Гонщик - Б. Б. Истон

это ради тебя. Я велел тебе найти кого-то получше! А ты что сделала? Месяца не прошло, как ты трахаешь Харли Джеймса и говоришь мне, что это я дерьмо? Что это я вру? Что это я изменяю? Что это я поганец, который никогда не впускал тебя? – Рыцарь издал злобный смешок, от которого мое горло свело судорогой. – Да ты внутри меня на всю глубину, Панк. Ты в моих чертовых кишках. Ты видела всю мою грязную душу. Ты – единственное чертово существо, которое знает, какой я внутри, но, похоже, тебе надо об этом напоминать.

Пока я пыталась переварить эти яростные слова, Рыцарь обхватил руками мою грудную клетку и затащил меня на заднее сиденье. Моя задница оказалась у него на коленях, затылок упирался в пассажирское окно, а мои ботинки застряли между водительским сиденьем и центральной консолью так, что я не могла пошевелить ногами. Рыцарь снова схватил меня за лицо, прижав затылком к стеклу.

– Если бы ты остановилась и включила свои чертовы мозги хотя бы на секунду, – прорычал он, вздымая грудь, – ты бы поняла, что мы с тобой даже не были вместе в то время, когда, по словам Ланса, он мне отсосал. Мы не встречались, пока его не исключили, верно? – Рыцарь покачал моей головой из стороны в сторону, безмолвно отвечая на собственный вопрос. – Но ты не хотела включать мозги, да? Тебе нужна была причина ненавидеть меня. Ты искала предлог, чтобы бессовестно трахать этот кусок дерьма.

Я поняла, что Рыцарь прав, и у меня из закрытых глаз полились слезы. Он прав. Во всем. Мы не были вместе, когда Рыцарь спутался с Лансом. И я искала причину его ненавидеть. Она была нужна мне. Потому что, если бы я его не ненавидела, это означало бы, что я все еще люблю его. А если я люблю его, то я была, на хрен, обречена на вечность во тьме, в которой я оказалась до того, как появился Харли. Обречена сидеть, пока кусок моего сердца работал мишенью где-то за морями. Обречена вечно тосковать по нему.

– Ну, а мне это не подходит, – сказал Рыцарь, убирая руку и заменяя ее губами. Его поцелуй был крепким, как будто он выпускал в него всю сдерживаемую ярость. Он целовал меня так, словно хотел ударить. Словно хотел, чтобы я ударила его в ответ.

Мои руки непроизвольно оказались на его плюшевой выбритой белой голове. Я приняла его ярость. Его безумие. Его любовь. Мое тело кричало о нем, жаждало той смеси боли и наслаждения, которой он научил меня.

– Ты моя, – прорычал Рыцарь мне в рот, стискивая мою шею. – Ты поняла, на хрен? Ты моя, пока я не скажу, что это не так.

Его слова вызвали у меня одновременно восторг и ужас. После того как он прогнал меня, я была как сумасшедшая – как будто я вообразила всю эту великую любовь, выдумала ее у себя в голове. Я чувствовала себя бессмысленной и безумной. Но вот он, с моей губой во рту, говорит мне то, что я все время знала в своем сердце – что он не только впустил меня, но и запер дверь и выбросил ключ.

Освободив ноги от консоли, я подтянула их и села на него верхом. Судя по всему, Рыцарь выдвинул пассажирское сиденье вперед до упора, когда забрался в машину, потому что тут было больше места, чем обычно. Он обхватил меня своими ручищами, притянул еще ближе и зарылся лицом мне в плечо. На какую-то долю секунды я снова увидела милого мальчика подо всеми этими мышцами, тату и ненавистью. Я увидела Рональда, который прижимал меня к груди, как плюшевого мишку во время грозы. Потом он исчез, вместе с моей майкой, которую Рыцарь сорвал с меня через голову. И свою тоже.

Пока он расстегивал мои джинсы, я скинула лифчик, стремясь оказаться с ним кожа к коже. Нахлынули воспоминания о том, как мы спали вместе на колючем коричневом диване. Как сливалось наше дыхание, как сердца начинали биться в унисон. Каким тяжелым, твердым и мягким одновременно было его тело поверх моего. Как было приятно его трогать. Насколько младше он казался, когда монстр внутри него засыпал, а глаза зомби были скрыты под веками с длинными светлыми ресницами.

Когда Рыцарь опустил глаза, сосредоточившись на снятии с меня ботинок и джинсов, эти же длинные ресницы блеснули в свете фонарей, освещающих парковку. Он правда вернулся. Все мои чувства подтверждали это. Рыцарь был тут.

Когда на мне остались только носки, Рыцарь сдернул свои камуфляжные штаны и притянул меня к себе. Искры, вылетающие из нас при соприкосновении нашей плоти, ослепляли. Обжигали. Там, где его член прижался ко мне, вспыхнуло пламя, распространившееся по всему телу, наши груди вздымались в унисон. Пальцы Рыцаря, вцепившись в мои бедра, двигали мое тело вверх-вниз вдоль него. Я снова схватилась за его пушистую голову, которую любила трогать больше всего на свете, и задышала в его рот.

Темп нарастал. Рыцарь прервал наш поцелуй и прикусил мочку моего уха.

– Я что, вымажу член в сперме этого дерьма? – прошипел он сквозь сжатые зубы.

– Иди на хер, – огрызнулась я прежде, чем мой мозг успел проконтролировать рот.

– На хер? – вырвался из его груди громовой смех. – Я – на хер? Да ты хоть понимаешь, чего мне стоит хотя бы подумать, что тебя касается кто-то другой?

– Да! – заорала я. – Потому что это, на хер, именно то, что я чувствовала, видя тебя с Энджел Альварез перед твоим отъездом! – Меня затрясло при одной мысли об этом. – Она открывала дверь, когда я искала тебя. Она преследовала меня в школе, говоря всякую дрянь, что ты никогда не любил меня. Она со своими крысами-подружками даже говорила, что, может, беременна от тебя! А ты смотрел на это и не мешал ей, потому что думал, что это поможет мне «жить дальше». – Я сделала перед собой в воздухе знак кавычек. – Так что не смей, на хер, осуждать меня, когда я пытаюсь жить дальше, ведь ты только и делал, что три месяца отталкивал меня!

Трясущимися руками я ударила его в грудь, но это вовсе не умерило моей ярости. Я била его твердое тело и плечи ладонями, но