Агрессия: хроники Третьей Мировой войны - Алексей Колентьев

-Тррр-ах! Трр-ах! Вуп-аах!

Могучий «Корд» [27] снова сказал своё веское слово, а вторящий ему спаренный автоматический гранатомёт в очередной раз хищно лязгнув затвором, поставил в чьей-то жизни жирную точку. Парень действительно палил без остановки, даже когда броневик ведомый неунывающим ефрейтором Селяниновым исполняя на снегу замысловатые па. Тяжёлый «Тигр» в руках моего знакомца словно живой ускользал от ответного огня противника, ни на секунду не оставаясь неподвижным. Азартно матерясь, водитель вдруг переложил свою речь каким-то особенно забубённым ругательством и заорал на весь салон, перекрывая рёв движка:

-…Щас воткнёмся!.. Бляя-яя!..

Машина проехала ещё немного, в узкую бойницу забранную бронешторой я успел разглядеть какие-то развалины, но вдруг неведомая сила бросила многотонный броневик вверх и вправо. И через мгновение невесомого полёта, последовал сокрушительной силы удар. Сознание не отключилось, лишь зубы сильно впились в ремень шлема, который я предусмотрительно жевал всю дорогу. Броневик встал на левый бок, в салоне начинался пожар, запахло топливом. Отпустив ремень, мне удалось разложенным прикладом автомата опустить аварийную заглушку дверного замка задней двери. Саданул по мощной нижней створке ногой, она отошла и вывалилась наружу. Тут же салон наполнился тягучей копотью, смешанной со стылым воздухом. Разлепив ссохшиеся губы, я крикнул:

- Живые есть?!..

Но голоса своего так и не услышал, всё заглушал противный комариный писк. Сквозь завесу едкого дыма, я различил только мешанину тел и вдруг, на грани слуха:

- Братан… помоги!..

Чуть проморгавшись, удалось различить что же произошло с машиной. Мы попали под что-то крупнокалиберное, вдогон получив в борт несколько выстрелов из тридцатимиллиметрового орудия. Женька удачно сманеврировал и разрыв пришёлся не в машину а рядом. Но заряд был мощный - «Тигр» помяло словно пустую сигаретную пачку. Плюс, на мониторе висящем у меня на груди мигали пять сообщений о потере соединения. Никто из пристёгнутых к креслам бойцов моего отделения даже не стонал, но это я списывал на контузию, слух пропал почти полностью. Стащив перчатку с правой ладони, ощупал себя и поднеся руку к глазам с облегчением перевёл дух – вроде не зацепило. В салоне стоит дымное марево, в глотке першит и почти ни хрена не видно. Осматриваться приходится в два движения, кругом сплошняком мешанина из тряпья, железа и тел.

Впереди, прижатый к ветровому стеклу, копошился Женька. Водила барахтался, но один из привязных ремней крепко держал его, перехватив середину бедра. Рядом, плескались останки лейтенанта Федулова, какого-то спеца приданного группе на время операции. Судя по всему, ещё один снаряд пробил стекло со стороны пассажирского сидения и офицера жёстко посекло осколками. Голова и правая рука почти отсутствовали, так что вряд ли он мучился. Я было дёрнулся проползти вперёд, но вставшее на дыбы кресло стрелка и мешанина из тел, заблокировали весь салон по центру. Топливом воняло всё сильнее, а дым из-под капота машины становился гуще. Ещё немного и всё тут полыхнёт. А тут помимо машинного, ещё и выстрелы к нашим гранатомётам. Рвануть может знатно…

Слева вдруг громко заорал кто-то из бойцов, потом зашевелился ещё кто-то рядом. Кто там сидел? По ходу двое парней из последнего пополнения, их ещё «граниками» нагрузили. Гранатомётчики очнулись… Значит, не все спеклись, это радует. Я заорал, чтобы привести ребят в чувство:

- Рядовой Симак, рядовой Климов – ко мне!..

Чёрная масса впереди зашевелилась активнее и скоро мне прямо в лицо полез чей-то подкованный ботинок. Сдав назад, я выполз наружу, откатившись влево от перевёрнутой машины и укрывшись в навороченном падающим броневиком сугробе. В наушнике еле слышно сигнал входящего соединения, маркеры обоих бойцов снова замигали с готовностью. Слух возвращается, хорошие новости прямо валом прут. Кругом царили серые рассветные сумерки, позади виднелась одинокая стена рухнувшего дома, рядом валялся ствол поваленного фонарного столба. Мы достигли окраины, хоть эту часть задачи удалось выполнить. Звуки перестрелки и канонада слышались справа, до очага метров двести. Но скоро тут будет кисло, амеры захотят увидеть кого подстрелили и обязательно пошлют кого-то посмотреть. И гостей надо бы хорошо встретить, благо теперь я не один…

- Эй, махра! Вынимайте меня, я щас зажарюсь!..

Блин, скоро должно рвануть!.. Беглый взгляд сразу зацепился за удобные места вокруг подбитой машины. Так и так дальше двигаться пока нельзя, нужно осмотреться и связаться с ротой. Но сначала выжившие, это в первую очередь. Рядом захрустел снег, двое чумазых пацанов плюхнулись рядом и на меня уставилось две пары ошалелых и испуганных глаз. Нагруженные словно вьючные мулы, бойцы смотрелись как два огромных снеговика. Белые маскнакидки были испятнаны кровью и копотью. Климов, видимо испугался чуть меньше, потому что начал сбивчиво докладывать:

- Товарищ мла…

Времени на этикет совершенно не оставалось, нужно как можно быстрее вынимать водилу и тушить броневик. Поэтому я быстро оборвал солдата и приказал:

- Потом доскажешь, боец. Вы оба, накидки и весь груз – долой! Расчехлить лопатки и в темпе кидайте снег на броневик, в точки возгорания. Снег сначала в накидки, потом в огонь. Исполнять, живо!..

Вынув штык-нож, я ринулся в салон, где стало немного просторнее. Если огонь не погасим, рванёт боекомплект и тогда амеры точно будут здесь гораздо скорее. Женька всё так же дёргался в ремнях, при этом матерился жутчайше.

- Эй, колесничий!

-Бля, да где тебя черти носят, пехта!..

- Не голоси, ефрейтор, щас вырежу тебя…

- А ты лишнего ничего там не отхватишь?!

Лезвие неожиданно соскользнуло с распустившегося бахромой нитей разреза и воткнулось со всего маху между каких-то железяк под креслом. Почти в тот же миг послышался звонкий хруст и клинок штык-ножа сломался почти пополам. Ножик был так себе, однако другим так и не удалось за всё время разжиться. Ругнувшись сквозь зубы, кое-как допилив упряжь обломанным клинком, я принял грузное тело водителя на руки.

- Ты мне нож должен, колесничий!..

На закопчённой и заляпанной кровью, жёлтыми ошмётками мозгов физиономии Селянинова весело блеснули пронзительно синие глаза.

- Эй, а ты мне машину и водочный фонтан до конца войны! Я тебе жизнь спас, махра!..

Невольно стало как-то легче от этой безобидной пикировки. В такие моменты веришь, что шанс выжить всё же есть, пускай и призрачный. Ухватившись за какой-то поручень, я с усилием выволок Женьку наружу и тот сразу же вскочил. А мне вдруг снова ожгло грудь, дыхание на миг перехватило. Не глядя лапнув пригоршню грязного снега, я приложил серую массу к лицу, вроде отпустило. Рывком поднявшись на ноги, принялся помогать водиле тушить пожар, подкидывая чёрный от копоти снег в салон. Селянинов отрыл где-то огнетушитель и вскоре воняющий солярой и кровью броневик даже перестал дымить. Только теперь получилось глянуть на часы. Прошло всего восемь минут, а казалось, что прошла целая неделя. Слух почти полностью восстановился и теперь двойной писк тактблока услышал сразу. На маленьком экране появилась цепочка буквенно-цифрового сообщения. Штаб бригады запрашивает обстановку у всех кто прорывался в город вместе с нами. Я быстро настучал сообщение и вскоре получил обескураживающий, новый приказ. Глянув на своих бойцов, вновь напяливших на себя накидки и рюкзаки, я не решил пока ничего не говорить. Напуганные салажата скорее всего не осознали, что едва-едва остались в живых. Вместо этого жестом подозвал обоих и насильно усадив рядом с собой в сугроб приказал:

- Бойцы, хорошо справились… объявляю благодарность от лица службы.

Те было снова вскинулись, от чего Симак завалился вправо, а Климов было потянул товарища за разгрузку, но тоже не устоял – ухнул следом. Пришлось снова делать серьёзное лицо и матом рыкнуть, чтобы привести в чувство обоих. Помогло, но вряд ли надолго.

- Бойцы, пока мы с ефрейтором осматриваемся, приказываю занять круговую оборону. Лишнее снять, оборудовать временное укрытие для полезного груза. Оставить только личное оружие, боекомплект и приборы наблюдения. Связь переключить на два-один. Климов, твой сектор наблюдения - второй этаж здания сто восемьдесят градусов, юго-восток. Улицы Краснопольская и Первого мая. Там есть расчищенная дорога, следи но не высовывайся, оптикой часто не свети. Пей только из фляги, не смей снег жрать, даже если он белый. Скрутит брюхо, потом не продрищешься. Бегом, марш!

-Есть!..

Получив чёткий приказ, парнишка кое-как поднялся из сугроба и пригибаясь побежал к машине, на ходу снова расчехляя лопатку. Я обернулся ко второму солдату и указал на занесённый снегом остов газетного киоска, в двадцати метрах от подбитого броневика. Будка когда-то стояла у стены трёхэтажного барака, сейчас громоздившегося кучей острых обломков.