Компромат на президента - Сергей Зверев

– Ты правильно рассчитал, – сказал Бондарев, – на воде ищут только браконьеров. Все посты на дорогах были расставлены зря.

Хайновский с ненавистью смотрел на Клима, не понимая, откуда тот заранее знал, где спрятаны деньги. И тут же получил ответ на незаданный вопрос:

– Ты посмотрел туда всего один раз, и этого хватило.

Клим не стал возиться с замком, он просто выстрелил в него, рванул дверки, вытащил из-за них старомодный добротный кожаный чемодан, перетянутый ремнем.

– Четыре миллиона? – он поднял крышку.

– Если отпустишь меня – они твои.

– Они и так мои, – Клим поднял канистру и густо полил банкноты бензином, – зачем мне фальшивые деньги?

Взгляд Хайновского остановился.

Бондарев смочил в бензине тряпку, засунул ее в горловину топливного бака и щелкнул зажигалкой. Голубые язычки пламени заплясали на ней. Хайновский рванулся, но браслет врезался в запястье, из-под металлического ободка показалась кровь. Зажигалка полетела в чемодан с долларами. Огонь полыхнул такой, что волосы на голове у Хайновского затрещали.

– Открой наручники! – закричал Михаил Изидорович.

– Счастливо оставаться, – Бондарев вспрыгнул на борт и нырнул в черную воду.

Хайновский тянулся к кнопке стартера, ему не хватало всего каких-то нескольких сантиметров, чтобы коснуться ее пальцем, он выхватил из нагрудного кармана авторучку и ткнул ее в кнопку. Двигатель чихнул, завелся, катер, приподняв нос, начал разгон.

Бондарев вынырнул метрах в тридцати от того места, где ушел под воду, на подернутой рябью поверхности плясали отблески близкого пламени. Катер шел параллельно берегу, Клим видел его всего мгновение, а затем судно превратилось в огненный шар. Бондарев услышал звук взрыва уже под водой – он сразу же нырнул.

Когда Клим выбрался на берег, обломки катера, разбросанные по воде, уже догорали.

«Хамер», выбрасывая из-под колес песок, въехал на откос и помчался к Москве.

Лада не решилась выйти на крыльцо, когда к дому подъехала машина. Она только прикрылась простыней и села на кровати. Она видела, как подбежали к «Хамеру» люди, слышала слова Клима: «Машину немного испортили. Да, сколы на триплексе. Можете уезжать».

Бондарев вошел в спальню. Улыбкой ответил на напряженный взгляд Лады.

– Ну что ты молчишь?

– Завтра ты сможешь ночевать у себя дома. Кажется, ты об этом мечтала.

– Клим…

– Извини, один звонок, и я тоже прилягу.

Бондарев взял в руки странный титановый мобильник, вышел в ванную комнату, зашумела вода. Климу ответил помощник президента, голос звучал спокойно, словно сейчас была не глухая ночь, а самый разгар рабочего дня.

– Слушаю вас, Клим Владимирович.

– Передайте президенту…

– Он не спит, он ждал вашего звонка, – все так же степенно отвечал помощник, – минуточку, я соединю вас.

– Клим, – донесся из трубки шепот.

– Он самый. А почему так тихо?

– Я с женой, она спит.

– Можешь забыть о фальшивых долларах так же крепко, как и о своих расписках. Да и Хайновского второй раз хоронить не придется.

– Ты уверен?

– Я сам там был.

– Не знаю, как тебя и благодарить.

– Как-нибудь я расскажу тебе, каким образом он хотел их использовать, но не сейчас. Редко случается, когда ты звонишь мне первым, но сделай одолжение, не звони мне этой ночью, я сегодня не один.

Президент, которого редко кто видел даже просто улыбающимся, тихо засмеялся.

– Клим, мне никогда не понять, что для тебя главное в жизни – работа или женщины?

– Рыбалка в хорошей компании, – ответил Бондарев.