2-Герой-2 - Сергей Антонов

Малиновое Зерно ожидал, что грубую скво тут же подвергнут усмирению, но ошибся: скво наоборот получила отпуск немедленно. Сбросила на пол перчатки и побежала прочь. Малиновое Зерно решил использовать случай. Он догнал девушку уже у выхода из ангара.

– Могу ли я просить об услуге у вас, – сказал он.

Девушка остановилась, осмотрела Зерна с головы до ног.

– Мне некогда, дружище, – произнесла она. – Что ты хотел?

– Проводите меня наверх, как будто я – ваш ухажер.

– Чего?!

– Выслушайте меня. Я, Малиновое Зерно, не посягаю на вашу честь никаким образом. Мне нужно восстановить свою. Вы – западный воин. Воин воину глаз не выклюет. Я откровенен с вами. Могу я просить помощи?

– А что случилось?– Девушка спешила, дьявольски спешила, но что-то в голосе индейца ее останавливало.

Малиновое Зерно сказал:

– У меня конфисковали почту. Я привез почту воину и аяксу Збигневу Какалову. И у меня ее конфисковали. Казаки.

Отчего-то его слова произвели на девушку громадное впечатление. Она захлопала глазами, большой ротик ее приоткрылся. Вероятно, подумал Малиновое Зерно, она знакома с адресатом. Индеец ошибается только один раз.

– Ты привез почту Збышеку? Ты его видел? – спросила девушка, подходя ближе, так что индеец вынужден был отступить, чтобы девушку ненароком не задеть и не скомпроментировать.

– Я не видел его. Я понял так, что Збигнев Какалов, мой адресат, арестован. Меня пригласили на корабль, где были одни только казаки, предъявили очень высокие документы и забрали посылку, мотивировав конфискацию государственной необходимостью. Ранее я узнал, что мой адресат болен и находится в госпитале. Но там его нет. Помогите мне. Мне нужно вернуть почту. Мне очень трудно просить у вас, женщины, помощи. Но у меня локальная виза. Я только хочу оправдать свое нахождение на шипоносце вне ангаров, словно бы я – ваш ухажер. Простите.

Девушка протянула руку.

– Меня зовут Энди, – произнесла она. – Энди Костанди. Я хорошо знаю Збышека. Пошли. И незачем разыгрывать спектакль. Проведу просто так. Но сначала зайдем ко мне домой… Это недолго. Хорошо?

– Малиновое Зерно не забудет о своей благодарности.

– Да ладно тебе, почтальон! – сказала Энди Костанди. – Но что же у нас тут происходит, на Западе?..

Безделье и развлечения наскучили Энди гораздо быстрее, чем Дону. Все одинаково, сыто-пьяно, весело до приторности и, в конце концов, смертельно скучно. Первое время Энди таскалась за Маллиганом в состоянии сомнамбулическом, поскольку все боялась поверить, что Дон жив и даже не особо ранен. Она оправилась довольно быстро, и некоторое время таскалась из собственнических соображений, когда ей казалось, что любая шлюха Дончика с толку собьет. Затем она окончательно пришла в себя и день-два искренне веселилась, не обращая на зачастую вполне симпатичных шлюх никакого особенного внимания, тем более, что Дон всерьез блюл честь и здоровье. Затем Энди наскучили посиделки вовсе, главным образом оттого, что, как выяснилось, каждая из посиделок превращалась автоматически в концерт Музыкального Быка. Энди обожала Дона, но репертуар его выучила наизусть уже на "Ямахе", и от некоторых песен ее уже тошнило. (Особенно раздражала ее, почему-то, выверенная для каждого номера мимика Маллигана.) Она оставалась дома, навещала Збышека, пила с ним чай, сидела с ним, когда он спал; она читала; в один прекрасный момент – несколькими днями ранее описываемых событий – Энди остервенела, явилась к начальнику смены технического обслуживания порта "Стратокастер", предъявила документы и потребовала дела. Начальник смены, который, кажется, даже и домогался благосклонности Энди на одной их вечеринок, покраснел, увидев ее, и немедленно предоставил ей пропуск на работу и представил бригадиру бригады монтажников внешнего оборудования, Люкольду Маттесону. Маттесон немедленно предложил выпить и переспать. Выпить Энди не отказалась. От пересыпания в приятных выражениях отказался сам Маттесон, несколько позже, когда Энди поведала ему, что родилась на Южном Уэлльсе, планете, крупнее Земли в два с половиной раза.

Работа привела Энди в преотличнейшее расположение духа, и Дон снова ей полюбился в полном объеме, и снова стал казаться почти гениальным и единственным из возможного. Что касается его любви к распеванию одних и тех же песен на одних и тех же вечеринках, то пусть его, перебесится, когда время подойдет. За честь Дона Энди перестала опасаться, сообразив, что вряд ли Дон способен на что-нибудь легкомысленное наутро, в течении дня и вечером, после сладостной тяжелой ночки с ней, Энди.

Работа на "Стратокастере" сильно отличалась от аналогичной работы на "Ямахе". Нравы на флагмане были гораздо свободнее, регламент отношений "субъект – субъект" строился по принципу "кто умнее – тот и прав". Аура, окружающая генерала Ларкин и распространяющаяся от нее на весь Запад, на "Стратокастере" имела концентрацию почти осязаемую, словно бы атмосфера флагмана состояла из веселящего газа со вкусом духов генерала. Энди своими глазами видела, как Главный Навигатор Цуккер играет в расшибалочку с сержантом-пилотом. Все-таки командира "Ямахи" Дана Бояринова, женщину умную и простую, Энди не представляла панибратствующим с каким-нибудь младшим чином… Однако, свобода свободой, но дело на "Стратокастере" стояло туго, обязанности исполнялись творчески, с комментариями, но – от и до, и в охотку.

Тем более резок был контраст между пограничниками Ларкин и казаками войсаула Полугая. И тем более испугалась Энди, услышав – даже и краем уха – о каких-то беспорядках наверху. Ей моментально представился окровавленный Дон, отбивающийся один ото всех, наседающих на него, она легко представляла себе также причину мятежа – шел Дон по коридору и обозвал казака дураком. С Дона станется, а правда глаза колет. Вот тебе и мятеж.

Самое интересное, что портовые диспетчеры до трех часов дня не знали о смерти Хелен Джей, сейчас уже трудно сказать – почему. Да, диспетчеру позвонили и сообщили, но он пропустил дурацкую шутку мимо ушей, занятый ведением приближающихся "Китового Уса" и звездолета Светосранова… Ну, действительно, – дурацкая шутка, кто ее запоминает, а тем более, станет распространять?

Карточка-пропуск Энди открыла люк и они, с Малиновым Зерном рука об руку, покинули территорию ангара-26.

В предшлюзе "Коня Белого" стояли ад кромешный, содом с гоморрою и геморроем. Сотоварищи Светосранова, числом до пятнадцати, шумом великим и развязностью неописуемой, довели охрану до мозгового спазма. Командир наряда, младший урядник Курицын не знал, что тут поделать: застрелиться самому или перестрелять этих баб, похожих на мужиков, и мужиков, похожих на баб. Перед бледным, с белыми кулаками, Курицыным, непрерывно стоял долговязый во фраке и тыкал Курицыну под нос поочередно то кредитной "Метагалактикой", то сверкающим удостоверением Действительного Члена Академии Права СМГ. Наряд, выдвинув своего старшего вперед, жался к люку крейсера.

Стационарный предшлюз, устанавливаемый к борту надолго прибывшего в порт звездолета, удерживался в пространстве ангара системой стальных ферм, и, по расчетам конструкторов, его невозможно было повредить простым раскачиванием. Однако сотоварищам Мон Шера Великолепного это уже стало удаваться, когда, к великому облегчению Курицына люк "Коня Белого" распахнулся и, перед разом замолкнувшей юродивой толпой, появился мрачнейший и злющий Полугай. Курицын, не в силах сказать ни слова, молча развел руками.

– Я уже стрелять собрался, господин войсковой есаул.

Полугай нашел только одно цензурное слово, подходившее для выражения чувств, овладевавших сейчас Полугаем самыми различными болезненными способами, – при виде сверкающей толпы педрил и лесбиянок с туго набитыми кредитными карточками, при воспоминании о тошнотворном Светосранове и о только что законченном разговоре с Матвеем Кребнем, Кирьян Полугай сказал:

– Б-ба-а-арррдак!

И добавил еще несколько слов. Кто-то в толпе сотоварищей тихо и восхищенно ахнул.

– Дорогие друзья, – вежливейше произнес войсаул Полугай далее. – Вы имеете находится на территории военного корабля. Приказываю вам, как командир корабля, очистить территорию. Даю вам минуту. Затем прикажу своим людям выдворить вас вон силой. Задержанный мной для выяснения некоторых вопросов господин Светосранов будет свободен через несколько минут. Господа, мой корабль начинает предстартовую процедуру. Прошу вас не мешать. Честь имею. Курицын. Проследить.

– Есть, господин войсковой есаул! – радостно воскликнул младший урядник. – Ребята! Оттеснили гражданских!

Старший помощник Полугая есаул Гневнев поджидал командира сразу за дверью вакуум-камеры. Это была их первая встреча сегодня. Гневнев козырнул и протянул руку. Полугай пожал ее.

– Ну и командировочка выдалась, Кирьян Антоныч, – сказал Гневнев. – Так, я понял, уходим, наконец?