Частная жизнь знаменитостей - Роман Белоусов

Вскоре, однако, Виктория призадумалась: за кого ей выйти замуж? Этот государственный и далеко не простой вопрос она хотела решить сама. Она вспомнила, что два года назад встречалась с Альбертом Саксен-Кобург-Готским, своим кузеном. Тогда он показался ей очень привлекательным. Понравились белокурые его волосы, прекрасные голубые глаза и манящие губы. Ее не испугал его серьезный «немецкий строгий вид, с ног до головы».

Королева решила возобновить знакомство. Тут ей помог дядя Леопольд, король Бельгии.

В октябре 1839 года Альберт приехал погостить у своей кузины Виктории.

Уже в первый день его приезда Виктория записала в своем дневнике: «Встреча с ним всколыхнула мои чувства. Как он красив!» С нежностью она уточняет: «Его губы завораживают, и у него такие очаровательные усики и бакенбарды».

Два дня спустя юная королева написала дяде, королю Леопольду: «Красота Альберта впечатляет, он так любезен, так прост: короче, он соблазнителен».

Столь соблазнителен, что Виктория объявила своему премьер-министру, лорду Мельбурну, что она решилась на брак с Альбертом.

«Но примет ли он мое предложение? — подумала Виктория. И тут же успокоила себя: — Разумеется, да!» Принцев и принцесс воспитывают так, что они заранее знают: брак по собственному выбору для них невозможен, брак в государственных интересах — вот их удел.

Альберт, конечно, догадывался, что нравится Виктории, Как-то после охоты королева попросила кузена зайти к ней. Она ожидала его в своем кабинете. В первый раз они остались наедине. Справившись с волнением, Виктория заговорила:

— Вы, конечно, догадываетесь, за чем я вас пригласила. Я буду счастлива, если вы согласитесь на то, чего я желаю, то есть стать моим мужем.

Альберт встал и, преклонив колено, поцеловал ей руку.

— Я недостоин вас, — прошептал он.

Затем все так же чопорно произнес:

— Я буду счастлив провести мою жизнь рядом с вами.

Эти слова наполнили Викторию радостью!

«Я люблю его больше, чем думала, — запишет она в своем дневнике, — и я сделаю все, что в моей власти, чтобы облегчить его жертву».

В какой-то мере это действительно была жертва.

Муж королевы Англии не имел права даже носить титул принца-консорта в первые годы супружества. Конституция страны полностью игнорировала его существование, жена-королева могла называть его только фельдмаршалом. Но Виктория все больше влюблялась в своего жениха…

Церемония бракосочетания, как положено, была пышной, с соблюдением всех традиций и правил многовекового британского этикета. Это было 10 февраля 1840 года. Сразу же после церемонии молодые отправились в Виндзор в экипаже — старой и верной берлине.

Ехать было всего ничего, каких-то десять миль.

Виктория любила бывать в замке, сооруженном на берегу Темзы еще в XI веке Вильгельмом Завоевателем. Не раз замок служил резиденцией королей. Его камни были свидетелями многих событий, происходивших при дворе: тайных заговоров, убийств, интриг и любовных приключений. Здесь жил Генрих I, младший сын Вильгельма Завоевателя, тут обитали и Джеймс I, и Эдуард III, затеявший Столетнюю войну. Во времена Карла II, в XVII веке, замок был основательно перестроен и стал называться дворцом. Появились роскошные апартаменты, дорогие картины. Большой банкетный зал украсили портреты британских королей разных эпох. Преобразовалась капелла, где посвящали в рыцари ордена Подвязки. Все это делалось прежде всего в угоду любовницам Карла II — Нелл Гуин, продавщице апельсинов и актрисе, поразившей сердце монарха, а затем Луизы де Керуаль, кокетке и политической интриганке. Когда король охладел к ней, она инсценировала попытку самоубийства и получила то, чего желала, титул герцогини Портсмутской. А ее сын стал именоваться графом Альбермалом.

Особенно Виктории нравился великолепный парк и его терраса, откуда открывался великолепный вид на Темзу. Здесь ей, девушке, так хорошо мечталось.

Оказавшись в своей комнате в Виндзорском дворце, Виктория, не дожидаясь завтрашнего утра, записала в дневнике: «Я и Альберт наедине…»

Утром, едва проснувшись, она написала дяде Леопольду: «Спешу Вам сообщить, что я счастливейшая из женщин, самая счастливая из всех женщин мира. Я действительно думаю, что невозможно быть счастливее меня и даже столь же счастливой». И добавила: «Мой муж ангел, и я его обожаю. Его доброта и любовь ко мне так трогательны. Мне достаточно увидеть его светлое лицо и заглянуть в любимые глаза — и мое сердце переполняется любовью…»

Есть в ее дневнике и такие записи: «Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает…» Одним словом, жили они дружно, в согласии. У них родилось девять детей. Благодаря супругу королева на многое изменила свои взгляды. Например, начала пользоваться построенной на севере страны железной дорогой. Ей стал более доступен замок Балморал в Шотландии, где королева и ее семейство проводили самое счастливое время — играли в кегли, в вист и в прятки, совершали экскурсии. Вместе музицировали: особым успехом пользовались фортепианные песни в четыре руки. Иногда Альберт играл на органе Баха или пел песни на музыку Мендельсона, а она аккомпанировала.

В начале декабря 1861 года «милый ангел», как называла Альберта Виктория, тяжело заболел. Королева поначалу не придала значения его недомоганию. Лишь 14 декабря, к пяти часам вечера, она поняла, что он умирает.

После кончины супруга Виктория ощутила себя совсем одинокой в этом мире, находилась в безутешном горе. Затворилась в четырех стенах, отказывалась принимать участие в публичных церемониях. Когда же вернулась к делам, то снова была полна решимости править твердой рукой. Она писала в дневнике, что не позволит никому диктовать, как ей поступать.

Жизнь продолжалась, как если бы Альберт был жив. Каждый вечер слуга клал на его постель пижаму, каждое утро приносил горячую воду для своего хозяина, ставил свежие цветы в вазы, готовил чистый носовой платок… Говорили, что королева стала спириткой и «связывалась» с Альбертом во время спиритических сеансов. В этом ей помогал личный слуга Джон Браун. Злые языки болтали, что он был ее любовником. Иначе разве позволила бы она поставить ему памятник (он был сразу же разрушен, как только король Эдуард VII вступил на престол). Зато до сих пор стоит в Виндзорском парке мавзолей, где похоронен Альберт. По распоряжению любящей супруги были сооружены несколько зданий в память о муже. Это Альберт-мемориал и концертный зал Альберт-Холл неподалеку от Музея Виктории и Альберта, основанный еще по инициативе Альберта.

Через сорок лет после смерти Альберта Виктория воссоединилась со своим «милым ангелом». Это случилось 22 января 1901 года. Ее похоронили рядом с мужем, самым близким ее другом и советником.

Былое: случаи, курьезы, слухи

В лондонском Музее естественных наук в 1992 году обнаружили старинную запись на графофоне. При расшифровке, что сделать было нелегко — слишком древней была запись, — оказалось, что это голос королевы Виктории. Сенсация моментально облетела всю Англию. Газеты пестрели заголовками: «Потерянный голос королевы Виктории», «Голос из 1888 года» и т. п. А вскоре восстановили и историю этой записи. Ее обнаружил писатель Пол Триттон, изучая материалы для своей книги о Генри Эдмундсе. Более всего он известен тем, что познакомил друг с другом Роллса и Ройса — в будущем создателей знаменитого автомобиля марки «Роллс-Ройс».

В 1880-е годы Эдмундс занимался пропагандой (сегодня мы бы сказали — рекламой) графофона — конкурента эдисоновского фонографа. В том же году он продемонстрировал аппарат перед Британской ассоциацией по распространению знаний в городе Бат.

Тогда же решили показать чудо-изобретение королеве Виктории, которая находилась в Балморале. Сам Эдмундс почему-то не смог поехать, а направил туда своего друга Сидни Морзе, жена которого вращалась в придворных кругах.

Там, в Балморале, королева и произнесла несколько слов — около сорока, — но разобрать в наши дни смогли лишь такие: «Приветствия… ответ должен быть… никогда не забывала…»

С тех пор, до 1929 года, картонный цилиндр, покрытый воскообразным веществом — озокеритом, с нарезанными на нем звуковыми дорожками, хранился в семье Морзе, после чего был передан Музею естественных наук.

Но без самого аппарата, то есть без графофона, невозможно было воспроизвести запись. По сути, музейный экспонат из-за этого находился в забвении.

Но вот Триттон в ходе своих поисков обнаружил графофон, и запись была частично расшифрована в Кембридже усилиями Национального архива грамзаписи и студии «Седар аудио». Музеем была изготовлена специальная насадка, чтобы цилиндр можно было проиграть на фонографе, а с помощью электронной обработки удалось устранить помехи.