Легенды ночных стражей: Путешествие - Кэтрин Ласки

— Вполне возможно. В нашем роду было много выдающихся мыслителей, ведь мы такие древние… Но это неважно. Короче, в этой книге описана одна болезнь, которая показалась мне очень похожей на то, чем страдает твоя сестра, Сорен. Там это называется «пусточувствие» или непроницаемость мускульного желудка. Желудок у таких птиц словно закрыт изнутри, так что никакие внешние впечатления не могут в него пробиться, а это, в свою очередь, ведет к мозговым расстройствам.

— Что ж, это все объясняет! — с сарказмом воскликнул Сорен. — И зачем ты мне это рассказываешь? Что мне с этим делать?

— Но… я… — растерялась Отулисса. — Я не знаю… Я просто подумала, что тебе будет интересно узнать причину ее состояния. Не думай, что она не хочет тебя узнать. Она просто не может… — еле слышно пролепетала Отулисса. — Просто…. Я хочу сказать… Я уверена, что твоя сестра по-прежнему любит тебя, — она осеклась, встретив суровый взгляд Сорена. — Ой, прости меня. Я все делаю не так. — Глаза Отулиссы наполнились слезами. — Я просто пыталась помочь…

Сорен тяжело вздохнул и, отвернувшись, принялся взбивать постель для Эглантины.

Когда тьма незаметно перетекла в рассвет, а утренний свет сменился резким сиянием полдня, когда невыносимо медленно потекли дневные часы, и даже тихий лепет Эглантины утонул в сонной тишине, Сорен почувствовал себя невыносимо одиноким.

Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Он не был так одинок даже в ту страшную ночь, когда лежал на земле, выброшенный из дупла братцем Клуддом. Он не был так одинок и в Сант-Эголиусе, и даже тогда, когда почти утратил надежду снова встретить своих родителей. Нет, никогда еще он не чувствовал такого мучительного одиночества. Эглантина снова была с ним, но Эглантина ли это?

ГЛАВА XXIV

Торговка Мэгз

Раньше Сорен с нетерпением ждал того дня, когда на остров прилетит торговка Мэгз со своими товарами. Но теперь ему было не до этого. Всеобщее оживление, охватившее сов накануне прилета сорок, оставило его совершенно равнодушным. Кроме него прилету Мэгз не были рады лишь слепые змеи, упорно считавшие сорок худшими представителями пернатых, немногим лучше чаек.

Но все-таки Сорен решил взглянуть на гостей и даже взять с собой Эглантину, хотя уже давно оставил надежду вывести сестру из ее оцепенения. Мэгз должна была пробыть на острове до самой ночи, так что спешить было некуда.

Сорока запаздывала, и мадам Плонк просто извелась. Сидя в своем дупле, Сорен слышал, как она громко причитает на верхней ветке, где совы ожидали прибытия дорогих гостей.

— Если эта птица хотя бы раз в жизни прибудет вовремя, я съем свою арфу! — возмущенно клекотала певица. — У нее просто отсутствует чувство времени! Сейчас уже поздние сумерки, скоро спустится первая тьма.

Но тут в ночи вдруг раздался приятный, переливчатый звук.

— Трели! — закричал кто-то. Началось ликование.

Мэгз приближалась, и ее трели струились в сгущающихся сумерках.

Стрекот сорок не спутаешь с пением никакой другой птицы. Сорен услышал, как совы с шумом полетели вниз, к подножию дерева, где Мэгз обычно раскладывала свои товары.

Она явилась в сопровождении нескольких помощниц, тащивших корзины с «последними коллекциями».

— Хочешь спуститься посмотреть, Эглантина? — спросил Сорен. Но его сестра, как всегда, ничего не ответила, просто послушно поднялась и засеменила следом за Сореном. К ней уже вернулась способность летать, поэтому брат с сестрой вместе спланировали на землю, где Мэгз с помощницами раскладывали свои сокровища.

Здесь царило всеобщее оживление, повсюду слышались радостные возгласы, а повариха хлопотливо расставляла на земле угощение для гостей.

Бубо первым вышел вперед и едва не задушил Мэгз в своих крыльях.

Торговка оказалась совсем не такой, как представлял ее Сорен. Перья у нее были черные-пречерные и блестящие-преблестящие, с редкими проблесками белого. Еще у нее был невероятно длинный хвост, отливавший при свете луны бронзовой зеленью. Голова сороки была залихватски обвязана банданой.

— Как я рада вас видеть, мои хорошие, — протрещала она.

При звуке ее голоса Сорен едва не споткнулся. Неужели из одного и того же горла могут выходить как прекрасные трели, так и отвратительный визг, похожий на крик чаек?

— Идите же сюда, не стесняйтесь! — голосила Мэгз. — Болтушка, эй, Болтушка! — прикрикнула она на маленькую шуструю сороку. — Где у нас те блестяшки, которые я приготовила для моей мадам? Ну, ты знаешь, о чем я толкую. Дорогуша, я достала для тебя чудненький отрез бархата, — прострекотала она, поворачиваясь к мадам Плонк. — Ну и толпа! А вот ленточки, кому ленточки? Есть ленточки с кисточками! Привяжете к ним стекляшки и получите прекрасную ловушку для ветра…. Болтушка! Тащи сюда стекляшки! Ах, Борон, ну что я тебе говорила? Разве в наши дни можно найти толковую помощницу? Это мы с тобой думаем, что служить знаменитой торговке Мэгз, известной от Га'Хуула до Тито и от Кунира до Амбалы, само по себе большая честь… ты ведь понимаешь, о чем я? Но разве они это понимают? Ну да ладно… Как поживает супруга? Кстати, где она?

— Отсутствует, — загадочно ответил Борон.

Маленький черный глаз, почти скрытый под пестрой банданой, пристально впился в Борона.

— Ага, — крякнула сорока. А когда Борон отошел, тихо пробормотала себе под нос: — Это, конечно, не мое дело. Вообще-то я никогда не лезу с расспросами и не привыкла совать клюв туда, куда не просят.

— Уж это точно, — расхохотался Бубо. — Да ты у нас известная любительница ворошить чужие погадки!

— Да ну тебя, Бубо, — весело огрызнулась Мэгз. — Все бы тебе про погадки! Что за разговоры, мой милый? Или ты забыл, что нам, мокрогузкам, не пристало якшаться с благородными господами, вроде тебя?

— Брось, Мэгз, я не кичлив, и ты отлично это знаешь. Кроме того, я ничего не имею против сорок. Чайки — это другое дело, верно, голубушка?

— Голубушка! Нет, ты меня не проведешь, Бубо! Но ты прав, сороки и впрямь немного отличаются от чаек. Мы всего лишь в два раза умнее и в десять раз красивее этих дурищ, вот так-то. Конечно, мы не так хороши, как мадам Плонк… кстати, я отыскала для нее прелестный кусочек гобелена!

С этими словами сорока сорвалась с места и принялась кружить вокруг мадам Плонк, стараясь покрасивее обернуть цветастую ткань вокруг белых плеч певицы.

Сорен почувствовал, как вздрогнула Эглантина.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Сестра ничего не ответила, но он заметил, что она не сводит глаз с мадам Плонк, которая любовалась своим отражением в принесенном сороками осколке зеркала.

Брат с сестрой отошли. Прогуливаясь, они разглядывали товары, разложенные на разноцветных тряпках. Здесь были блестящие карманные часы, несколько разбитых блюдец, снабженных табличкой с надписью «можно склеить», и странный цветок, возле которого Сорен невольно остановился.

— Он не настоящий, — пояснила маленькая помощница, которую Мэгз называла Болтушкой.

— А какой же тогда? — не понял Сорен.

— Искусственный, — ответила Болтушка.

— А зачем нужен искусственный цветок?

— Затем, что он никогда не завянет. Понял?

Сорен промолчал. Несмотря на царившее повсюду оживление он заметил, что Борон и Стрикс Струма отошли в сторонку и о чем-то озабоченно перешептываются между собой. Было заметно, что им сейчас не до всеобщего праздника.

Через некоторое время брат с сестрой встретили Сумрака и Копушу с Примулой. Примула сменяла свое ягодное ожерелье на маленький гребешок, а Копуша сторговал ракушку в обмен на гладкий камешек.

— Они говорят, что он из далекого океана и что когда-то в нем жило какое-то крошечное существо, — похвастался он.

Когда луна начала бледнеть, Мэгз стала складывать свои товары. Пора было желать друг другу спокойного света, но тут Сорен неожиданно заметил, что Эглантина исчезла. Сначала он страшно перепугался, но вскоре увидел, что сестра застыла перед куском тряпки, на которой были разложены камушки и кусочки стекла.

Болтушка торопливо упаковывала нераспроданные безделушки.

— Так и стоит, как примерзшая, — пояснила она подошедшему Сорену. — И не шелохнется! Как уставилась на этот камень с блестками, так и окаменела. Это не золото, честное слово. Мэгз говорит, это кусочки какой-то слюды. Вроде пустяковина, зато смотрится красиво. Миленький камушек, правда? Посверкивает, а если поднять повыше, то словно просвечивает насквозь. Похоже на пыльное зеркало. Неудивительно, что твоя сестренка так обалдела. Слушай, она ведь у тебя немного не в себе, да? — тихонько шепнула сорока. — Смотри, подружка, сейчас я покажу тебе, что умеет этот камушек. — С этими словами помощница торговки приподняла камень, неожиданно оказавшийся тонким как лезвие. — Гляди-ка! — Болтушка поднесла кусок слюды к луне, опускавшейся за темный горизонт.