Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава XV
Пребывание в Бресте и в Ренне. — Меня назначают в 25-й конно-егерский полк и посылают в Португальскую армию. — Поездка из Нанта в Бордо и в Саламанку. — Мы с генералом Леклерком образуем правое крыло Испанской армии. — 1802 год. — Возвращение во Францию
Первый консул изменил свои распоряжения относительно Португальской армии. Он поручил её командование генералу Леклерку, своему кузену. Бернадотт остался в Западной армии. Таким образом, весь штаб, где был мой брат и другие адъютанты, приехавшие в Тур, получил приказ возвращаться в Бретань, чтобы доставить всё имущество в Брест, куда должен был отправиться главнокомандующий. Расстояние между Туром и Брестом не маленькое, особенно если преодолевать его ежедневно переход за переходом. Но поскольку погода стояла великолепная, а нас было много и все мы были молоды, то этот переезд был очень весёлым. Будучи не в состоянии ехать верхом из-за случайного ранения в бедро, я садился в экипаж командующего. Самого Бернадотта мы встретили в Бресте.
На Брестском рейде стояли не только многочисленные французские корабли, но также и испанский флот под командованием адмирала Травины, который позднее был убит в Трафальгарском сражении, когда французский и испанский флот сражался против флота знаменитого Нельсона, погибшего в тот день. Когда мы прибыли в Брест, оба союзных флота должны были перевезти в Ирландию генерала Бернадотта и многочисленные войска, как французские, так и испанские. В ожидании этой экспедиции, которая так и не была осуществлена, присутствие большого количества сухопутных и морских офицеров делало жизнь в Бресте крайне оживлённой. Главнокомандующий, адмиралы и многие генералы устраивали ежедневные приёмы. Войска обеих наций жили в полном согласии. Там я познакомился со многими испанскими офицерами.
Нам было очень хорошо в Бресте, когда внезапно главнокомандующий посчитал своевременным перевести штаб в Ренн, город очень скучный, но находящийся в более выгодном положении для управления войсками. Не успели мы там обосноваться, как случилось то, что я и предвидел. Первый консул сократил число адъютантов, которое главнокомандующий предполагал сохранить при себе. Теперь он мог иметь в своём распоряжении одного полковника, пять младших офицеров и никаких внештатных офицеров. Я был предупреждён, что меня вскоре переведут в полк лёгкой кавалерии. Я решил, что возвращусь в 1-й гусарский, где меня знали, форму которого я носил до сих пор, хотя уже более года, как я покинул эту часть. Но полковник за это время уже нашёл мне замену, и министр послал мне распоряжение, чтобы я присоединился к 25-му полку конных егерей, который только что вступил в Испанию, направляясь к границам Португалии через Саламанку и Самору. Именно в этот момент я с особенной горечью ощутил, какую оплошность совершил по отношению ко мне генерал Бернадотт, поскольку, если бы не его обманчивые обещания, я бы уже давно служил штатным адъютантом у маршала Массены в Италии и мог бы по праву числиться офицером 1-го гусарского полка.
Я был крайне недоволен своим положением, но мне пришлось подчиниться. Как только первые огорчения прошли, а в этом возрасте они проходят быстро, я пустился в путь, чтобы как можно дальше уехать от генерала Бернадотта, на которого, как я считал, был вправе жаловаться. У меня было очень мало денег, а отец часто одалживал генералу, особенно тогда, когда он приобретал земли в Лагранже. Но хотя он великолепно знал, что сын его друга, только что оправившийся от ранения, должен пересечь всю Францию и Испанию и, помимо этого, обновить форму, он не предложил ему ни единого су взаймы, чего ни за что на свете я сам бы у него не попросил. К счастью, моя мать в Ренне имела дядю, г-на Вердаля (де Грюньяк), бывшего майора пехотного полка Пентьевра. Именно у него мать прожила первые годы Революции. Этот старик был большим оригиналом, но очень добрым человеком. Он не только одолжил мне денег, в которых я крайне нуждался, но ещё и дал мне безвозмездно определённую сумму. Хотя в то время конные егеря носили гусарские доломаны (только одинакового зелёного цвета во всех полках), я был крайне расстроен и даже пролил несколько слёз, когда мне пришлось расстаться с формой полка Бершени. Лишившись гусарского мундира, я стал конным егерем.
Моё прощание с генералом Бернадоттом было весьма холодным. Он дал мне несколько рекомендательных писем для Люсьена Бонапарта, в то время бывшего французским послом в Мадриде, а также для генерала Леклерка, командующего нашей армией в Португалии.
В день моего отъезда все адъютанты собрались вместе и организовали обед в честь нашего расставания, после чего с тяжёлым сердцем я отправился в дорогу. После двух дней пути я прибыл в Нант, разбитый усталостью, страдая от полученного ранения и убеждённый, что я никогда не смогу проехать верхом на лошади 450 лье, которые отделяли меня от границы с Португалией. Я остановился у одного старого товарища по Соррезу, жившего в Нанте. Там я встретил испанского офицера по имени дон Рафаэль, который следовал к своему полку, находящемуся в Эстремадуре. Мы договорились, что я провожу его до Пиренеев, а там он возьмёт то же направление, что и я, и мы поедем вместе.
Мы пересекли Вандею в дилижансе. На всём нашем пути небольшие городки и деревни сохраняли следы пожаров, хотя гражданская война кончилась уже два года назад. Было тяжело смотреть на эти развалины. Мы посетили Ла-Рошель, Рошфор и Бордо. От Бордо до Байонны мы ехали в тяжёлой четырёхместной дорожной повозке, которая продвигалась очень медленно в песчаных равнинах Гаскони. Поэтому мы часто шли пешком. Нам было весело, и мы немножечко отдыхали под небольшими группами сосен, встреченными по пути. Усевшись в тени деревьев, дон Рафаэль брал мандолину и пел. Так прошло пять или шесть дней нашего пути в Байонну.
Перед переходом через Пиренеи мне нужно было представиться
