Адаптация совести - Чингиз Абдуллаев

— Значит, он составил этот список до того, как начал убивать именно этих женщин, — согласился Гуртуев. — Представляю, как он нервничал, когда искал свой потерявшийся блокнот.

— Похоже, он даже не догадывался, что этот блокнот мог остаться в щели за ящиком его письменного стола. Он ведь уничтожал все свои записи, все билеты, карты мобильных телефонов, любые улики, — напомнил Дронго.

— Интересно, как проверяли этот кабинет наши сотрудники, если не смогли найти такую важную улику, — разозлился Резунов.

— Блокнот попал за ящик, и его невозможно было достать, — пояснил Дронго. — Ящик нельзя вытащить до конца, это старая конструкция. И достать блокнот тоже было невозможно. Для этого нужно иметь длину моих рук. Нам просто повезло. Кажется, генерал Гордеев был прав: иногда мне действительно везет.

— Это не везение, — возразил Гуртуев. — Я же видел, как вы работали, когда сидели в его кресле. Вы пытались поставить себя на его место, пытались продумать, как вел себя Баратов в своем кабинете. Нужно было снова вернуться сюда, сесть в его кресло и проверить пространство за ящиком, который не выдвигается до конца. Это не везение, — повторил профессор, — это скорее ваш опыт.

— Нужно срочно установить, кто такая эта Ирина Торопова. — Резунов достал телефон. — Боюсь, что в нашей стране будет несколько десятков тысяч молодых женщин с таким именем и фамилией.

— Она должна быть блондинкой с характерной фигурой, в возрасте не старше тридцати пяти — сорока лет, — напомнил Дронго. — Но учтите, что ваши поиски могут и не дать положительного результата. Женщина с таким именем и фамилией может проживать в Белоруссии, Украине, Казахстане, в любой стране Средней Азии. Хотя я полагаю, что в первую очередь нужно проверить всех жительниц России с таким именем. Возможно, и среди погибших в последнее время.

— Проверим, — Резунов продиктовал по телефону имя и фамилию, приказав начать срочный розыск Ирины Тороповой.

— Я обратил внимание на географический атлас, — показал Гуртуев на небольшую темно-красную книгу, — это новый атлас прошлого года. Больше всего открывали на карте Белоруссии. Кажется, вы были правы, коллега, когда говорили о возможном убежище Баратова в соседней республике. Вот, посмотрите — сто сорок вторая и сто сорок третья страницы. Здесь Белоруссия, а здесь три прибалтийские республики.

— А если он сумел сделать себе заграничный паспорт и сбежать в Эстонию? — предположил Резунов. — Из Санкт-Петербурга добираться туда гораздо быстрее, чем в Белоруссию.

— Это определенный риск, — возразил Дронго. — Дело даже не в паспорте — сделать Шенгенскую визу можно и в чужом паспорте. Но тогда его могли задержать на границе, куда вы могли бы передать данные Баратова. Он не стал бы так рисковать, в этом я уверен.

— Тогда остается Белоруссия, — согласился Резунов.

В квартиру поднялись полковник Шатилов и еще двое офицеров.

— Екатерина Пинкевич сейчас в Благовещенске, — сообщил Шатилов. — Мы позвонили ее матери, и она сообщила, что ее дочь с мужем переехали в Благовещенск, где он сейчас служит.

— Срочно поезжайте к ее матери, — приказал Резунов, — узнайте точный адрес. Нужно будет организовать сеанс связи с Москвой, чтобы мы могли с ней переговорить. И расспросите ее мать обо всем, что она знает о бывшем друге ее дочери.

— Сделаем, — кивнул Шатилов.

— У него очень характерные сувениры в доме, — сказал Гуртуев, — никакого намека на место, где они могли быть куплены. Только памятные лично ему вещи. Вот это матрешка могла быть куплена где угодно. Расписной петух мог быть из Франции или Англии…

— Он из Португалии, — возразил Дронго.

— Откуда вы знаете?

— Черный петушок с красными точками по телу. Это Португалия, — уверенно повторил он.

— Вот видите, — продолжал Гуртуев. — Обычно любой турист привозит характерные вещи из того города и страны, где он бывает. Макет Эйфелевой башни из Парижа, небольшую статуэтку Нельсона из Лондона, красочный веер из Испании — в общем, вещи, напоминающие о пребывании в той или иной конкретной стране. А он собирал вещи настолько нейтральные, что они могли быть приобретены в любом месте и в любой стране. Это уже отработанный стиль поведения.

— Он понимал, что его могут вычислить, — согласился Дронго, — поэтому и приготовил запасной вариант в Павловске. Продумал вариант своего освобождения до мелочей и осуществил его именно там, где никто не ждал. Вы когда-нибудь в жизни слышали о заключенном архитекторе, который знает подземный ход в старом дворце и готов воспользоваться им для побега? Он даже приготовил кастет, наверняка проверил пусковой механизм двери и даже потренировался. Оставалось убедить своих следователей и оперативников, что здесь спрятано тело убитой им иностранки. После того как он указал нам, где спрятал тело своей соседки и признался в курганском убийстве, всех охватила легкая эйфория, и он этим воспользовался. Неплохое знание психологии…

— Здесь имена и фамилии убитых им женщин, — показал Резунов на блокнот, — Ксения Попова из Челябинска, Татьяна Касимова из Уфы, Лилия Сурсанова из Кургана. Я уверен, что он составлял этот список еще до своих нападений.

— Похоже, нам придется проверить все книги в этом доме и все ящики, — вздохнул Дронго. — Дело не в том, что ваши сотрудники плохо искали. Они могли не обратить внимания, что новый атлас открывается как раз на странице, где находится карта Белоруссии. Это было не в их компетенции. Или подчеркнутое красным карандашом название города, из которого родом его сосед… Останемся здесь и будем проверять всю квартиру, по сантиметру.

Гуртуев согласно кивнул. Резунов тяжело вздохнул.

Они провели в этой квартире еще около семи с половиной часов, но сенсационных находок больше не было — если не считать таблеток виагры, которые оказались среди лекарств на кухне.

Поздно ночью, уставшие, они вышли наконец из квартиры и отправились в гостиницу. Все трое настолько вымотались, что отказались от обеда и ужина, предпочитая крепкий чай.

Утром за завтраком им сообщили, что в Благовещенске нашли Екатерину Рудневу, которую уже пригласили в местное отделение ФСБ, откуда она могла непосредственно переговорить с находящимися в Перми сотрудниками. Машина, прибывшая за ними, отвезла их в областное управление ФСБ, где было установлено оборудование для непосредственного общения с Благовещенском.

Полковник Резунов разместился перед видеокамерой компьютера, а его напарники уселись за соседним столом. Наконец им сообщили, что они могут разговаривать в прямом режиме с Благовещенском. На экране появилась сильно располневшая молодая женщина лет тридцати пяти. Глядя на эту особу, трудно было представить ее худой и подтянутой блондинкой, которая могла нравиться Баратову.

— Доброе утро, — начал полковник Резунов. — Спасибо, что согласились с нами поговорить, госпожа Руднева. У нас к вам несколько вопросов.

— Меня пригласили сюда вместе с мужем, — ответила испуганная женщина, глядя в камеру. — Я не понимаю, что мы сделали. Муж сидит в соседней комнате.

— Ничего не сделали, — успокоил ее Резунов. — Мы хотели бы поговорить с вами о вашем бывшем знакомом.

— О каком знакомом?

— Вениамин Борисович Баратов. Вы знали такого человека?

Катя замолчала. Было заметно, как она волнуется. Затем наконец женщина сказала:

— Да. Мы были знакомы. Очень давно…

— Мы хотели бы узнать от вас некоторые подробности, — пояснил Резунов.

— Я не хочу о нем говорить, — ответила Катя, — мы давно расстались с ним. У меня есть муж, ребенок. Я не хочу о нем говорить…

Резунов посмотрел на своих коллег. Кажется, Катя даже не догадывалась, что представляет собой ее бывший друг.

— Вы давно о нем ничего не слышали?

— Давно. А почему я должна была о нем слышать? Что случилось? Почему вы меня допрашиваете?

— А еще говорят о необходимости единого информационного пространства, — гневно зашептал Гуртуев. — Она даже не слышала о поимке «уральского маньяка»! А ведь это ее бывший любовник.

— Он пропал, и мы хотим найти его, — ответил Резунов, тоже понявший, что сидевшая перед ним женщина ничего не знает об истинном лице Баратова.

— Куда он мог пропасть? — фыркнула Катя. — Он теперь большая шишка в нашем городе. Директор института. Мама сказала мне, что у него были какие-то неприятности…

— Она не сказала вам, какие именно?

— Нет, не сказала. Она сейчас плохо слышит. У нее всегда были проблемы со слухом. А сейчас она слышит только со слуховым аппаратом.

— Да, я вас понимаю… Что вы можете о нем сказать?

— Ничего не могу сказать. Мы с ним были знакомы, потом расстались. Вот и все.

— Нам хотелось бы получить более подробные сведения.