Главное – любить (СИ) - Веленская Наталия

И вот о чём мы всё это время общались? Мне казалось, что обо всём на свете, а по факту — ни о чём действительно важном. Будто и не хотел ни он, ни я по-настоящему раскрывать душу. Всё игра. Только вот я заигралась и пропала… И кого на самом деле полюбила не знаю. И от этого становиться как-то тошно, все скручивается внутри в один тугой болезненный узел. Складываюсь пополам, обхватывая живот обеими руками и делаю глубокий вздох.

Не произойди вся эта ситуация с Лёшей, может я так бы и делала вид, что всё у меня под контролем, и нет никаких чувств к Корсакову, а так страсть, влечение, физиология мать её! Вот только стоило осознать, что всё. Не хочет человек тебя слушать, видеть, да и бороться за тебя не хочет — и сразу его истинное место прорисовывается в твоей жизни. Какое он занимал, пусть и недолго. А теперь там будет пустота.

Что имеем не храним, потерявши — плачем…

Возвращаюсь домой самым мазохистским путем, который только можно было придумать в текущей ситуации: вдоль улицы, где мы и познакомились с Сашей. И ведь этот моцион мне предстоит совершать каждый день, возвращаясь с работы. Интересно, на какой раз меня отпустит и не будет так больно? Или эта улица навсегда станет для меня улицей призраков прошлого?

Теплилась надежда, что Корсаков всё-таки немного остыл и ждёт меня у подъезда. Но у дома сидела лишь привычная компания местной шпаны.

Сообщения висели непрочитанными. Выпив для храбрости бокал красного полусладкого, я попыталась вновь набрать номер, поклявшись себе, что это последний раз. Абонент был доступен, но трубку брать не спешил. Каждый протяжный гудок издевательски отзывался в моем уставшем затуманенном слезами и вином сознании.

«Ну что ж тест-драйв официально провален. Как я и ожидала».

Кидаю телефон на кровать. И усаживаюсь прямо на разогретую солнцем плитку на балконе, скрестив ноги по-турецки, облокачиваюсь спиной о стену. Дрожащими пальцами закуриваю очередную сигарету. Нужно просто пережить этот вечер и эту ночь. Дальше будет легче, я знаю.

Просто и здесь на балконе воспоминания рвут душу. Слишком много всего теперь в моей и жизни будет связано с ним. Все эти моменты будто незримо витают в воздухе, заставляя сердце заходиться в рваном ритме. Хотя, казалось бы, мой дом — моя крепость, но Корсаков и сюда умудрился добраться.

А дальше делать-то что? Уставший мозг добивал меня вполне логичными вопросами. Скажется ли наша ссора на совместной работе? Что будет с контрактом? Состоится ли конкурс? Будет ли по-прежнему молчать в офисе Лана? Но ведь это не главное…

Неужели я больше никогда действительно его не увижу, так как раньше? В обычной неформальной обстановке? Когда можно просто протянуть руку и коснуться? Прижаться к груди, вдыхая этот его особенный запах парфюма? Не услышу его бархатистый голос, не смогу ощутить его горячее дыхание, когда он шепчет мне какие-то глупости на ушко? Не увижу взгляда этих дымчато-серых глаз, и то, как он на меня смотрел, по-особенному, так как никто и никогда на меня не смотрел…

Даже если всё это было игрой, это было по-своему волшебно. Моя маленькая короткая сказка с печальным концом. И от того ещё больнее.

«Можешь молчать дальше сколько угодно. Ты свой выбор сделал».

Это было последнее сообщение, которое я себе позволила отправить Корсакову уже далеко за полночь. Пора взглянуть правде в глаза. Можно бесконечно биться головой о каменную стену, ей от этого ничего не будет. Но нужно подумать и о себе. И даже если Саша остынет и решит мне ответить завтра, послезавтра или через месяц — это ничего не изменит. Если нет доверия, базового доверия друг к другу, ни о каком будущем не может идти речи. Да и о чём тут вообще говорить, если всё что между нами было — один сплошной фарс. Весёлый такой, интересный. Ну может и не всё, конечно. С моей стороны чувства ведь появились. Настоящие. И что теперь с ними делать не знаю…

Хотела отвлечься и забыть одного парня, в итоге увязло по самое «не хочу» в другом. Ну что за идиотский замкнутый круг!

К чёрту это все! Мне нужна пауза. Мне нужно туда, где не будет так больно.

Бесцельно брожу по квартире как сомнамбула. Настолько тошно, что даже обычный мой способ предаться вредным привычкам, уже исчерпал себя и перестал приносить облегчение.

Решение пришло неожиданно, стоило мне просто взглянуть на одну из рамок с фотографиями. А спустя пару минут я уже бронировала билеты. В наличии оставалось буквально парочка, с не самым комфортным местом. Но впереди были майские праздники, и мне повезло, что удалось вообще хоть что-то найти.

— Привет, — выдыхаю я в трубку, стараясь придать своему голосу максимально бодрую интонацию. Будто и не было этой выкуренной пачки сигарет и многочасовых рыданий. — Не поверишь, но… я завтра приеду.

Глава 35

Лететь в Москву в день праздника было непросто. С расписанием творилась какая-то неразбериха, так как аэропорты изменили график работы в честь Девятого мая. На прямой рейс попасть не удалось, пришлось лететь с пересадкой и торчать в другом городе лишних четыре часа. Ещё и все места у иллюминатора были заняты. Поэтому оставалось просто нацепить наушники, закрыть глаза, поудобнее устроившись в кресле, и считать минуты до долгожданной встречи с бабушкой и дедушкой.

Если бабуля и была огорошена моим ночным звонком, то виду не подала. Убедившись, что все живы здоровы, она обсудила парочку организационных вопросов о предстоящем перелете и отключилась. Разбудить её я не боялась, Клавдия Захаровна была, как и я, по натуре больше совой, чем жаворонком. И от того, как она искренне обрадовалась моему приезду, на сердце сразу же стало легче.

Конечно, по моему излишне весёлому голосу она скорее всего догадалась, что я не просто так решила рвануть к ним с дедом. Бабушку нелегко было провести. Поэтому по приезду придётся во всём сознаться. А быть может и попросить совет, как теперь жить… Главное, случайно не посвятить в историю своих приключений деда. С него станется приехать в Самару, заявиться к Корсакову в офис и прямо там при всём честном народе отстегать его по заднице армейским ремнём. По удару за каждую мою пролитую слезинку.

После перелёта снова пересадка, и вот электричка мчит меня в Подмосковье, небольшой коттеджный посёлок «Широкий бор», который раскинулся в живописном месте между изумрудных лесов и зеркально чистых озер. Место уютное, ещё не испорченное цивилизацией и последствиями жизнедеятельности человека. «Тмутаракань» — тяжело вздыхали Валька с Аринкой, потому что связь в посёлке ловила через пень-колоду. А мне было всё равно. Я сюда приезжала не затем, чтобы серфить часами напролёт в интернете.

Корсаков с утра так и не объявился. Поэтому по приезду к родным, я приняла самое мудрое решение, как мне тогда казалось — заблокировала его номер. К чему мучиться неизвестностью, позвонит не позвонит? Теперь Александр третий позвонить мне не мог, потому что я сама приняла такое решение. Так в моей жизни появилась определенность, которую я же сама себе и организовала. Гениально, чёрт подери!

Бабушка и дедушка поохали-поахали, увидев меня, бледную, с опухшими глазами, осунувшуюся, уставшую и злую. То, что я, по их мнению, ещё и схуднула до неприличия, я пропустила мимо ушей. Этот пункт они озвучивали каждый раз, стоило им только меня обнять при встрече, даже если накануне я набирала пару-тройку лишних килограмм.

Дед ради моего приезда даже не остался до позднего вечера в Москве с сослуживцами, и вообще порывался встретить меня в аэропорту, но я отказалась. Мне нужно было время наедине с собой и дорогой. Это исцеляло. Да и жалко было совсем уж лишать дедушку его традиционных праздничных посиделок.

Девчонки поддерживали, как могли, на расстоянии. Валька философски заметила, что драматизировать рано, и что это ещё не конец. Я не спорила, но и не соглашалась. Про пари с Мереминским я так им и не рассказала, значит цельной картины подруги видеть не могли. А ещё я не решалась пресечь еле заметные попытки Аринки пожалеть Корсакова и его якобы разбитое сердце, хотя уж очень хотелось. Какое к чёрту разбитое сердце! Максимум у него язва открылась на фоне ущемленного эго! Но разве можно до конца вытравить романтику и веру в любовь из госпожи Сёминой? Ещё Аринка пообещала оторвать яйца Гордееву, если он попадётся ей на глаза. Эта идея пришлась мне по душе. Я ей даже дала письменное разрешение на этот акт возмездия.