Предание Темных - Доуз Кейси

– Учите подругу нарушать законы? Так расскажите ей сразу и о последствиях.

Я сглатываю.

Так, супер. Теперь мы перешли уже на новый уровень – открытые, ничем не приукрашенные и не сглаживаемые, угрозы.

Однако, услышав это, Сандра почему-то в миг краснеет и замолкает.

– Мисс Бёрнелл, нам пора.

Он встает в пол-оборота, как бы пропуская меня на дорожку к машине вперед себя. Я бросаю взгляд на Сандру, после чего на сестру, которая нарочно отвернулась и скрестила руки на груди.

– Милли, хватит быть ребенком – шиплю – идем со мной. Что ты будешь делать одна в чужом городе? А если телефон разрядится раньше, чем задница примерзнет к лавке?

Но сестра никак не реагирует.

Сандра, поняв, что Милли сейчас никто не заставит поехать со мной, чуть кивает мне и говорит одними губами:

– Я пока присмотрю за ней.

Пока – это сколько? Сандру, по сути, я тоже знаю лишь вторые сутки. Конечно то, как она отважно вступилась за меня перед сошкой Блума говорит о том, что она, скорее всего, добропорядочный человек, но все-таки.. оставлять с ней сестру.

В чужом городе.

Иногда Милли просто невыносима!

Чувство гнева в итоге переполняет чувство ответственности, и я молча иду за незнакомцем, ничего не сказав больше сестре. Он открывает для меня переднюю пассажирскую дверь и я забираюсь внутрь.

Пока мужчина обходит машину, чтобы сесть на водительское сидение, я быстро нащупываю в сумке пилочку для ногтей. Такое себе, конечно, оружие – но лучше так, чем ничего. Надеюсь, она не пригодится, но лучше полагаться на себя, а не на удачу, если обстоятельства вынуждают забираться в черную машину к незнакомому мужчине и ехать с ним за город.

-4-

Конечно, я все-таки рассчитываю, что ничего криминального не намечается.

Как минимум, для маньяка он слишком неосторожен. Его уже видели Винсент и Жан, которые так же подписали договор. Его видели и смогут при необходимости описать Сандра и Милли. Более того, уверена одна из них уж точно запомнила номера его машины после такого-то странного разговора.

Вряд ли после этого он увезет меня за город, чтобы расчленить. Ведь эти люди сразу начнут бить тревогу, по номеру машины быстро вычислят ее владельца. По крайней мере, он элементарно засветился в камерах наблюдения отеля, и благодаря профилю по базам его пробить станет даже легче, чем по номеру машины.

Да, думаю это просто обыкновенный богатый человек со своими заскоками, который хочет, чтобы я реставрировала картины в его доме, для чего и загнал меня в такие условия, при которых от этого никак не отбрехаться.

Может, боится, что заимев на них документы, я решусь сбежать из страны до окончания реставрации, раз я американская гражданка?

Это куда логичнее объясняет его порыв держать меня на виду, чем какие-то маньяцкие умыслы.

Проходит больше часа, когда поля за окном начинают сменяться лесами, а те поселками и городками. Все это время мы едем в полной тишине, когда, наконец, он подает голос:

– Дженна.. Это было нечестно. Да. Простите меня.

Нечестно? Нечестно – это быстро исправить камень на ножницы в считалке, когда увидел, что друг показал бумагу. А то, что он только что провернул…

Очевидно, незнакомец чувствует мой настрой, потому что вновь замолкает и в следующий раз подает голос лишь еще минут через десять:

– Я не могу вам рассказать, почему так поступил, но, поверьте, у меня есть на то очень веские причины.

– Надеюсь на это – сухо парирую я, решив, что не дам ему вывести себя на эмоции.

Немного подумав, все-таки добавляю:

– Если уж не можете рассказать этого, то надеюсь, сможете мне прояснить кое-что другое.

– Что именно?

– Например, что вы вчера в такое время делали в баре отеля, если живете за городом? И откуда знали мою фамилию? Не невинную случайность в-нужное-время-в-нужном-месте, уж извините, даже с натяжкой совсем не тянет.

– Ответ довольно тривиален, я бы сказал. Я хотел купить картины у музея Брашова. Но смотритель сказал, что вы меня опередили. Он назвал имена: ваше и Винсента. Найти вас было делом техники.

Конечно, если не учитывая один ма-а-аленький нюанс:

– Да.. но видите ли.. старик, что продал мне эти картины, заявил, что звонил лишь в две галереи: Винсента и нашего конкурента Блума. Мол, даритель так сказал ему сделать и.. потому мне немного неясно, как вы вообще могли узнать об этих картинах, чтобы захотеть их купить.

– Не думаете ли же вы, мисс Бёрнелл, что тот пожилой мужчина единственный работник, которому известно о таком щедром дарении музею, стоящему на грани разорения?

– Хотите сказать, вы узнали это от кого-то другого?

– Сказать можно по-разному. Замечу лишь, что состоятельному человеку, проживающему здесь, несложно узнавать о событиях, которые его интересуют.

– Но тот старик не был похож на того, кто врет.

– И поэтому он продал вам только три картины?

– Значит, их действительно поступило шесть?

– Знаю только, что в принципе их семь – избегая прямого ответа, говорит мужчина – но одна утрачена, очень давно.. а теперь, выясняется, что еще и эти три неизвестно где.

После небольшой паузы, он уточняет:

– Я смог прояснить все, что вас беспокоит?

– Меня беспокоит слишком многое, потому прояснить всё будет крайне сложно. Но хотелось бы еще кое-что уточнить.

– Слушаю.

– Этот.. инцидент, так его назовем – это единственная строка договора, написанная мелким шрифтом? Я о том, что после реставрации картины действительно остаются за мной, или и на этот счет там оставлена какая-та уловка?

Например, он имеет право их вернуть себе, если сочтет работу некачественно выполненной или типо того. Теперь я уже не уверена, что в том своем состоянии подлинно ознакомилась с этими важными бумагами, обязательствами которых связана теперь по рукам и ногам.

Понимаю, что даже если это так – вряд ли он сейчас скажет. Хотя, почему нет? Если договор уже подписан, и я все равно обязуюсь их восстановить.

Но он, кажется, искренне изумляется:

– Нет, что вы. Картины конечно же достаются вам. Вернее, формально, они уже ваши.

– Окей, раз так, то пока что это все.

Наконец, он поворачивает ко мне голову, и на его губах появляется едва заметная улыбка. Сейчас его глаза вновь светло-голубые, а выражение лица стало несколько теплее, чем было возле отеля:

– Надеюсь, тогда, вы больше не злитесь на меня?

– «Злитесь» слишком неточное описание того, что я..

Но договорить не успеваю.

-5-

Все еще глядя на него, боковым зрением я вижу выскочившее на дорогу черное пятно. Оно замирает как раз перед машиной, и все происходит слишком быстро.

Не успев подумать, я вцепляюсь поверх рук незнакомца в руль и резко выворачиваю его в сторону, стараясь миновать черную кошку, что глядит прямо на нас. Машина визжит, и нас едва не выносит на обочину. Лишь каким-то чудом мы удерживаемся в рамках дорожного полотна.

Тяжело дыша, я замечаю, что мои пальцы от напряжения впились в руки незнакомца, поверх которых все еще лежат на руле. Поднимаю глаза и вижу, что сам он стал бледным, как полотно, и отрывисто дышит.

Такое чувство, что вот-вот потеряет сознание.

Будто собрав остатки сил после большого забега, он резко

(..его лицо тут же перекашивает, точно от приступа и он одергивает руку, теперь уже не заботясь об этикете..)

выдергивает свои кисти из-под моих. После этого мужчина сразу же начинает дышать намного легче. С трудом в итоге переняв у меня управление (избегая физического контакта), он останавливается возле ближайшего придорожного кафе, все еще такой же бледный, точно смерть.

Или человек, увидевший смерть.

Я безумно испугалась своего безрассудного финта. Но неужели этого невозмутимого мужчину вдруг до побеления и обморочного состояния тоже так смогло напугать мое дорожное попущение?