Жена для генерального (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна

– Но Герасимов уже на свободе, а полугода нет.

Я вжался затылком в стену за собой. Где-то рядом спала моя дочь. За дверью, кусая по привычке губы, дежурила невеста. Только все наладилось. Краски в жизни появились. И снова нужно было прятаться и принимать меры.

– Скажи... – Я больше не злился. Не рычал. Голова соображала четко и спокойно.

– Да?

– А кроме тех документов, которые Шульц уже передал нам, у него на бывшего босса ничего не осталось?

Как гончая на охоте, Дима подобрался. На губах заиграла знакомая ухмылка.

– Может, видео, – продолжил я свою мысль, – или какие-нибудь отчёты, сметы... Что угодно! Может, он готов дать показания? Я заплачу. Неважно, сколько это будет стоить. Герасимов должен вернуться за решетку как можно скорее. И не выйти из-за неё. Никогда.  

Глава 22. Один на один

Марат.

Штерн ушел около десяти. Можно было еще кое-что обсудить: продумать до деталей следующие шаги, дождаться информации от Шульца, к которому Дима уже отправил своих людей, согласовать новый подход к охране... очередной новый! Но за дверью меня дожидалась моя напряженная девочка, и самого Штерна дома ждала большая семья.

Проводы тоже получились быстрыми. Аглая не задала нашему гостю ни одного вопроса. А сменный охранник в коридоре оказался самым опытным Диминым работником. Он без инструктажей знал, что нужно делать, а чего избегать.

Так, бросив на прощание: «До связи!», Штерн и уехал. До чертиков хотелось, чтобы вместе с ним исчезло куда-нибудь и звенящее напряжение. Но чуда не произошло.

Вместо него мне досталась бледная, как лист бумаги, мышка и одна на двоих чашка дымящегося кофе.

– Ты все слышала? – я осторожно забрал чашку из рук Аглаи и сделал первый глоток. О сне на ближайшие пару часов можно было забыть, а уставшим мозгам уже требовался допинг.

– Как думаешь, он сразу начнет мстить?

Моя девочка не стала ходить вокруг да около и задала самый главный вопрос. Тот, на который я сам мечтал бы получить ответ.

– Не представляю, что в голове у этого старого маразматика. – Я сделал еще один глоток. Кофе был горячим, но не обжигал. Рецепторы будто ничего не ощущали. Ни температуры, ни горечи.

– Но в прошлый раз после ДТП с твоим водителем до убийства той девушки... Карины прошло всего ничего.

Мышка снова озвучила мою собственную мысль.

– Думаю, сейчас он тоже медлить не станет, – пришлось сознаться. – Герасимов понимает, что прижала его не прокуратура. Противостояние идет один на один: я и он. А следствие, налоговая и прочие – только способы.

– И ему нужно остановить тебя, пока ты не сделал следующий шаг. Любой ценой.

Аглая забрала чашку и тоже отпила кофе. Даже не скривившись. Словно, как и я, ничего не чувствовала. Лишь губы заалели. На фоне белого лица, красные, подпухшие, они смотрелись как вызов.

– Если бы ты только знала, как я злюсь на себя, что не успел все решить за этот проклятый год!

Нереально было смотреть на нее и не трогать. Мне даже кофе больше не хотелось. Лишь прижать Аглаю к себе и выпить до дна всю тревогу.

– Подозреваю, способ быстро решить вопрос был только один. – Мышка поставила чашку на подоконник, сама обхватила меня за талию и уткнулась носом в грудь. – Но тогда тебя бы посадили. На много-много лет. – Она подняла голову. – Я не хочу. Нам с Сашей без тебя никак.

– Знаю.

Я осторожно погладил ее по спине. Уже и не верилось, что часа три назад эта женщина сводила меня с ума своими откровенными ласками. Вела в нашей игре. И казалась самой смелой красавицей на свете.

Моя мышка. Нежная, хрупкая и слишком умная, чтобы спасаться от всех проблем непониманием.

– Маленькая, Дима обязательно что-нибудь нароет. Шульц наверняка не все нам отдал. Такие люди не уходят с тонкой стопкой бумаг. Скорее уж – копируют все архивы и уносят с собой.

– А если он будет долго торговаться? – Аглая закусила губу. – Та усадьба, где мы прожили неделю... Твой Штерн сказал, что сейчас она занята. Может, найдем другую? Уедем все? Заместители справятся с делами. Опыт у них уже есть. А отдых тебе нужен гораздо больше, чем им всем, вместе взятым.

– Хочешь предложить медовый месяц? – Мои руки со спины соскользнули на ягодицы. Забрались под юбку и стиснули упругие половинки.

– Я еще не сказала тебе «да». Это шантаж! – Аглая не сопротивлялась. Сама подставлялась под пальцы и цеплялась за плечи.

– Женщина, на тебе мое кольцо, а в соседней комнате спит моя дочь. Это не просто «да» – это «да» в квадрате. Даже в кубе!

Чувствуя, что сейчас сам задымлюсь, я усадил Аглаю на подоконник и принялся расстегивать молнию на брюках.

– Тогда мы просто обязаны уехать! Все вместе!

Вредная девчонка сражалась до последнего. Трусы можно было выкручивать, а она все еще спорила. Пыталась убедить меня поступить по-своему, будто бегство и правда могло помочь.

– Мы что-нибудь придумаем.

Я не стал давать напрасные обещания. Не хотелось ей врать даже ради спокойствия. В нашем прошлом хватило этой лжи во благо. Наелись оба.

А говорить, что думаю на самом деле... С этим было еще труднее.

Я прекрасно понимал Штерна, когда тот без особого энтузиазма отозвался о временном переезде. Усадьба с высоким забором и охраной была хороша в прошлом. Тогда мы имели дело с выжившим из ума старым дедом, который и не подозревал об аресте.

Та наша ссылка была страховкой на всякий случай. Сейчас ставки так взлетели, что ни в какую страховку уже и не верилось.

Ещё день назад пять директоров совершенно разных компаний бодро давали показания против бывшего партнера. Все они могли выйти на свободу к своим семьям. А сейчас вдруг стали брать на себя чужую ответственность.

Теперь им грозили приличные сроки и конфискация имущества. После такого поворота я не мог верить никому, кто находился рядом. Ни одному охраннику, ни одному водителю. Ни даже высокому забору или самым надёжным замкам.

Все, кто были у нас в резерве: бездетный и несемейный Бадоев, Зоя с собакой и Шульц, из которого срочно нужно было вытряхивать свежие улики. И кончать с Герасимовым, не дожидаясь нападения.

Вряд ли Аглае понравился бы такой расклад. Мне и самому было от него паршиво. Но альтернативу никто не предлагал.

Суперигра началась без предупреждения.

Люди Штерна наверняка уже говорили с Шульцем. Освобожденный Герасимов мог оказаться где угодно.

Все, что нам оставалось сейчас – забываться. Не думая о завтра, сжимать друг друга в объятиях, двигаться навстречу и глушить стоны поцелуями.

Никакому кофе было не сравниться. От ярких ощущений мутился рассудок. Не хватало воли страховаться, сдерживаться и осторожничать.

Лишь брать. И стараться не сдохнуть.

Биться один о другого. И гонять из легких в легкие один и тот же воздух.

Механика, а не любовь.

Забег до изнеможения.

Но, наверное, это было то, что нужно.

Спустя час, потные, уставшие, мы с трудом могли шевелить руками и ногами. Сил не хватало даже на то, чтобы перебраться из гостиной в спальню. Потому два сообщения от Штерна не вызвали никаких эмоций.

«У Шульца есть видеозаписи. Послезавтра он готов их отдать. Но только тебе лично».

Это «только лично» цепляло сильнее, чем «есть видеозаписи». Дима даже мог не присылать вторым сообщением: «Я против». О том, что это больше похоже на ловушку, чем на торг, было понятно и так.

– И что теперь? – Аглая положила голову мне на грудь. Поближе к сердцу, будто именно от него ждала ответ.

– У нас впереди целых полтора дня до встречи. – Я укрыл нас обоих пледом. – А ты так и не сказала, какую хочешь свадьбу и когда.         

Утро почти не отличалось от ночи. Моя Аглая была рядом. Сонная, растрепанная, она изо всех сил сжимала подушку, принимая мои толчки. Глотала стоны и выгибалась навстречу.

Ума не приложу, как я жил целый год без таких пробуждений! Адово испытание. Еще один раз точно не осилил бы. Сам бы напросился на пулю, потому что эта спина, эти бедра, эта тонкая шея и острые лопатки действовали сильнее наркотика.