Танар. Тёмное начало - Екатерина Герц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не тебе меня судить! — надменно отозвался Максим.
Девушке показалось, что он собирается уходить, и неожиданно для самой себя она сказала:
— Я не пытаюсь судить! Просто хочу знать, каков настоящий Максим Алистер. Или это даже не твоё настоящее имя?
— Моё, — Максим удивлённо сел обратно рядом с девушкой. — Если хочешь, я расскажу.
— Давай! — вздохнула Виолетта. — А то бессонница замучила. Кто знает, может, твоё нудное повествование меня усыпит.
За колкостями она скрывала давнюю боль. Воспоминания из прошлого оставались слишком болезненными, но Виолетта устала задаваться постоянными вопросами. Теперь, когда они два года отслужили бок о бок в одном отряде, внутренних противоречий стало только больше. Она хотела понять, было ли в их дружбе что-то настоящее, или это всегда оставалось просто задание.
Несколько минут они слушали звуки веселья и трель сверчков где-то в траве. Максим поморщился в поисках более удобного положения. Он выглядел таким хрупким, что невольно захотелось как-то помочь. Но Виолетта не стала.
— По правде говоря, я мало что помню из своего детства! — спустя какое-то время признался Максим, и девушка поняла, что он всё это время пытался вспомнить. — Моя мать какое-то время вертелась в высших кругах танарского округа в качестве фаворитки. В результате появился я. Знаю, что не был запланированным ребёнком. И особой любви мать ко мне не питала. Слышал, что отец принудил её к интимной связи, после чего она и покинула эти края. Перебралась в Аскадэр. Наверное, я стал вечным напоминанием о прошлой травме. Но позднее мать нашла мне достойное применение, когда потребовалось заниматься наследником трона.
— Почему ты её всегда защищаешь? — опешила Виолетта. Слова давнего друга повергли её в шок.
— Потому что она моя мать! Я люблю её. — Максим сказал это таким тоном, словно она сморозила величайшую глупость в мире.
— Так, ладно. Продолжай!
Виолетта решила, что нет смысла спорить — для него Тамара навсегда останется той, кого он будет любить несмотря ни на что, безусловной любовью. Если Денис в состоянии критически анализировать поступки своего отца и противостоять ему, то Максим будто не понимает, насколько Тамара жестока по отношению к нему. Это пугает.
— Я не помню, при каких обстоятельствах мы с тобой познакомились, — нахмурившись, признался Максим. Он нервно хрустел костяшками пальцев, словно искренне пытался восстановить точную хронологию событий. — Мне изначально диктовали, как я должен себя вести и что говорить. Отец не был рад моему появлению, но согласился поселить меня в своём особняке и признать своим законным наследником под угрозами со стороны моей матери. Но он меня люто ненавидел и не забывал постоянно напоминать об этом. Поскольку мать не препятствовала физическим методам наказания, он часто бил меня. Когда я где-то провинился, когда у него вышел неудачный день, когда я просто не так на него посмотрю. Мать появлялась лишь периодически. Мной занимались учителя. И особенный учитель из клана Колдэр, назначенный подготовить меня к миссии. А ещё проследить, чтобы отец выполнял все условия. Он до чёртиков боялся Карла. Так звали моего главного наставника.
Максим улыбнулся, словно его это веселило. Виолетта напряжённо молчала. Она видела всё это перед глазами, пропускала через себя весь этот ужас. Пусть это не оправдывает поступки Максима, но страшно подумать о том, через что пришлось пройти маленькому мальчику. А он продолжал делиться детскими травмами, повергая девушку в ещё большее оцепенение.
— Если с раннего детства дрессировать ребёнка, из него можно слепить всё, что душе угодно! — тихо говорил нарзенец. — Даже, если я где-то болтал лишнее, ты не понимала в силу своего возраста. А твои родители были слишком озабочены вторым ребёнком, чтобы заметить. За всякое лишнее слово или действие меня жестоко наказывали. Карл занимался со мной часами, прогоняя сценарий на следующий день, и делал больно, если я ошибался. Я боялся даже сделать лишний шаг. Меня били, если я выглядел слишком забитым. Никогда не трогали лицо. Я всегда должен был оставаться весёлым, добрым, понимающим и не забывать о главной миссии. Карл повторял это как мантру. Суть этой миссии мне рассказали, когда я стал значительно старше. У меня даже в мыслях не было бунтовать, Виолетта. Я всегда делал то, что хотели от меня родители. Мама обещала забрать от отца, как только выполню свою часть плана. И я очень ждал этого момента.
В восстановившейся на мгновение тишине Виолетта услышала, как он тихо плачет. И не заметила, как собственные щёки защипало от беззвучных слёз. Девушка не могла поверить, что ничего не заподозрила. Ни разу. Лишь в последние годы она начала понимать, что с Максимом что-то не так. Осознала, что его отец очень жестокий. Осознала, что Альберт Алистер поднимает на сына руку. Понимала, что это ненормально. Что так не должно быть. И списывала все странности в поведении лучшего друга на отца. А ведь он всегда был такой добрый, всегда поддерживал, поднимал настроение. Никогда не любил жаловаться и избегал темы об отце. Выходит, потому что ему запретили об этом говорить.
— Я так долго ненавидел тебя! — тяжело всхлипывая, заявил Максим. Небрежно провёл по лицу дрожащей ладонью, смахивая слёзы. — Ненавидел, потому что из-за тебя моя жизнь протекала как в аду. Ненавидел, потому что меня заставляли быть твоим другом. Я до такой степени свыкся со своей ролью, что сам поверил во всё это. И ненавидел себя за то, что думал о тебе плохо. Потому что только ты была всегда добра ко мне. По-настоящему. Это происходило не потому, что тебя заставили, а потому что сама хотела со мной общаться. И не хотел делать тебе больно. Но не мог поступить иначе. Мать ждала от меня полной отдачи. Я должен был закончить свою миссию, Ви!
Он не смог продолжить, потому что его душили слёзы. Виолетта захотела обнять Максима. Впервые за последние три года. Впервые с того момента, когда они перестали быть друзьями. Но не позволила себе.
— Я рад, что правда раскрылась! — разбито признался Алистер. — Пусть ты теперь меня ненавидишь, но зато мне не нужно больше притворяться. Моя совесть теперь чиста.
Виолетта глубоко вдохнула и напряжённо выдохнула. Теперь она, кажется поняла. С одной стороны, глупо ненавидеть человека, из которого сознательно лепили желаемую личность собственные родители. Они обезличили сына, лишили его права выбора и детства, которое он заслуживал. Максим вырос в жестокой среде, не зная ничего другого. Он просто до смерти боялся своих родителей, но при этом любил мать. И любит до
