Гнездо ласточки - Татьяна Тронина

– Она меня провоцировала.

– Как? Как именно?

– Все эти женские штучки… Завлечь и посмеяться. А я ее любил – больше жизни.

– А она вас – нет. И не врите про женские штучки и про то, как вас динамили, завлекали, а потом со смешком убегали… Я прекрасно помню те времена, – жестко произнесла Кира. – Тетя Лида была в высшей степени примерной девицей. Не красилась, в мини не ходила, глазки никому не строила. Она вас – не провоцировала.

– Я любил ее.

– Вы не считались с ней, с ее чувствами, ее желаниями. Вы ее хотели подчинить, словно рабыню. Или животное. Вы не видели в ней человека, вы все хотели решать за нее…

– О, я понял, кто ты, – с холодным бешенством произнес Брагин. – Ты феминистка, вот кто ты.

– Если я не стала терпеть, когда меня бьют, то да, я феминистка! А вы в бога верите, Руслан Эдуардович? А как там в Библии сказано – грехи отцов падут на головы детей… Покаялись бы. Хотя бы перед самим собой. Будьте искренним, не бойтесь правды. Не надо называть Лиду провокаторшей… Себя обвиняйте, не ее. Покайтесь! – яростным шепотом, дрожа, прокричала Кира. – Иначе… иначе… Вы же не хотите, чтобы какой-нибудь идиот… с вашей дочерью… вот точно так же, как вы с Лидой…

Кажется, Брагин хотел ударить Киру. В его лице было что-то такое, уже запредельное… словно он дошел до той точки кипения, когда ничего не сдерживает, когда смерть не страшна и убить можно.

И он бы ударил, наверное, но в этот момент автобус сильно тряхнуло, пассажиры едва не попадали с кресел.

Только эта встряска и заставила Брагина опомниться.

Он потер лицо. Затем отвернулся и так всю оставшуюся дорогу и ехал, глядя в сторону.

Столь красивы бывают лишь ангелы, спустившиеся с небес. Идеальные черты лица, роскошные волосы, точеная фигурка… Это сочетание – невинные лепестки губ и тяжелая, полновесная грудь – сводило Руслана с ума.

У него были уже женщины, и один раз он даже чуть не женился, но вот то, что происходило с ним, когда он впервые заметил Лидочку, не поддавалось никакому описанию.

Руслан словно с ума сошел. Он и боготворил Лидочку, и ненавидел ее. Ненавидел за то, что и другие мужчины обращали на нее внимание. Если бы он мог, то спрятал бы ее в высокой башне и один любовался бы ее красотой.

Он был болен ею. Буквально. Он весь горел, и его трясло, даже руки дрожали, когда ее видел. Когда думал о ней.

Лидочка должна была принадлежать только ему.

Но она почему-то не обращала внимания на Руслана Брагина. А когда он предпринял несколько решительных действий – и вовсе напугалась, стала обходить Руслана стороной.

И в этом заключалась главная ошибка Руслана. Надо было действовать аккуратно, не наступать словно танк. А он пер и пер вперед, круша все на своем пути. Так они и оказались на пустыре, где Лида ударила его кирпичом по голове.

– Никогда, – сказала она, глядя Руслану прямо в глаза, которые заливала кровь из раны на лбу. – Ты слышишь – никогда.

И что-то такое в ее голосе прозвучало… ну, то, что наконец заставило Руслана опомниться и перестать ее преследовать.

Перегорело. Хотя, если честно, горело долго и сильно, до самого неба тянулся столб черного пламени, но – перегорело.

…Через некоторое время Руслан женился, у него родилась дочь. Он стал известным, уважаемым в городе человеком. С Лидочкой иногда приходилось пересекаться, ее мужем Виктором… Но никогда они не оставались одни. Лидочка ускользала, это ее «никогда» – оказалось правдой. Она не говорила с Русланом, она всегда отворачивалась и уходила, стоило только ему повернуться в ее сторону.

И с этим надо было смириться. И не заглядывать лишний раз в зеркало. Ведь на лбу – точно печать стоит.

…Но вот спустя годы, недавно вдруг появилась она, маленькая змейка, дочь его друга. Нет, не змейка, а ядовитая змея. Гадюка – Кира! Она все вызнала и принялась жалить Руслана.

Можно представить, а каково Игорю… Да, Игорь не был идеальным отцом, но разве он заслужил этого демона в женском обличье, коим являлась Кира, себе в дочери?..

Уфф, хорошо, что почти приехали.

– Руслан Эдуардович, – вдруг прошипела змея, сидевшая рядом. – Вы вот тетю Лиду во всем обвиняете… А у нее ведь проблемы после того случая с вами. Нет, я уж все тайны-то рассказывать не буду, но намекну. Вы нанесли ей, как сейчас принято говорить, психологическую травму. Я не лгу и не преувеличиваю. Все очень серьезно. Она до сих пор страдает. И она – несчастлива. А виноваты в этом – вы.

Змея смотрела на Руслана своими ледяными глазищами снизу вверх, ненавидяще, с презрением. Ох уж эта Кира!

– Как я сочувствую твоему жениху, – вздохнул Руслан Брагин. – Бедный Тимофей. Вот ему не повезло…

Напоминание о Тиме заставило Киру вздрогнуть. И еще эта заунывная песня, которую время от времени заводил молодой черноволосый парень, дурашливо, высоким голосом – «летят утки, летят утки и два гуся; ох, кого люблю, кого люблю – не дождуся…».

«Ничего. Я все вытерплю. Этот день я тоже вытерплю. А потом Тим выздоровеет, и мы все уедем!»

За окнами, над верхушками деревьев, зарозовело. Кира покосилась на отца.

Тот сидел далеко впереди, рядом с водителем, лицом ко всему салону. Отец улыбался краешками губ, печально и насмешливо. Он совсем не казался садистом.

А может, правда, он им и не был? Просто дурачок, не умеющий себя держать в руках, глупый пятидесятилетний мальчишка, не имеющий сил управлять своей любовью? Любил – и бил тех, кого любил. Уродливая мужская привычка, доставшаяся от предков…

«Я спасу мать с сестренкой. А он? По сути, я и его спасаю, разлучая с ними. Он перестанет быть злодеем, когда останется один. Ну да, почему я не могу спасти всех? Он так легко согласился отпустить маму с Гелей, он согласился расстаться с домом. Даже делить ничего не хочет… Либо он задумал что-то нехорошее, либо… Либо раскаивается. Хотя нет, это невозможно. Чудес не бывает. Скорее всего, он задумал какую-то пакость, и нам всем надо быть начеку!»

Автобус остановился перед высоким забором.

– Ребятки, выходим… Прибыли. Оставляем свои вещи на базе, берем с собой только нужное. Ружья, ружья не забывайте!

Кира вышла из автобуса последняя, вслед за Брагиным.

– Кира, – навстречу шагнул к ней отец. – Ты с нами?

– Я не знаю… Ты приглашаешь меня на охоту? – пожала она плечами. Подвох? Ловушка? Но отец выглядел совершенно нормально и говорил тоже нормально.

– Если хочешь, поехали. Отвлечешься. Куртку только переодень, больно она у тебя яркая и шуршащая. Поехали! Стрелять тебя никто не заставляет, так, посмотришь.

Кира заколебалась.

– Мне с тобой поговорить надо, – тихо произнес отец. – Как жить-то дальше?