Год колючей проволоки - Александр Афанасьев

— Это Второй, — Гатуик забыл про дисциплину связи, ему нужно было просто доложиться своим, — я подошел к площади, видел разрыв гранаты.

— Второй — это Первый! Не подходи к нам, нас здесь зажали огнем!

Пулемет бил откуда-то сверху, с террас, почему-то его невозможно было подавить даже огнем крупнокалиберного пулемета. Развернувшись, Гатуик побежал назад, там было укрытие, какая-то канава, куда можно было спрятаться. Он не знал, что делать, командования как такового не было, он просто пытался спасти свою жизнь, пересидеть где-нибудь до подхода воздушной поддержки. Но как заметил один мудрец… если ты не идешь на войну, война сама придет к тебе… он завернул за угол, туда, откуда только что пришел — и столкнулся нос к носу с хаджами.

Он даже не понял сразу, что это были хаджи — а они совершенно не ожидали увидеть его. Первым бежал дух с черной чалмой на голове, аккуратно подстриженной бородкой… и у него были очки на носу, самые настоящие очки. Эти очки и сбили рядового с толку… он казался мирным, и если бы не заряженный гранатомет «РПГ-7», который он нес на плече…

Муслик продолжал бежать по инерции, его глаза расширились от ужаса, он открыл рот, чтобы что-то крикнуть, но рядовой Джим Гатуик не дал ему это сделать. Он просто нажал на спуск своего пулемета и не отпускал, не отпускал до тех пор, пока не выбил все, что было в магазине, больше ста патронов, трассирующие, бронебойные, все вместе — и он вывалил все это в духов с расстояния не больше десяти шагов. Только когда умолк в его руках пулемет, отстучал отбойный молоток в ушах — он услышал сам себя и понял, что кричит изо всех сил.

Духи лежали перед ним, буквально в нескольких шагах от него, молодые, один совсем мальчишка, даже бриться не начал — но с автоматом «АК-47» в руках. Двое гранатометчиков и автоматчик… если бы они зашли с фланга, прошли тем путем, который прошел он, и выпустили бы эти гранаты в их «Хаммер» — было бы совсем хреново. А так… сегодня выпало умереть им, а жить ему, и он жил, сидя у дувала рядом с теми, кого он только что убил, сжимая до боли в руках свой пулемет и не видя ничего перед собой…

А потом над головой прогрохотали вертолеты, и огненные стрелы ракет «Гидра-70» вонзились в горные склоны, выметая осколками и пламенем каменные, поросшие кустами террасы. Еще через несколько минут рядом с проулком остановился «Страйкер», и из него выскочили двое, взяли его на прицел…

— Сэр! Здесь один из наших! Кажется, он жив!

Сразу несколько человек бежали к нему, они заняли круговую оборону, двое пробежали дальше и залегли там, а он просто сидел и смотрел на них.

— Эй, парень! С тобой все в порядке? — спросил один из морских пехотинцев, приехавших к ним на выручку, молодой, толстый и прыщавый, носящий каску так, что она спадала ему на глаза.

— Его контузило… — сказал кто-то.

— Назад всем! Граймс, поднимите его! Парень, мы свои! Ты меня понимаешь?

Кто-то ухватил его за плечи, поднял по стене дувала.

— Держи. Глотни, солдат.

Алкоголь обжег гортань, Гатуик закашлялся, до боли, до слез. Немного проняло — он начал различать то, что было перед ним. Несколько человек в форме морской пехоты США, и он в такой же форме, значит, перед ним — свои.

— Парень, ты цел?

Среднего роста негр с табличкой Морони на груди и капитанскими полевыми погонами требовательно смотрел на него.

— Кажется… да, сэр.

— Это ты их сделал?

Гатуик посмотрел туда, куда указал капитан, увидел… и тут его вырвало, тяжело вырвало, всем, что он съел на завтрак в столовке, и остатками того, что он съел на ужин, и всей желчью, которая была в желудке… его рвало и рвало, он изрыгал из себя омерзительное месиво, а кто-то держал его.

Капитан совсем не рассердился, когда Джим закончил рыгать и поднял на офицера больные, измученные глаза — тот только улыбнулся и протянул ему небольшую, на ноль тридцать три бутылочку воды.

— На, выпей, солдат. Поздравляю с потерей девственности.

Рядовой прополоскал первым глотком рот и сплюнул — чувство было омерзительное, как насрали в рот. Оставшееся выпил.

— Дай-ка твое оружие сюда.

Капитан проворно оглядел пулемет, отметив, что в магазине ничего нет.

— Стреляй аккуратнее, ствол можно запороть, если так стрелять. Это все твои, получается. Докладывай, где еще?

Мысли толпились в голове, как стадо бычков в загоне перед родео у деда…

— Ну… там снайпер наверху. Я его в самом начале снял, а еще до этого… на пару с Тимом… рядовым Кэрроллом мы двоих на улице… И там… я гранату бросил.

Кто-то присвистнул.

— На Бронзовую звезду тянет.

Капитан осмотрелся.

— Николетто, возьми кого-нибудь и осмотрись по сторонам. Трофейное оружие собрать. Рядового — в машину.

— Сэр… — сказал Гатуик, — я хочу к своему патрулю. Что с ними?

Капитан скривился.

— Мало хорошего… ладно, Граймс, проводи его.

Обойдя пыхтящий на дороге «Страйкер», они вышли на площадь, там, где у самой мечети стоял здоровенный бронированный грузовик «Ошкош», переделанный в транспортное средство сопровождения колонн. Еще дальше стоял «Хаммер», такой же, как у них, — только медицинский, с высоким верхом. Несколько человек суетились в разных местах площади… их «Хаммер» стоял, исхлестанный пулями, присев на спущенные покрышки — передним не помогло даже то, что они были пулеустойчивыми. Рядом с «Хаммером» лежал черный мешок.

Рядовой Гатуик подошел, ни на кого не обращая внимания, расстегнул молнию. Рядовой первого класса Тим Кэрролл родом из Оклахомы лежал перед ним, белый, как мел, и с каким-то чужим, незнакомым лицом.

Бронзовую звезду ему все-таки не дали — ее он получит потом. Присвоили досрочно капрала и отметили в приказе командования как солдата, внесшего ценный вклад в деле укрепления мира в Афганистане, с занесением в личное дело. Каким образом то, что он сделал, укрепило мир в Афганистане — капрал Гатуик так и не понял.

18 марта 2014 года

Иран, ракетная база «Имам Али»

За время, прошедшее со дня разговора с сартипом Амлаши, саргорд Бешехти спал не больше суток, если не считать маленьких урывков сна в кабине внедорожника, перемещающегося от одной позиции к другой. Он ел что попало, снискал опасливое уважение со стороны одних и откровенную ненависть со стороны других, расстрелял двух человек — но многого добился. Первым он расстрелял того полковника — зайдя к нему в кабинет как к себе, он оттолкнул его, открыл ящик стола и в первом же ящике обнаружил початую бутылку спиртного. Этой бутылкой он ударил полковника по голове, а когда тот потерял сознание — застрелил его и приказал сопровождавшим его басиджам вынести тело из кабинета. Наскоро убравшись, он занял этот же кабинет — потому что он теперь был свободен, а другого ему было не надо. Еще он расстрелял одного гражданского инженера, которого изобличили как воришку и взяточника. Этих двух расстрелов хватило, чтобы на объектах, действующих и вводимых в эксплуатацию, воцарился если и не должный, то хотя бы относительный порядок.

Стартовая площадка баллистических ракет — объект «Имам Али» — начинал строиться еще тогда, когда основная угроза находилась в районе Персидского залива, в виде нескольких авианосцев с палубными эскадрильями, способными нести противобункерные бомбы и высокоточные ракеты. Собственно говоря, выбор, где строить подобный объект, у Ирана был небольшой. Большая часть территории страны — это пустыня, у самого берега Персидского залива по всей территории Ирана тянулась горная цепь Загрос, при других обстоятельствах она и подошла бы, но в Персидском заливе были американцы, а на другом берегу — арабы, вражда которых с персами насчитывает больше тысячи лет. С севера страну прикрывала горная цепь Эльбрус, там была граница с бывшим Советским Союзом, а теперь с нищими, но независимыми его осколками, государствами Средней Азии и Закавказья. Наиболее подходящим для строительства объекта местом было то, где неподалеку сходятся границы Турции, Азербайджана, Армении и Ирака. Еще пару лет назад это место было бы одним из самых неподходящих, коммандос республиканской гвардии Саддама до него на вертолетах — десять минут полета. Но Саддам был разгромлен, давнишний враг ослаблен, а с Турцией намечалось что-то вроде партнерства. Кроме того — сам район был гористым, труднопроходимым, идеально подходящим для создания укрытий в скалах, а в самом районе давно была развернута сеть аэродромов ПВО и крупные силы безопасности. Силы безопасности здесь нужны были для того, чтобы держать под контролем иранских азербайджанцев, потому что это место так и называлось — иранский Азербайджан. В свое время московский тиран Сталин пытался здесь провозгласить советский строй, создал республику, которая просуществовала до сорок седьмого года, но американцам это не понравилось, они приказали ему убираться, а те, кто поднял мятеж против власти, жестоко поплатились за это — казнили не только их, но и всех членов их семей. Когда Иран был силен — никто и подумать не мог претендовать на его землю, в девяностые, когда начиналось строительство, это и в самом деле было подходящее место.