Молитва отверженного - Александр Варго

— Конечно-конечно. Это будет через три-четыре дня. Мы на машине. Надеемся, что не попадем в пробки, — зачем-то добавила Инна Петровна.

Она чувствовала себя школьницей у доски, не знающей домашнего задания, но всеми силами пытающейся заполнить пробелы болтовней, имеющей весьма отдаленное отношение к предмету.

— Всего хорошего, — вежливо попрощалась Юля со свекровью.

Она не желала тратить время на выслушивание прощальных фраз и положила трубку.

— Ваш сын, стало быть, виноват?! — Юля с презрением хмыкнула, вспомнив слова матери Александра.

Собственно, к родителям бывшего мужа у нее никогда не было претензий. Они постоянно звонили, расспрашивали о здоровье и успехах малышей, заваливали детей подарками, когда им удавалось выбраться в Москву. Рома с Дашей тоже скучали по дедушке с бабушкой, поэтому причин препятствовать этой встрече Юля пока не видела.

Лишь бы сам Денин не присутствовал. Здесь она будет настойчива. Он что-то там бубнил про свои отцовские права и прочую ересь, но Юля костьми ляжет, чтобы этот сумасшедший не приближался к детям.

Взрослый и трезвомыслящий мужчина не станет осознанно резать себе вены из-за какой-то молдаванской бомжихи, которая спит и видит, как бы зацепиться в Москве. Денин хотел вызвать в ней жалость и начал строчить этой аферистке идиотские письма о мнимой аварии, в которой якобы погибли его собственные дети. Такими вещами не шутят, не используют их в угоду собственным амбициям. Эгоистичный придурок с больной психикой, вот он кто.

Таня оказалась внутри дома, входная дверь была заперта на ключ. Только потом Саша немного пришел в себя. Пытаясь унять дыхание, он нетвердым шагом прошелся по всем комнатам и задернул занавески на окнах. Судя по всему, Игорь не утруждал себя их стиркой. Когда Денин обошел все помещения, ладони у него были как у бродяги, копавшегося на помойке.

Ему следовало поторопиться. Таня могла прийти в себя с минуты на минуту.

Он уже решил, что она будет жить в спальне Игоря, которая представляла собой ветхую каморку площадью не более пяти квадратных метров. Там стояли продавленный диван и покосившийся шкаф без дверцы. В нем не было ничего, не считая облезлых лыж советского периода и пальто, основательно изъеденного молью. Игорь, очевидно, носил его еще в школе.

Кряхтя от натуги, Александр поднял Татьяну на руки и перенес в эту комнату. Он бережно уложил ее на диван, после чего внимательно осмотрел лиловую шишку, вспухшую на голове любимой.

Ничего страшного. Придет время, когда она станет благодарить его за эту шишку.

Постепенно движения Денина стали четкими и размеренными. Как будто все это ему приходилось проделывать не впервые.

Из сумки, принесенной с собой, он извлек толстую цепь и металлический ошейник, которые купил сегодня утром в зоомагазине. Саша критически оглядел все это со всех сторон. В сумке оставался еще один ошейник, строгого типа, по периметру внутреннего кольца которого хищно скалились острые шипы.

«Надеюсь, до этого не дойдет», — подумалось ему.

Он снял с дивана засаленный матрас и оттащил его к батарее. Придется Тане спать так, прямо на полу. Иначе с дивана она сможет дотянуться до окна.

Денин снял с кольца ошейника массивный карабин, который крепился к цепи, заменил его на небольшой замок. Он вспомнил, как продавщица с плоской грудью уверяла его, что цепь выдержит даже медведя.

Саша звякнул цепью, с силой потянул ее свободный конец и ошейник в разные стороны. Вроде крепко. Затем он надел ошейник на Татьяну и с чувством поцеловал ее в шероховатый лоб.

— Я люблю тебя, — прошептал Денин, начиная обматывать трубу отопления цепью.

После этого он с помощью второго замка соединил последнее звено с кольцом на ошейнике. Теперь женщину фактически держала двойная цепь, расстояние от трубы до ошейника составляло не более полуметра.

Саша толкнул трубу ногой, с сомнением осмотрел стыки сварки. Должна выдержать, если даже сильно дергать.

Он осторожно отодвинул занавеску, выглянул наружу. Дом окружал невысокий забор.

— Если ты начнешь кричать, то тебя услышат, — задумчиво произнес он, задвинул занавеску, затем присел над бессознательным телом своей любимой. — Тогда у нас с тобой будут проблемы. Согласна? А нам это разве нужно? — Денин загадочно усмехнулся, словно пытаясь вникнуть в смысл вопроса, заданного самому себе. — Нет, родная. Нам это не нужно.

Александр принялся искать какой-нибудь кляп, однако ему в голову пришла мысль, что он не рискнет оставить Таню с тряпкой в глотке, если ему придется куда-то отлучиться. Она может задохнуться. Да и вообще… негигиенично это. Можно, конечно, вместо тряпки использовать скотч, но что она про него подумает?! Он ведь не изувер какой-нибудь.

Саша любит Таню. Поэтому так заботится о ее безопасности.

Денин обошел весь дом. На чердаке он обнаружил груду старых, выцветших одеял. Они насквозь пропахли плесенью и пылью, но в данном случае это было совершенно неважно. Сперва Саша разберется с Игорем, потом сделает из этого тряпья звукоизоляцию в спальне. Окно он изнутри заколотит досками — во дворе их целая куча. Тогда голос его будущей жены во дворе будет практически не слышен.

Александр вернулся в комнату. Футбол уже давно закончился, теперь шел какой-то боевик про российский спецназ. Денин выключил телевизор, встал напротив мертвого товарища.

«Все будет хорошо».

Из одного глаза мертвеца торчал осколок стекла. Зрачок второго поблек, затянулся жемчужно-серой пленкой.

— Прости, но ты сам виноват, — сказал Саша без особого сочувствия.

Его взгляд переместился на правую руку приятеля. К ладони с желтоватыми мозолями прилипло несколько хлебных крошек. Брови Александра поползли вверх, когда он увидел, что пальцы его друга медленно скрючиваются. Как стружка, корчившаяся в огне.

«Он жив!»

Это предположение было сродни боксерскому удару в челюсть, и Саша чуть не упал со стула от страха. Он яростно потер глаза, внутренне содрогаясь от одной мысли о том, что ему придется добивать Игоря.

«Я не прикоснусь к нему. Хватит!»

Тело Игоря не двигалось. Кровь из искромсанного лица и шеи больше не сочилась, кожа постепенно становилась бледно-желтой.

— Ты умер, — громко произнес Денин, не удержался и взглянул на пальцы Косенко, которые его так напугали.

Они были сжаты, но не полностью. От подушечек до ладони оставалось меньше сантиметра.

«Это просто сокращение мышц, дурак. Химическая реакция умершего организма, ничего более».

Это соображение не слишком убедило Александра. Еще почти четверть часа он сидел и пристально следил за телом Игоря. Все было тихо, ничего не шевелилось.

Саша вздохнул и принялся за уборку. Старые допотопные обои за спиной Игоря были забрызганы кровью, начинающей густеть. Диван тоже был влажным, красным. Денин вымыл стены, вырезал ножницами пятна на диване и засунул лоскуты материи за пазуху своего мертвого товарища.

Затем он взял из прихожей поношенный плащ Игоря, расстелил его на полу, затащил на него труп и поволок к подвалу. Денин не без труда открыл массивную дверь, ведущую в погреб. Из холодной черноты пахнуло сыростью и чем-то кислым. Не особо церемонясь, Саша столкнул вниз тело старого друга, услышал глухой стук и одобрительно хмыкнул.

Потом Денин забрел на кухню и проверил холодильник. Он покачал головой, увидев внутри лишь сморщившийся помидор и кусок заветрившегося сыра. Нет, в углу еще лежал небольшой пакетик с тремя картофелинами. А в морозилке — о чудо! — Саша обнаружил сосиску.

Александр вернулся в комнату, поднял с пола смятое покрывало и накрыл им изрезанный диван. Так уже лучше.

Он сел на хромоногий табурет и стал обдумывать свои дальнейшие действия.

Тане нужен какой-нибудь горшок или таз. Однако мысли о том, что ему придется выносить потом эту посудину, не вызвали у него ни малейшего энтузиазма. Даже при всем том, что он безумно любил ее. Проще купить специальные памперсы для лежачих больных. Точно.

Это раз.

Теперь второе: надо запастись продуктами. Таня скоро придет в себя. Ее нужно будет накормить.

В-третьих, важно как-то обезопасить себя и любимую женщину. Друзей у Игоря не было, не считая самого Саши. Он почти всегда пил в одиночку. Так что никто, по крайней мере в ближайшие дни, Игоря не хватится и сюда не сунется. Но рисковать Александр не мог.

В его памяти вспыхнул образ Станислава, родного брата Игоря. Здоровенный мужик, прожженный долгими отсидками в зонах, сплошь покрытый тюремными наколками и обладающий уничтожающим, жутко тяжелым взглядом.

«Если он узнает, что я сделал с его братом!..»

На висках Денина тут же выступил холодный пот.

— Он просто разрежет меня на куски, — невыразительно проговорил он вслух, и его руки, покоившиеся на коленях, стали нервно подрагивать.