйте за нами.

В руке у второго пришельца мелькнуло удостоверение. Мужчина часто заморгал и махнул рукой официанту. Рассчитывался он нервно, путая купюры, официанту даже пришлось собирать оброненные на пол деньги. Мужчина поднялся и, заложив руки за спину, двинулся к двери. Один из пришельцев поднес к уху рацию, звук был отрегулирован плохо, поэтому все, сидевшие в зале, услышали:

– Паша, проверь мудака за соседним столиком, он с шикарной дамой.

Тот, кого назвали Пашей, приблизился к Бондареву.

– Разрешите…

– Что именно? – Бондарев спокойно смотрел ему в глаза.

– Руки…

– Пожалуйста, – Клим положил руки на стол, – если вам неудобно, могу подняться, – он встал.

Паша заглянул под стол и выпрямился, бросил в рацию:

– Все чисто, тебе показалось.

– Извини, Лада. – Клим, прищурившись, глянул на Пашу. – Передайте своему напарнику, чтобы не кричал в рацию во время спецоперации, а говорил тихо.

Пришедшие вместе с задержанным покинули ресторан. Легковая машина и микроавтобус уехали.

– Но я же сама видела пистолет в твоих руках, – шептала Лада, подавшись вперед, – куда ты его дел?

– Загляни под столик, – предложил Клим.

Сельникова заглянула, но ничего, кроме фанерной столешницы, не увидела.

– Там нет ничего, – разочарованно сказала она.

– Конечно, нет.

– А где?

Бондарев развел руками:

– Исчез, испарился.

Лада морщила лоб, затем глаза ее стали хитрыми-хитрыми, она нагнулась еще ниже и увидела под сиденьем стула Клима тускло поблескивающий пистолет. Оружие держалось непонятно на чем.

– Магнит?

– Нет, жвачкой приклеил. Забудем об этом. Когда я с тобой, то поневоле становлюсь нервным. Еще немного, и стал бы палить в безобидных ментов.

– Ничего себе, безобидные, человека арестовали, – возмутилась Лада, ей показалось, что Бондарев расстроен своей ошибкой, – не переживай, я испугалась больше. Сидела и думала: «Чего он медлит? Почему не стреляет?» Был бы пистолет у меня в руках, всю бы обойму расстреляла.

– Не думай, что убить человека так просто. Некоторые на это просто не способны.

– А я?

– С момента нашего знакомства я только и думаю об этом.

– Мог бы спросить и у меня самой.

Глава 13

Закатное солнце окрасило шатры колоколен, позолотило купола коломенских храмов. Ветер то налетал на старый парк с реки, то мгновенно утихал, и тогда деревья замирали, будто время останавливалось. Зеркальная поверхность Москвы-реки переливалась в лучах заходящего солнца.

Михаил Изидорович Хайновский сидел в раскладном деревянном кресле на носу прогулочного теплохода «Аэлита». К правому борту течением прибило всякую дрянь, на воде покачивались потускневшие от тины пакетики из-под чипсов и сухариков, сморщенные пластиковые пивные бутылки, размокшие окурки. Да и сам прогулочный теплоход уже не выглядел таким нарядным, выгорели на солнце цветные флажки, потемнели и потеряли блеск от городских кислотных дождей латунные поручни, на досках палубы подрагивали безвременно пожелтевшие березовые листочки.

Олигарх зябко повел плечами, вечерняя прохлада у реки давала о себе знать. Он поправил удочку, чуть потянул за леску, неподвижный до этого поплавок ушел под воду и вынырнул точно напротив носа корабля. Порфирьев вот уже битый час сидел у надстройки и не мог понять, какого черта его хозяин вместо того, чтобы заниматься каким-нибудь делом, словно буддийский монах, созерцает медленно текущую реку. Пара уток крутилась возле корабля в расчете на поживу, но от Хайновского им так ничего и не перепало. Мобильный телефон Михаила Изидоровича молчал с самого обеда, будто его выключили. Чем хуже шли его дела, тем меньше оставалось близких людей.

– Может, он и не приедет, – не выдержал Порфирьев.

– Приедет, – одними губами усмехнулся Хайновский, – если обещал, то приедет.

Николай Порфирьев бросил взгляд на будку у причала. Охранники расположились на улице, сидели на лавке и лениво отгоняли надоедливых комаров. Начальнику охраны стало не по себе, ему показалось, что из его жизни вынули стержень. Впервые за последние годы он толком не знал, что делать. Охранять хозяина? Но от кого? Не станешь же воевать с государством. А больше Хайновский, казалось, стал никому не нужен – превратился из преуспевающего энергичного воротилы в подобие пенсионера.

Семен Липский безбожно опаздывал, вот уже полтора часа, как он обещал подъехать к теплоходу.