Сёрфер. Вкус холода (СИ) - Востро Анна

Снова отворачиваюсь к окну, думая при этом, что я слишком добрая. Надо было наоборот подсказать, что Беляева обожает клубнику.

Проходит минут пять и вместо недоеденного омлета передо мною на столе появляется высокий бокал, внутри которого над охлажденным кофе возвышается белоснежный айсберг мороженого, политый шоколадным топпингом, и обильно посыпанный корицей.

Гляссе? Что ж – оригинальное решение!

Перед Машей возникает десертная тарелка с кусочком тирамису. Он тоже щедро посыпан корицей по умолчанию местного рецепта.

Не слишком оригинальный, зато беспроигрышный вариант. Едва ли найдётся девушка, которой не нравился бы этот итальянский десерт. Вот только корицу моя подруга не жалует. Но об этом Вадим не знал.

Гляссе очень вкусный и я принимаюсь поглощать его с явным удовольствием, попутно размышляя: «А чего я собственно так парюсь? Эти двое, сидящие со мною сейчас за одним столом, похоже, не парятся совсем. Ну, по крайней мере, выглядят вполне себе беззаботно. О чём-то шутят. Смеются. Мой муж тоже не отстаёт, ну, по крайней мере, правдоподобно делает вид. А я? Ведь мы всё равно уже здесь и ближайшие три дня будем так или иначе вынуждены провести вместе. Надо и мне постараться расслабиться и просто приятно провести время. Насколько это возможно и чего бы там не задумали эти двое авантюристов».

– Нравится? – вибрирует напротив меня бархатный голос.

Я поднимаю взгляд, вижу задорный блеск в голубых глазах и мягкую улыбку, от которой внутри разливается приятное тепло, не смотря на шоколадный вкус холода на моих губах.

– Угу! – отвечаю коротко, отправляя ещё одну ложку мороженого в рот.

– Вкус холода – десерт для снежной королевы! – усмехается Кир.

Я замечаю, как после этих слов мой муж окидывает его долгим внимательным взглядом. Тот тоже замечает этот взгляд и небрежно добавляет.

– Гляссе в переводе с французского – замороженный или ледяной. Моральная подготовка к холодным снежным горам.

Тем временем Маша с не меньшим аппетитом поглощает свой десерт, завалив его набок и ловко огибая верхушку с корицей.

– Обожаю тирамису! Спасибо тебе, Вадим! – весело замечает она.

– Отлично! Значит, теперь все морально готовы к холодным снежным горам и можно просить счёт, – подытоживает он с плохо скрываемым раздражением в голосе и зовёт официанта.

Тук, тук, тук, тук …. Покончив с гляссе, я снова погружаюсь в отстранённую задумчивость в ожидании пока нас рассчитают, и не замечаю поначалу, что мой указательный палец ритмично нажимает на черпало десертной ложки, а её ножка, направленная в сторону соседа напротив, стучит о поверхность стола. Кир зависает взглядом на этой ложке, мы встречаемся глазами, и он еле заметно улыбается.

Я точно знаю, о чём сейчас вспомнил каждый из нас, но вместо того, чтобы перестать, продолжаю, хмуро уставившись на ложку. Я знаю – это неправильно, потому что он снова примет это за двусмысленный намёк. Я знаю, но ничего не могу с собой поделать.

– Оленька, пожалуйста, прекрати! – наконец, просит мой муж с уже явным раздражением.

***

Пока мы поднимаемся в гондоле канатной дороги до первой станции пересадки и второго уровня горнолыжного комплекса Роза Плато, я увлечённо разглядываю открывающиеся через стеклянные панорамные окна виды. Вниз «уплывает» длинный изгиб набережной, с протянувшимися вдоль неё зданиями курорта. Сверху надвигаются горные склоны, густо покрытые величественным лесом и снегом. Стволы высоких деревьев сплошь покрыты чем-то зелёным. Сначала мне кажется, что это мох. Приглядевшись, я понимаю – их плотно овивает и карабкается вверх к солнцу плющ.

На маленькой площади рядом со станцией пересадки перед нами предстаёт живописная горная долина Олимпийской деревни. Выстроенные в едином швейцарском стиле бежево-коричневые с тёмно-серыми треугольными крышами домики отелей своей архитектурой и расцветкой гармонируют с природным пейзажем – за ними высятся серо-коричневые горные склоны с заснеженными вершинами. Как внизу в Розе Долине, так и здесь вся курортная инфраструктура выглядит очень ухоженно и стильно.

Запечатлеваю эти красоты на смартфон и делаю селфи в обнимку с Вадимом на фоне гор. Я не была в Швейцарии, но Вадим был. На моё восхищённое: «О боже! Как красиво! Это всё похоже на «маленькую Швейцарию?», – он согласно кивает головой и широко улыбается.

Тем временем Маша просит Кира сфотографировать её. Зная её фото манию то тут, то там, то в таком ракурсе, то в эдаком, я готовлюсь терпеливо ждать, пока она вынет из него душу своим позированием. Такое бывало раньше неоднократно. Он благосклонно делает несколько кадров и вроде бы совсем не обращает внимания на нашу пару, уютно пристроившуюся у деревянных перилл широкой лестницы, ведущей на нижнюю террасу.

Не выпуская меня из объятий после селфи, мой муж вглядывается в мои возбуждённо горящие от новых впечатлений глаза.

– Вот такое настроение мне нравится гораздо больше! Представляю твоё воодушевление, когда мы поднимемся на самый верх, и поедем по Явору!

– На самом деле я волнуюсь, как у меня получится. Эта трасса такая длинная и извилистая, судя по карте!

– Ты справишься, и я буду рядом. Так что, всё будет хорошо, Оленька, – не переживай!

Вадим склоняется к моему лицу, нежно целует в губы, а меня удивляет такое открытое проявление эмоций на людях – обычно мой муж сдержан в этом.

Слышу, как сразу же после поцелуя, нордический славянин не терпящим возражений тоном грубо сворачивает фотосессию, возвращая Беляевой телефон со словами: «Разве я похож на тех баранов, которые часами фотографируют своих куриц то «у слона», то «под слоном»? Нет? Тогда поехали дальше!» Вадим удивлённо поднимает брови, глядя, как он, подхватив чехол со сноубордом, и не дожидаясь нас, идёт в направлении посадки на канатку. Мы с Беляевой переглядываемся. Я жду от неё изысканной колкости в ответ, и не напрасно. Ему в спину несётся: «Мне нравится твоя крутая хамоватая манера общения с девушками! Только не увлекайся – ты в цивилизованном обществе, а не в пещере».

***

Поднявшись по канатке участка «Заповедный лес» выше до следующей станции пересадки, и ещё выше по «Кавказскому экспрессу», мы, наконец, достигаем верхней конечной станции Розы Пик на высоте две тысячи триста двадцать метров над уровнем моря. Открывающийся отсюда вид на заснеженные горные склоны на фоне ярко голубого неба завораживает, а морозный воздух, который здесь гораздо холоднее, чем внизу, бодрит. Обзорную площадку за рестораном, облюбовала парочка прикольных мохнатых фигур йети: женской с лыжами и мужской со сноубордом. Мы с Машей, конечно же, весело фотографируемся с ними.

У начала трассы Явор оживлённо. Лыжники и сноубордисты стартуют один за другим.

Наша четверка выглядит вместе пёстро, но стильно. У каждого свои сочетания цветов одежды для катания. На мне фиолетовые шлем и ботинки, коралловый сноубордический костюм. Моя доска серая с чёрным рисунком. У Вадима ярко жёлтая куртка, тёмно-зелёные штаны, серые шлем и ботинки, а доска чёрная с зелёно-желтым абстрактным орнаментом. Лыжи и костюм Маши нескольких оттенков бирюзы, тёмно-коричневые шлем и ботинки.

И только одежда Кира вся опять в основном чёрная. Лишь красные полоски на рукавах куртки и коленях штанов, а также красная оправа маски и оранжевые линзы контрастно разбавляют эту черноту. Он только что расчехлил свою доску, убрав чехол в рюкзак.

– Ого! Какой красивый борд! Дорогой?

Мы трое оборачиваемся на Машино восклицание, обращая внимание на его доску. На чёрном фоне с противоположных концов зеркально красуются два огромных, тонко выписанных из бордовых контуров роз, стилизованных черепа. На чёрном «скользяке» так же зеркально расположен витиеватый растительный орнамент.

– Не из дешёвых, но точную стоимость не знаю. Я выиграл его в бильярд, в свой прошлый заезд сюда у одного заядлого фрирайдера. Да, дизайн интересный, но мне главное, что он жёсткий, подходит для агрессивного скоростного катания. – небрежно отвечает Кир, быстро встегиваясь своими ботинками, больше похожими на лыжные, стоя в крепления, которые я раньше не видела у сноубордистов.