Волчий камень - Петр Заспа

– Наш дом – это океан, – многозначительно произнес Гюнтер, решив, что не помешает лишний раз напомнить губернатору, кто они такие.

Затем он с грустью подумал, что его фраза не так уж далека от истины. Эти средневековые испанцы темны, неграмотны и похожи на опустившихся бродяг, но они дома. А вот увидят ли великие сеньоры подводники когда-нибудь свои дома – это еще вопрос.

Губернатор по-своему истолковал пробежавшую по лицу Кюхельмана тень:

– Вы не переживайте, места всем хватит! А какую донна Дебора готовит паэлью! Сеньоры, поверьте, можно прожить долгую жизнь, а потом понять, что ты выбросил ее дикобразу под хвост. Потому что никогда не ел паэлью донны Деборы!

Засуетившись, как и полагается разволновавшемуся хозяину при встрече дорогих гостей, дон Диего повел подводников вверх по вытоптанной тропе к белому особняку.

Обернувшись, Гюнтер увидел, как охранники с хмурыми лицами подобрали с земли свое оружие. Один из них прошелся по причалу и поднял шпагу дона Диего.

«Два преданных пса, – подумал Кюхельман, – за своего хозяина готовы загрызть кого угодно и даже не обратят внимания, будет ли над головой противника светящийся нимб или рога дьявола». Один из них был таким же рослым и широкоплечим, как губернатор, только моложе. Гюнтера поразил второй охранник. До безобразия непропорциональный, невысокого роста – почти на две головы ниже своего хозяина, но невероятной ширины. Не той, которую дает избыточный вес, – под серой льняной рубахой не было и намека на круглый живот. Почти квадратный, будто приплюснутый сверху огромной кувалдой, охранник был широк за счет неимоверно растянутого в стороны скелета. Две массивные колонны-ноги не вмещались в сапоги, и голенища были распороты вдоль и стянуты шнуровкой.

Удивленный Кюхельман замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, разглядывая безобразную фигуру охранника.

Губернатор тоже остановился, довольный произведенным на гостей впечатлением.

– Говорят, что солнце дало всем людям по одной тени, а у меня их две. – Он захохотал, обрадовавшись получившемуся каламбуру. – Вы тоже обратили внимание на Томаса? Все на него смотрят с удивлением. А силы он неимоверной! Я даже простил ему его голландскую породу, так он мне понравился! И предан, как иезуитский фанатик. Но что же мы остановились, сеньоры? Идемте, идемте ко мне скорее, я угощу вас прекрасным молодым вином, пока будут готовить обед.

И дон Диего широким шагом проследовал в свой особняк, будто перспектива отведать вина с гостями для него стала важнее всего на свете.

У входа, перед колоннами, расположенными в виде округлой арки, Кюхельман вновь остановился, рассматривая испанский флаг. Некогда желтое, теперь выгоревшее полотнище свисало с вбитого в стену медного кольца. Добрую половину знамени занимал вышитый красной нитью орел, расправивший крылья.

– Я представлял себе испанский флаг немного иначе, – произнес Гюнтер.

– О… сеньоры! – вздохнул дон Диего. – Это вымпел с галеона «Нуэстра сеньора де ля Беатриз», на котором я прибыл в эти края еще сопливым юнгой. Это скорее грусть по молодости, чем символ принадлежности к испанской короне. – Губернатор опять вздохнул.

– Галеон утонул? – спросил Гюнтер.

– Нет-нет! – Дон Диего возмущенно затряс бородой. – Сейчас он принадлежит моему сыну Карлосу. Скоро он будет дома, и вы своими глазами сможете увидеть, как прекрасна «Сеньора Беатриз». Хотя Карлос и переименовал корабль, для меня это не имеет значения. Но что же я держу вас на пороге?

И он шагнул в темный и прохладный коридор, взмахом руки зазывая за собой гостей.

После яркого солнца Гюнтер на миг ослеп, не представляя, куда идти. Затем он различил в проеме раскрытой двери хрупкую, невысокую девичью фигуру, с любопытством разглядывающую незнакомцев. Темное платье обтягивало и без того тонкую талию и расширялось книзу объемным колоколом. Длинные волосы ниспадали на грудь. В глазах не было и намека на страх или смущение. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Он уже хотел обратиться к девушке, но дон Диего не очень любезно прошипел несколько слов, и она, обиженно поджав губы, исчезла, хлопнув дверью.

– Проходите за мной, сеньоры, – произнес губернатор, направляясь к лестнице в конце коридора.

Они поднялись на террасу, расположенную на втором этаже. Площадка была с двух сторон открыта для тропического солнца: с одной стороны ее подпирала стена дома, другая, с арочными окнами, обращенная к бухте, вся заросла виноградной лозой. В одном из оконных проемов Гюнтер увидел подвешенный на железной цепи колокол, по ободу которого шла выдавленная готической вязью надпись. Гюнтер скорее догадался, чем прочитал – «Нуэстра сеньора де ля Беатриз». У каменных перил, украшенных похожими на кувшины балясинами, стояли несколько громоздких столов с резными стульями.

– Присаживайтесь, сеньоры подводники, – сказал дон Диего и, показывая пример, первым уселся на заскрипевший стул.

Гюнтер невольно залюбовался открывшимся видом. С террасы губернаторского дома поселок был как на ладони. Рядом с особняком работали с десяток плотников. Постукивая деревянными молотками, они прилаживали струганые доски, на глазах превращая их в длинные столы. Поодаль возле церкви собралась толпа любопытных, стараясь заглянуть на террасу, чтобы рассмотреть, чем заняты гости губернатора.

С правой стороны зеленой стеной тянулись джунгли. Вдалеке возвышалась единственная гора острова. Зацепившись за ее вершину, темнея и набирая силу, стояло одинокое облако. Где-то на краю поселка визжали перепуганные свиньи. Вслед за ними вперемешку с кудахтаньем кур доносился мощный женский голос, кого-то ругающий на мелодичном испанском языке.

Они сидели за столом, наслаждаясь солнцем и легким морским бризом.

Гюнтер разомлел в удобном стуле, так здорово было чувствовать под ногами твердую землю вместо постоянно уходящей из-под ног палубы, подставить нежному утреннему солнцу лицо после сырости отсеков. Он взглянул на сидевших напротив Отто и Удо и понял, что они чувствуют что-то подобное.

Появился один из охранников губернатора, неся в руках огромный кувшин с вином.

Кюхельман удивленно округлил глаза: объем кувшина был не менее десяти литров. Если это дон Диего считает разминкой перед обедом, то каков же будет обед?

Он строго взглянул на заулыбавшихся торпедистов, предвкушающих возможность выпивки. Матросы, поймав его взгляд, потупились и положили руки на лежавшие на коленях автоматы.

Губернатор тоже перехватил взгляд Кюхельмана и по-своему его истолковал.

Он демонстративно приказал налить в чашу только себе. Затем, улыбнувшись, сделал два больших глотка, показывая, что вино вовсе не отравлено, как могли подумать его гости, и после этого приказал охраннику наполнить остальные кубки.