Воевода - Александр Прозоров

– А у нас их с самого начала и не было! – выкрикнул Егор. – Давай!

После третьего удара дверь выпала, а бревно застряло в проеме. Под каменной аркой обнаружился седой воин в кожаном доспехе с нашитыми на груди пластинками. Он помотал головой, сделал шаг вперед, вскинул меч и… Никого не достал. Бревно, мешая ватажникам войти, одновременно не позволяло защитнику их заколоть. Скандинав просто не дотягивался.

– Ну, и что ты будешь делать? – развел руками повеселевший князь.

Свей оказался азартным, полез через сучковатую деревяху, не сводя с Егора глаз.

– Атаман, берегись!!!

Вожников отпрянул в сторону, и Линь, разогнавшись, метнул от груди вперед тяжеленный валун. Воин, увидев опасность, отклонил голову от удара – и камень упал ему на сжимающую меч руку. Несчастный закричал от боли – но Егор подхватил с пола выпавший клинок и быстрым взмахом отсек седую голову от страдающего тела.

– Дай сюда! – Линь выдернул из ножен врага кинжал, покрутил в руках, с досадой выдохнул: – Короткий!

Егор, перевалившись через бревно и тело свея, пробрался наконец в башню, перебежал через боевую площадку, выглянул:

– Проклятие! Они поднимают мост!

В замане по-прежнему была давка, на мосту вопили люди – но подъемная секция медленно ползла вверх. Князь понимал свеев: ушкуйники были уже совсем близко, их отделяла от ворот всего пара сотен метров. Посему лучше было пожертвовать костями нескольких крестьян, нежели сдавать врагу весь город.

Мост поднимался, и при этом было видно, что левая цепь провисает все сильнее. Его тянул только один ворот. И именно из той башни, в которой находились двое ватажников.

– Их не может быть много. – Егор покрутил головой, увидел на полу щит, подобрал. – Мирное время, обычная стража. Всего несколько человек. Айда к ним?

Здесь лестница шла вверх точно так же, как и в заманной башне – спиралью вдоль стены. Вожников забросил щит за спину, побежал по ступеням. Предчувствие его не обмануло – затаившийся стражник, едва голова Егора показалась над полом, ударил вниз копьем. Щит даже хрустнул, но не раскололся. Ватажник рванулся вперед и выскочил на ярус с механизмами, разворачиваясь к врагу. Краем глаза он увидел ворот, рычаги которого, пыхтя и обливаясь потом, крутили три человека. Своему товарищу они на помощь не пришли – поднять мост было важнее.

Свей, одетый в обычный кафтан и шапку пирожком, однако с длинным мечом, издал грозный рык, ринулся вперед, с широкого горизонтального замаха попытался снести атаману голову – Егор же просто присел и что есть силы ударил щитом вперед, окантовкой в голень.

Громкий хруст, крик боли – и храбрец покатился по полу, держась руками за сломанную ногу. Атаман, метнувшись к блоку у окна, сгоряча попытался с ходу перерубить уходящую от подъемного механизма наружу веревку, но та только звякнула в ответ. Вожников совсем забыл, что это цепь. Защитники города перекинулись несколькими словами, отпустили, наконец, рычаги ворота. Один поднял с пола топор, двое обнажили тонкие короткие мечи. Похоже, это были даже не воины. Ремесленники, зачем-то вызванные к сложной по нынешним временам технике. Гарантийное обслуживание?

– Линь, ты где? – окликнул товарища Егор. – Нам достаточно убить хотя бы одного. Ворот, похоже, слишком тяжел. Двое уже не справляются.

– Всех троих придется резать, атаман, – заявил ватажник. – Иначе они не дадут опустить мост на место. Обожди чуток, я за пикой к стене сбегаю.

Один из свеев рявкнул, все трое ринулись вперед, на Егора. Он вскинул щит, закрываясь сразу от меча и топора, второй клинок отмахнул своим – однако от сильного толчка не устоял на месте, опрокинулся на спину. Над лицом блеснул наконечник – копье вошло в тело свея чуть выше шеи, кровь густой струей хлынула Вожникову на лицо, ослепляя и заливая рот. Опасаясь неожиданного удара, атаман торопливо откатился в сторону, вскочил, отер рукавом глаза. Едва поднял веки – увидел летящий в лицо топор, резко присел. Топор улетел за спину и, судя по звуку, воткнулся в пол, свей же навалился сверху. Атаман вогнал меч ему в живот, отпихнул в сторону, встал.

Последний из горожан наседал на Линя, лихорадочно рубя вместо того, чтобы один раз уколоть. Ватажник успешно закрывался выставленным горизонтально копьем. Егор поспешил на помощь. Свей, почувствовав за спиной врага, развернулся, отступил, прижимаясь к стене… И тут под оглушительный грохот башню тряхнуло так, что она закачалась, а весь ярус наполнился каменной пылью. Ватажники кинулись к бойницам.

В конце замана, на месте внешней башни, теперь висело густое белое облако, с небес сыпались камни, горящие палки, обрывки тел и какая-то труха. Внешняя стена крепости медленно, словно лениво, зубец за зубцом вываливалась наружу.

– Ты пушки в башне видел? – отерев лицо, спросил Егор.

– Нет, атаман.

– Странно. Но порох они, похоже, хранили все-таки там. Вниз огонь спускался медленно, но когда дотянулся… Вот и шарахнуло.

– Ага.

– Повезло. Просто повезло, – с обидой сказал Егор. – Теперь, получается, не на меч мы город взяли, а так, на дурняка.

– Такого дурняка не бывает, атаман, – не согласился Линь. – Эвон, сколько народу ради него полегло. Все-таки на меч.

Схватка за ворот от подъемного моста потеряла всякий смысл: в стене Або зияла брешь почти в триста шагов длиной. Ушкуйники уже лезли через нее в город, шагая прямо по оглушенным крестьянам и караульным. Линь с атаманом подобрали мечи, топор и мимо плачущего свея отправились по лестнице обратно вниз.

Егор не просто так упорно распускал слух, что собирается воевать Упсалу. Ведь после минувшего набега с разорением пушечного раската и вывозом огневого припаса это казалось вполне естественным: крепость изрядно выгорела, пушечной батарее стрелять нечем, перекрывающий фарватер мост разрушен, путь разведан. Лазутчиков в Новгороде было полно – все купцы шведские и половина ганзейских. Королю наверняка все давно донесли. А потому атаман был уверен, что главные силы шведов находятся именно там, возле столицы. Готовят ее к обороне, пополняют запасы в крепости Стокгольма, собирают флот, ремонтируют мосты.

Что до Або – то правильной его осады никто не вел: войска не приводил, лагеря не ставил, стенобитных машин и башен не строил. Вчера еще никого и близко не было – а сегодня захватчики уже внутри. Все это означало, что известие о появлении русских у города доползет до Упсалы только через два дня, еще день король станет собирать подручные войска и направлять их в помощь подданным, мобилизовать транспортники. Еще два дня они будут грузиться, добираться, высаживаться, двигаться ускоренным маршем до города… В общем, подкрепление противника могло появиться здесь не раньше, чем через пять дней. Учитывая предыдущий опыт, когда шведы нежданно оказывались куда более резвыми и ловкими, нежели предполагалось, князь Заозерский ограничил срок разорения Або тремя сутками.

Однако в сложившихся условиях три дня – это целая вечность. Вполне достаточно, чтобы вместо лихого наскока, когда тати врываются в дом, хватают все, что на виду, бьют хозяину в морду, обрывают серьги с ушей его жены и тут же улепетывают, – организовать правильный, размеренный, можно даже сказать, научный грабеж. Это когда победители, подавив сопротивление, сперва тщательно обыскивают дома снизу доверху, опустошая наиболее простые тайники – те, которые обыватели делают на ледниках, над стропилами, сзади за печью, в щелях за балками, отчего-то считая, что посмотреть туда никто не догадается. Во время этого предварительного обыска заодно обнаруживаются девицы, детишки и иные «умники», что надеялись пересидеть опасность в тайниках или укромных углах.

Затем ушкуйники обычно со всем тщанием допрашивают хозяина и запугивают хозяйку, требуя выдать клады, заныканные на «черный день». Те, что не просто прячут с глаз долой, а замуровывают в стены, закапывают в подвалах, закладывают мостовой. То есть не держат в пределах легкой доступности.

И наконец, в качестве завершающего аккорда – в дело вступает атаман ватаги.

Князь Заозерский вошел в захваченный Або только к полудню второго дня. Не из-за лени или гордыни. Прежде всего ему нужно было отмыться и переодеться после унизительного, но столь важного для успеха маскарада. Не такое уж простое дело, когда вся одежда и верный Федька находятся далеко в море, таясь среди островов в ожидании сигнала. В шумном, паникующем и мечущемся городе никому в здравом уме показываться не стоит. Ни голому, ни в немецком костюме, ни даже в рыбацкой робе. Разгоряченные воины, многие из которых впервые подрядились в поход под рукой атамана Заозерского, командира могут в суете сразу и не узнать. Рубанут мимоходом, дабы не мешался, – вот тебе и весь аттракцион.

Посему атаман со товарищи предпочли отсидеться несколько часов в брошенном доме на мысу, попивая найденное в погребе ячменное пиво. Хорошее, надо сказать, пиво. Самая большая ценность, обнаруженная в усадьбе.