Его невинная крошка (СИ) - Богатенко Наталия

Мара его приезду явно была не рада, но ее мнение Руса интересовало в последнюю очередь. Оттеснив ее от двери, он быстро прошелся по комнатам, потянул за дверную ручку той, что была заперта, и обернулся к женщине.

— Она тут?

— Она не хочет тебя видеть. — твердо, с нотками раздражения, сказала Мара. — какого чёрта ты вламываешься сюда, как в свой дом?!

— Попроси её открыть. Живо! Мне нужно поговорить с ней.

— Я же сказала…

— Меня не ебёт, чё ты сказала, — грубо оборвал Руслан, и с силой ударил по двери, — Алиса, на пару слов! Я не стану на тебя давить, просто выйди и послушай меня.

— Отвали, не хочу я тебя слушать! — долетел голос Лисы, и на лице Мары мелкнуло злорадство, но Русу было не до неё.

— Открой, бля, по-хорошему, иначе вынесу, к хуям, эту дверь! — пригрозил мужчина, подкрепив слова садким пинком. — выходи, говорю, не зли меня!

— Тебе лучше убраться. Оставь её в покое, она расстроена, — вмешалась Мара, пытаясь протиснуться между ним и дверью, — прошу, пряви чуточку благоразумия!

— Это тебя никоим образом не касается. Иди, займись своими делами, не смей мне указывать!

Она протестующе ухватила его за руку, но Соколов безжалостно швырнул её назад, толкнул в спину, вытеснив в левый отсек коридора, и сильнее ударил по двери.

— Алис, прекрати это блядское ребячество, окрой сейчас же! — теряя терпение, рявкнул грозно, но, так и не дождавшись ответа, отступил, приноравливаясь, и вложил всю силу в мощный удар всем корпусом.

Качественная дубовая панель жалобно затрещала под свирепым натиском, и Рус сгруппирвался для следующей атаки. Тут-то и возникла на пороге Алиса, укоризненно взглянула на него, и язвительно усмехнулалась.

— Надо же, папуля явился воспитывать блудную дочь. Ну, давай, начинай уже свою отповедь, я готова выслушать.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, внутри Руслана, он чувствовал, шла жестокая борьба с самим собой, и ему стоило невероятных усилий подавить порыв обнять девчонку. Она выглядела потрясно в джинсовых шортах, едва прикрывающих аппетитные ягодицы, и он не смог удержаться, скользнул взглядом по её груди.

Хоть убей, хоть заживо его режь на ремни, но воспринимать эту соблазнительнаю красавицу, как родную дочь Руслан не мог.

Он по-прежнему страстно желал её, да блять, с тех пор, как они занимались сексом, он не трахнул ни одну бабу. У него на них даже не стоял…

Опомнился, заметив, с какой злой иронией она смотрит ему в глаза, впихнул Алиску в комнату и запер дверь.

— Ну, и чё тебе надо? — осведомилась Лиска, плюхнулась лицом вниз на кровать, и поболтала в воздухе ногами.

Закипая, как перегретый на плите чайник, он шагнул к ней и бросил к её руке тест на беременность.

Алиса испуганно сжалась, округлившимися глазами глядя на Соколова.

— Не ври мне. — наклонившись к девушке, тихо произнес он, — я нашел это в ванной, в твоей квартире. Ты собиралась от меня скрывать, что ждешь ребенка?

— Не будет никакого ребенка, я… — отвернулась, уткнулась лицом в сгиб локтя, — я сделаю аборт. И тебя мои проблемы не должны волновать, ясность полная?!

Руслан изрядно подшофе, от него разит сигаретным дымом и перегаром. Запирает замок на двери, возвращается к кровати, и садится рядом. Хотела быть независимой, дать Соколову понять, что я больше ему не подчиняюсь, но не тут-то было! Меня рванули, мужские руки властно легли на спину, притянули к его груди так тесно, что сбилось дыхание. Оказываюсь с Русланом лицом к лицу, в любимых глазах опасный огонек ярости.

— Никакого аборта ты делать не станешь, забудь даже думать об этом! — негромко, угрожающе цедит, легонько встряхивает. — я тебя не брошу, чтобы между нами не произошло, и мне похуй, чё покажет эта гребаная экспертиза! Ты родишь, поняла меня?

Бли-ин, да скажи он эти слова еще пару — тройку недель назад и я бы прыгала от счастья. Но сейчас мне больно это слышать, ну, неужели Руслан не соображает, что я безумно боюсь?! Если мы окажемся родственниками, ни о каком ребенке не может быть речи. Зачем заставлять мучиться мелкого и саму себя, растить больного малыша…

— С чего ты взял, что это твой ребенок? Ты к нему не имеешь отношения! — зло отрубаю, стремясь держаться спокойно.

Нет, не поверит… Он ведь знает, что у меня до него никого не было, а по срокам легко вычислить, когда и с кем… Не врать же, типа, залезла в постель к другому на следующий день после нашей с ним близости!

— Серьезно? — вдруг улыбается Руслан, хватка ослабевает, и его ладонь спускается по моей груди, накрывает плоский животик. — маленькая обманщица, ты хоть врать-то научись. Прости, что наорал, у меня нервы ни к чёрту. Ты исчезла, упрямо игнорируешь звонки, я с ума сходил от беспокойства.

Ну вот на фига?! На фига он приперся? Я со злостью скидываю его руку, пытаюсь вырваться. Не отпускает, прижимает к себе, ласково поглаживает по спине, зарывается пальцами в волосы. Меня колбасит, реально трясет от того, что он так близко, а я не смею обнять его, потому что каленым железом жжет мысль о том, что результаты проклятой ДНК окажутся положительными (непременно, по-другому быть не может, иначе бы Мара так не настаивала на ее проведении!).

— Не трогай меня. — хмуро шепчу, отталкивая его, или… льну теснее? — я сказала, отстань, проваливай, и не приезжай сюда! У меня своя жизнь, ты мне не нужен.

— Хватит вести себя, как капризная соска. — шепчет он, уткнувшись в мои волосы, и я вздрагиваю, остро ощущая, как тает сопротивление. — всё сказала?

— Я твоя дочь. — сиплым голосом выдаю в надежде, что его это отрезвит, но Соколов лишь сильнее привлекает к себе, заставляет подвинуться от края, и ложится рядом, так же удерживая меня в объятиях.

— Это еще бабка надвое говорит. Какого хрена ты доверяешь Маре так слепо? Если бы она залетела от меня, её папаша бы не спустил дело на тормозах. Он приезжал ко мне в СИЗО, грозился башку оторвать, если я не забуду о ней. Не мог же он не пронюхать, что дочурка брюхатая? — проводит рукой по предплечью, обнажая его, склоняется, и я съеживаюсь, со страхом ожидая поцелуя.

Теплые губы приникают к плечу, по коже разлетаются сладкие брызги мурашек. Самообладания моего надолго не хватит, вон, уже непослушные пальчики бегут по его груди, цепляют расстегнутую куртку, и Руслан приподнимается, позволяя снять её.

— Дед же, правда, не знал, что Мара была беременна! Она сбежала из дому с тобой, а потом ты исчез…

— Ага, как же… Это она тебе наплела жалостливую историю, как я, мудак и паршивец, бросил её, сбежав с какой-то девицей якобы заграницу? — усмехается он, нежно пройдясь кончиком носа по моей шее. — не по её, случаем, подставе, меня закрыли за разбой?

— Не знаю, она ничего не рассказывала про это. Руслан… не надо… — умоляюще слетает вздох, когда он откровенно ласкает мое бедро, чуть массируя, и при этом целует в шею.

— Она лжет. — уверенность в его тоне не убеждает меня, мне всё равно страшно, что мы ошибаемся, и я — его дочь. — ты её плохо знаешь, поверь мне, эта баба способна на всё, что угодно, если преследует какую-то цель. Посмотри на меня…

Мотаю головой, нервными движениями пальцев очерчиваю на его груди замысловатые узоры, и стараюсь унять дрожь. В паху сладкая тянущая боль, блин, да чё за ерунда?! Это вообще нормально, так реагировать на Соколова, стоит ему ко мне прикоснуться?!

— Посмотри на меня. — повторяет Руслан, силой заставив приподнять лицо.

Отвожу взгляд, закусываю губу. Он шумно выдыхает, и громко рявкает:

— Да посмотри ты мне в глаза, блять!

Подскочив от неожиданности, покорно выполняю приказ. Синева напоминает вечернее небо, темные ресницы чуть подрагивают, когда он смотрит на меня, а потом произносит то, от чего меня охватывает мимолетное радостное возбуждение:

— Ты моя маленькая, моя единственная, любимая девочка. Я за тебя любого порву. И, если кто-то осмелится встать между нами, неважно, кто… Я убью его. Вот увидишь, всё наладится, верь мне, как всегда верила. Завтра же поедем, в этот чёртов центр, я заплачу любые деньги, чтобы они пошевелились, и тогда ты успокоишься. Правда ведь, тогда моей Крошке будет не о чем тревожиться?