Падающий цветок (СИ) - Форс Элен

- Это твоя комната. – хрипло говорит Аль-Мактум, прижимаясь ко мне сзади. От его прикосновения в кожу вонзается миллион иголок. Ладони скользят по талии, разжигая дьявольское пламя внутри. – О чем ты хотела поговорить?

В этот момент мне было трудно вспомнить о чем я хотела поговорить с ним, потому что внутри меня зудела обида. Почему я не заслужила нормальную жизнь? Где у меня был бы любящий муж и вот такой дом, мы бы вечерами сидели и смотрели на море, а потом занимались любовью.

Не сразу прихожу в себя.

- Я сделаю все, что ты скажешь, Только отпусти Зейда, он не заслуживает уготованной тобой жизни. – дрожу как осиновый лист под наглым напором. Между ног все становится влажнее, тело горит, ему жарко, оно требует побыстрее сбросить одежду и прижаться к мужчине.

- Значит, ради Зейда ты готова на все? – Аль-Мактум становится жестче, его раздражают мои слова. Я пытаюсь сопротивляться, вырваться из его лап, но он удерживает слишком крепко. Я как мышь в лапах сокола. Он не отпустит меня, либо порвёт на куски или съест целиком.

- Он так много сделал для меня и моего сына. – шепчу как в лихорадке я, оправдываясь перед ним, хотя мне совсем не хочется этого делать. – Отпусти его. Он не сделал ничего плохого. Он защищал меня. Спас жизнь.

- Он украл у меня то, что принадлежит мне. – рык у самого уха раздирает на части нутро. – Этого мало? Он взрослый человек, знал на что шёл. Это не обсуждается.

Аль-Мактум прижимает меня к стене, задирает платье и фыркает, упираясь в шаровары. Прижимается всем своим телом ко мне, потирается внушительном бугром, демонстрируя свое возбуждение. Он хочет меня. И обязательно возьмёт.

- Амин… Я боюсь за свою жизнь и за жизнь сына. Не доверяю этому человеку. Он человек твоей жены… - слабо верю, что он поймет мои страхи. Сделает хоть что-нибудь из того, что я попрошу. Ахмед не верит ни одному моему слову.

- Ты просишь, чтобы я его заменил?

- Да.

- Тогда проси лучше. – он кладёт руки на плечи немного нажимая на них. Я не сразу улавливаю его намёк. Чувствую себя рыбкой, попавшей в маленький аквариум. Когда до меня доходит, я тушуюсь и сильнее прижимаюсь к стене, интуитивно отрицательно качая головой. Во рту пересыхает. Мне кажется, если я выполню его приказ, то сломаюсь, упаду в своих же глазах. Я буду просто его игрушкой для секса.

Аль-Мактум наклоняется и просто по животному медленно проводит языком по моей щеке, прикусывая мочку уха. Его сексуальное тело прижимает меня к стене, не позволяя и шелохнуться. Я парализована. Я чувствую как под рубашкой перекатываются стальные мышцы. Он стал больше заниматься спортом? Ахмед определенно набрал мышечную массу, ни капли жира. Его спину стала еще шире, руки мощнее.

- Не противно трогать меня после Зейда? После Мусы? – пытаюсь его отвлечь. Если он не отступится – я сдамся.

Ахмед замирает. Дыхание учащается. Слышу как бьется его стальное сердце. Видимо я попала в самую точку. Он берет двумя пальцами за подбородок, заставляя смотреть в его разгневанные глаза. У него лицо убийцы, вижу как он подбирает мне наказание. Коленки подгибаются от такого давления. Он просто давит на меня всей своей аурой. Зря я брякнула это.

Я жду, когда он скажет мне очередную унижающую меня вещь, но вместо этого Аль-Мактум со всей дури ударяет кулаком в стену рядом с моей головой, оставляя кровавый след. Он стискивает челюсти до скрипа зубов, а его захват причиняет уже ощутимую боль. Из глаз брызгают слезы.

Он отходит от меня, делает над собой усилие. Я спускаюсь по стене. Думала, что он придушит меня или ударит.

- Ты права, сначала нужно тебя продезинфицировать и проверить, что ты не больна ничем. Мало ли, может тебя бедуины пускали по кругу. Кто знает? – из его рта вырывается злобное шипение. Ахмед становится сам не свой. Его так бомбит, что он начинает ходить из угла в угол. За долю секунд мне начинает казаться, что ему больно, но это бред. Аль-Мактум никого не любит кроме себя.

- Думаю, стоит. Я бы тоже хотела получить справку, что после твоих потрахушек, у тебя не отваливается нос. – одариваю его многозначительным взглядом, поджимаю к груди ноги. – И вообще тебе не пора в Ваш замечательный замок, кишащий змеями и любимой женушке и детям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Пора. – более спокойно говорит Ахмед, но я замечаю как с разбитой руки падает одна капля крови на ковёр, свидетельница его неконтролируемой вспышки гнева. – Джанна и вправду меня дождалась. Я не сразу понял, как Аллах меня уберёг от неверного выбора, чуть ли не свернул ради шлюхи со своего пути, чуть ли не предал свою семью. Но Джанна осталась чиста и ни разу не замарала мое имя.

+++

Ахмед.

Сука. Проклятая сука, которую следует придушить.

Заклинательница моего змея, стоит ей появиться, как член становится каменным жезлом. Им можно орехи дробить. От одного запаха ее кожи моя кровь вскипает в венах. Физически больно находится рядом с ней. Она приворожила меня еще в том баре, чтобы я не делал меня не отпускает, не перестаю думать о ней.

Я хотел разложить ее на полу на ковре и отыметь во всех позах, даже в тех, который не знала Камасутра. Выбить из нее холод, доказать ей, что она хочет меня не меньше моего. Пусть не выеживается. Выдолбить ее в рот так, что губы больше не могли складывать слово «Зейд». Чтобы она на всю свою жизнь забыла его.

Она же все это делала, чтобы защитить своего любимого Зейда. Просила меня только за него. Её даже не волновало, что я сделаю с ней.

Ударяю еще несколько раз в стену, пытаясь выпустить пар. Лучше так, чем сорвусь и надеру ей жопу.

Не верю, что бедуин случайно оказался в нужном месте в нужный час. Именно это натолкнуло меня на мысль, что все произошедшее было не так прозрачно. Отрубите мне руки, но я не верю Зейду. Проходил мимо случайно, как же…

Мысль, что он трогал Вику, просовывал свой язык ей в рот, ласкал своими грязными руками доводила меня до сумасшествия. Еле сдерживался, чтобы не убить мудака. Пусть пока живет. Я не успел пока придумать, как легализовать сына и не нашёл убийцу Абды, а значит все должно остаться как есть. Слишком опасно заявить всем, что у меня есть наследник. Кто-то очень старался, чтобы я не узнал об этом.

К моему удивлению ворота дворца распахнулись и во двор заехала белоснежная машина Джанны. Только ее сейчас мне не хватало до полной картины.

Достаю сигареты и закуриваю, бросая Амину через плечо:

- Сделай так, чтобы из дома никто не выходил.

Машина плавно припарковывается позади джипов. Жена величество с идеальной осанкой выплывает из нее. Сначала показываются тонкие каблучки, и затем Джанна в широких брюках и свободной длинной блузке, смотрится она очень статно. Единственная в Эмирате, позволяющая себе ходить на европейский манер. Она поджала губы, явно раздражённая происходящим.

- Ахмед. – в мягком голосе был испуг. – Хотела к твоему возвращению навести тут порядок, устроить сюрприз. Не знала, что ты тут!

Врет. Откровенно лжёт. Она узнала, что я распорядился подготовить дворец, а потом птички нашептали, что я вернулся в город. Дважды два может сложиться только в четыре. Она приехала поймать меня с поличным.

- Готовлю сюрприз. – выпускаю дым, я даже не лгу, когда говорю это ей. Не факт, что ей он понравится.

- Покажешь? – она подходит ко мне и в нос ударяет сладких запах ее духов. Джанна прислоняется ко мне грудью, кладя руки на плечи. Замечаю фамильное кольцо на ее правой руке. Папа холит свою невестку. - Последние дни я живу мыслями о нашем разговоре. Это окрыляет меня. Дарит надежду.

Слова Джанны коробят. Я говорил искренне, что хочу попробовать с нуля, исправить ошибки и построить нормальную семью. Но это было до того, как я нашёл Вику и Мустафу. Стоит ведьме появиться в моей жизни, как желание жить где-то и с кем-то вдали от нее пропадает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Я тоже постоянно думаю «о нас». – сухо выдавливаю. – Давай поедем домой. Здесь ещё ничего не готово.

- Давай устроим пикник у моря на песке. Только ты и я. Поплаваем голыми. – она гладит меня, пытается соблазнить. Джанна искусно трется о меня всем телом. Забавно. Раньше бы я все отдал ради такого, а сейчас не чувствую ничего кроме раздражения.