Разум - Анатолий Рудой

Дробление не может совершаться беспредельно. На каком–то из шагов возникает ситуация, когда следующее деление вынудит конфликтующую общность отступить в прошлое состояние своего развития. Образуется кульминационная точка бытия. Отступить — значит, скатится в никчемный прах, не отступить — надо устранить конфликт, для чего недостаёт умения, сил, навыков, словом, опыта. В таком положении оказался глава нашего мира — соррос. Если бы он в драматический момент не нашёл решения, не было бы его, как персоны эврисного мира, а того, что люди принимают за вселенную, не было бы и подавно. На наше счастье или горе, но соррос решение нашёл. Он для гашения конфликтов создал особый нигде более не встречающийся мир времени, назначение которого состоит в подготовке существа, способного сразиться с конфликтом и победить его ценой своего распыления до состояния праха. На этот мир он выделил семь координат личного пространства, организовал зарождение сознания в нём и обустроил процедуру насильственного оразумления персон до состояния пригодности к бою с конфликтом. Он знал, что у подножья кубического мира соберутся умники, называющие себя людьми, что их дерзость помешает им пройти свою дистанцию за один раз, что они станут угрожать планете, соседним поселениям и даже затеют взлом с такими трудами налаженного равновесия, потому позаботился о снижении вреда от них путём сотворения кругов принудительного оразумления с малым приростом ума, но с великими муками, а также предусмотрел дублирование трёхмерных миров в количестве 120 раз.31

И когда он всё это проделал, то выяснилась недостаточность принятых мер, ибо сотворённые из сомнительного материала, несмотря на принуждение, всё равно не желают оразумляться и предпочитают терпеть беды в отместку за стопорение хода, нежели напрягать себя в тяготах развития. Потребовалась дополнительная повелевающая стихия. Она должна быть щадящей для успевающих и весьма отягощённой для отстающих. Должна быть неотвратимой и всё–таки управляемой, а также трагичной, но и радостной. Люди знают эту стихию. Она называется смерть. Её смысл состоит во внесении разрывов в ранее непрерывный процесс оразумления. На пути роста необходимы особые пункты, в которых подводится итог прошлому бытию. Но как организовать такой учёт?

До сего момента особь состояла из нематериального сознания и такой же нематериальной формы. Сознание отвлекать от назначенного пути недопустимо, поскольку наложен запрет на попятность и остановку движения, а также на скачкообразный незаработанный прирост содержания. Оно обязано вечно двигаться только в сторону повышения разумности. Значит, следует воздействовать на форму. Пусть она, форма, своим прихотливым нравом вынуждает сознание приготовиться к тому, что наступит пора и придётся давать отчёт о своих свершениях. Но если форма останется нематериальной, да ещё наделённой дополнительными повелевающими возможностями, то следствие–форма способно сравняться по значимости с причиной–сознанием и тогда возникнет неопределённость в приоритетах: кто из них всё–таки является содержанием, а кто вместилище этого содержания? Ставка в споре немала — бессмертие! Потому конфликт разгорится на уничтожение. Этого допустить нельзя, ибо тогда придётся изыскивать принципиально иную организацию бытия. Но страшен не сам возврат к началу замысла, а уверенность в том, что любой из сценариев сущего обязательно станет содержать в себе не такой, так другой тупиковый момент, для устранения которого придётся привлекать особые решения. Вывод: форму оставлять нематериальной нельзя! Но тогда какой?

Форму надо осадить в самомнении. Нужно сделать её весьма отличающейся в развитости, приспосабливаемости, в живучести и, что самое важное, ограничить её притязания на лидерство. Вырисовывается необходимость лишить её восхожденческого статуса. Это значит: она не может зарождаться, в развитии достигать больших творческих вершин и ей запрещается вмешиваться в решения, принятые причиной. Она отныне обязана будет изготавливаться. Кем–то посторонним, но не ею самой. Форма в таком представлении превращается в изделие, в устройство, в тело того, по чьему велению она оказалась востребованной. Но это пока только оконтуривание проблемы. Как практически воплотить предполагаемый проект, если для этого нет ни материала, ни средств? Это снова тупик! То пространство, которое есть в наличии, ужé распределено между более развитыми сущими и потому недоступно. Отходы мироздания в виде праха также приспособлены для порождения сущностей ремонтного потока. Ни выше сорроса, ни ниже сорроса потребного материала нет. Безысходность! Или падение в прах, или надо найти в себе силы сотворить то, чему нет опоры в своём естестве.

Соррос решение нашёл: он создал материю. Для этого он часть собственной сути преобразовал таким образом, что она стала удовлетворять выше приведенным требованиям. Это стало возможным благодаря изобретению нового приёма обращения с пространством. Соррос научился пространство сжимать, сгущать, перераспределять.

Представим снежную равнину от края до края. Раскинем руки в саженном охвате, загребём побольше снега и соберём его в кучу. Чем отличается то, что наполняет кучу, от того, что содержится на равнине? И там, и там снег, но его густота, плотность или иначе: состояние, а значит, и свойства оказываются различными. Применяя соответствующие приёмы обращения с пространством, возможно получить требуемое качество нового продукта, т. е. материю в её невообразимом разнообразии. После её создания она стала использоваться в мироздании исключительно для построения форм. Поскольку деформации подверглось семимерное пространство, то и выходная продукция обязана сохранить ту же мерность, т. е. всякая материя, где бы она ни находилась и в каком бы виде не представлялась, также должна быть семимерной. Следует отметить и вторую важную особенность материи: она образовалась при сжатии пространства, обладающего разумом, значит, и в сжатом виде, в силу бессмертия сознания, разум обязан сохраниться в неизменном качестве. Другими словами: всякая материя обладает собственной разумностью. Однако в связи с исключением материи из восхожденческого статуса, разумность материи не превышает значения, предъявляемого к объектам мира форм, т. е. сознание материи ограничивается в своей компетенции только конкретной формой, как следствием запросов восхожденческой персоны.

Плотные виды материи, характерные для людского восприятия, наблюдаются не далее нашего объёмного мира. После него так- же имеется материя и также семимерная, но уже не плотная, а потому не поддающаяся отображению человеческими рецепторами. Как же теперь вынудить материю участвовать в организации замысла смерти? В наличии есть нематериальное сознание, которое само по себе неприкосновенное в силу его неуничтожимости. Далее, есть два варианта изготовления формы: нематериальной и материальной. Как использовать разнообразие форм для острастки ленивого сознания? Нужно сознание сначала раздеть, т. е. лишить его имеющейся формы, а потом одеть, т. е. придать ему новую форму. При таком подходе к замене вместилища обнаруживается весьма неприятный промежуток действий, при котором одна форма убрана, а вторая ещё не создана, и образуется возможность вообще освободиться от всякой формы. Забрезжил призрак абсолютной свободы. И если только допустить такой факт, создастся прецедент намеренного избавления под предлогом смены формы вообще от любых ограничений и тогда сознание сможет разлиться широким потоком по всему простору сущего. За первым случаем пойдут многие, что приведёт к исчезновению индивидуальности и к невозможности использования ремонтной ветви септона для обеспечения устойчивости. Мир рухнет. Возникла очередная коллизия роста.

Разрешается она благодаря объединению процедуры смерти с процедурой рождения. В связи с недоверием к сознанию, вызванным настойчивым поиском путей увиливания от тягот оразумления, у него отнимается право единолично распоряжаться заменой прежней формы на новую. Для этого цикл перехода из единичного акта превращается в процесс. В нём участвуют, помимо самого переходящего, две другие личности, имеющие статус: родители. Тогда по инициативе нематериальной сущности между земными жителями разного пола, т. е. между будущими родителями, организуется взаимная ответственность, названная людьми любовью, по взращиванию заготовки тела, в которое обязан будет вселиться воплощае- мый. Возникает совместная работа по переходу от них к нам. При этом родители строят заготовку тела в виде эмбриона, а переходящая сущность руководит строительством. В момент рождения сама сущность входит в подготовленное тело, образуя земного поселенца в виде человека или любого другого жителя планеты от мошки до гигантов, ибо процедура для всех едина. Подробно эта тема раскрыта в книге миры 31. Здесь приведено краткое изложение, чтобы показать на сколько ёмкой задачей является принуждение к росту, насколько трудным, мучительным и трагичным является переход из нематериального бытия в твердь, и что такая нагрузка на нежелающего добровольно оразумляться обязана запомниться, отложиться в собственной структуре и вызывать ощущение, называемое страхом смерти, для предостережения хитрецов от попыток отсидеться в мировых кущах вместо следования своему назначению.