Африка грёз и действительности (Том 1) - Иржи Ганзелка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед въездом в Бенгази по обеим сторонам дороги сверкают огромные участки, залитые морской водой и окаймленные невысокими насыпями. Это обширные соляные промысла. Морская вода поступает сюда по системе каналов. Всю остальную работу делают солнце и раскаленный воздух пустыни. Искрящиеся прямоугольники белоснежных кристаллов напомнили нам заснеженный каток на Влтаве под мостом Ирасека, но лишь на одно мгновение, пока жгучее солнце не рассеяло миража и не возвратило нас снова к африканской действительности.
Vinceremo![20]
Бенгази был когда-то столицей Киренаики, гордостью Муссолини. В центре новой колонии, которая должна была стать противовесом другой части Ливии — Триполитании, были выстроены великолепные дворцы. Город превратился в современный порт, от которого много раз зависела судьба враждующих армий на всем североафриканском театре военных действий.
О гигантомании дуче здесь свидетельствует монументальный кафедральный собор, представляющий смесь всех архитектурных стилей. Возможно, он должен был символизировать пеструю галерею сменявших друг друга властителей страны. Непонятным остается сочетание римских тимпанов с византийскими куполами, прообразы которых возвышаются над Золотым Рогом на Босфоре.
На мраморной облицовке внутри просторного нефа храма мы нашли расписание богослужений, а также ежедневные известия на немецком языке, отпечатанные на гектографе. Их подстрекательский стиль и содержание плохо вяжутся с благочестием верующих, для которых они предназначались.
Немецкие военнопленные, входившие когда-то в большинстве своем в состав частей СС, а теперь свободно разгуливающие по улицам Бенгази без конвоя, только с черным ромбом на рубашках, ежедневно читают здесь подстрекательские статьи о «новых концентрационных лагерях» в Германии, которые, мол, могут потягаться с нацистскими лагерями в Бельзене и Освенциме. Методы денацификации Германии оказались якобы не такими, какими их представляли себе все немцы, когда складывали оружие.
У нас еще оставался проблеск надежды на то, что система денацификации будет признана хотя и суровой, но малоэффективной. Однако остальные «известия» не оставили на этот счет никаких сомнений. В конечном счете после прочтения листков у нас создалось такое впечатление, что, по понятиям авторов, справедливо было бы сделать бывших командиров нацистских карательных отрядов, по меньшей мере, начальниками отделов в новых учреждениях Германии.
Дело заключалось не только в том, что оккупационные власти разрешили воскресить или, вероятно, сами воскресили лживый дух Геббельса в стенах кафедрального собора Бенгази. Двум чехословакам, которые близко познакомились с нацистской системой «умиротворения», методы «перевоспитания» немецких военнопленных в Бенгази предвещали нечто во много раз худшее. Какие же цели преследовали английские оккупационные власти в Киренаике, когда через два года после того, как отгремели последние выстрелы на полях сражения в Европе, поддерживали лживую нацистскую пропаганду, направленную даже против столь вялых форм денацификации, какие проводились в англо-американской зоне Германии?
В то время мы были изолированы от событий в Европе и не могли даже на секунду представить себе, что этот факт был одним из звеньев в цепи попыток денацификации, предпринимавшихся на земле, усеянной десятками тысяч белых крестов, на которых песчаные бури еще не успели стереть имена павших бойцов…
Бенгази и сейчас является столицей Киренаики, по крайней мере теоретически. В действительности это почти вымерший город. Мы нашли здесь лишь отдельных итальянцев и несколько десятков других европейцев. Власть находилась в руках англичан, которые предоставили небывало широкие права сильной в экономическом и военном отношении группе арабов. Мы сами видели, как властно сенуситы обращались в Аджедабии с итальянскими шоферами, которые везли из Триполи большую партию пива в бутылках, предназначавшегося для военной администрации в Бенгази.
Но мы скоро поняли, что и здесь столкнулись с методами, типичными для английской колониальной политики. Мы увидели, что для оккупационных властей нет ничего проще, чем разжигать и систематически поддерживать вражду между прежними жестокими колонизаторами и потомками их жертв. Кажущейся перемены ролей — поддержки мстительности сенуситов и юридического разоружения всех итальянцев — оказалось достаточным для того, чтобы сравнительно небольшое число англичан приобрело решающее значение в жизни Киренаики.
Жизнь в Бенгази почти угасла. Порт на первый взгляд казался мертвым. О строительстве новых баз для военных кораблей в городе говорили лишь шёпотом. Вдоль улиц города стояли разрушенные дома, окна и двери которых были завалены заржавленными жестянками из-под бензина. В этих домах никто не жил. Зато с их стен все еще глазели на улицы портреты Муссолини и итальянские надписи «Agis ci sempre come se il Duce ti vedesse!», что означало: «Веди себя всегда так, как будто тебя видит дуче!». И лозунги «Vinceremo!» («Мы победим!»). Мимо этих надписей ежедневно проходила горстка убежденных фашистов, которые не могли расстаться с развалинами Бенгази. За два года, прошедших после окончания войны, они так и не закрасили надписи, цинично свидетельствовавшие о близорукости тех, кто вверг итальянский народ в ужасную войну.
Мы любовались портом Бенгази ясной лунной ночью. Высоко вздымавшиеся гребни волн разбивались об остовы кораблей. Тонны пенящейся воды перекатывались через четырехметровый мол и с неизменным постоянством возвращались назад к морю, навстречу все новым и новым волнам. Так же, вероятно, выглядело море несколько лет назад, когда под килями кораблей взрывались тяжелые авиабомбы и смертоносные торпеды.
Над Бенгази нависла гробовая тишина. Силуэты разрушенных домов на фоне лунного света торчали, как кулисы на опустевшей сцене. Эта картина была лишь прелюдией к последним, самым драматическим кадрам документального фильма, который развертывался перед нашими глазами на протяжении двух тысяч километров прибрежного шоссе.
По следам Чехословацкого батальона
Вряд ли найдется на карте североафриканского побережья место, олицетворяющее смертоносную войну в пустыне так ярко, как Тобрук. Сколько раз это название повторялось в военных сводках! Шесть раз прокатилась через Тобрук волна войны. 249 дней находился он в осаде во время второго германо-итальянского наступления, которое остановилось далеко за Тобруком, у прохода Хальфа.