По вине Аполлона - Мириам Рафтери

Натаниэль пришел мне на помощь.

– Это не Пруденс, дядя Эфраим. Позволь познакомить тебя с мисс Тейлор Джеймс, нашей кузиной.

– Со стороны твоей матери? – спросил Эфраим.

– Отца, – коротко ответил Натаниэль, повторив мою ложь.

Багровое лицо Эфраима приобрело постепенно свой нормальный оттенок, но с него так и не сошло выражение неудовлетворенности.

– Странно, – протянул он, опираясь на свою трость с набалдашником из слоновой кости. – Мой отец был единственным ребенком в семье, и мы с Джошуа были его единственными детьми. Как могло получиться, что я никогда не слыхал ни о каких кузинах?

Натаниэль дернул слегка ворот рубашки, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– У твоего деда и моего прадеда было, кажется, несколько сестер, ведь так?

Эфраим пробормотал в знак согласия нечто нечленораздельное и кивнул.

– Так вот, Тейлор является потомком одной из них.

– Которой?…

– Тейлор, ты должно быть совершенно измучена, – прервал Натаниэль расспросы Эфраима. Повернувшись к тете Фейс, он объяснил: – У моей кузины во время ограбления поезда, на котором она ехала, украли всю одежду. Она потратила весь день, делая покупки, и сейчас, я уверен, ей хотелось бы немного отдохнуть и переодеться к ужину.

– Бедняжка, – сочувственно закудахтала тетя Фейс. – Какой ужас!

Интересно, подумала я, имеет ли она в виду под этим мое хождение по магазинам или ограбление поезда? Она совсем не походила на ту злобную ведьму, какой я ее себе представляла.

– Поднимайтесь скорее наверх, мисс Джеймс. Уверена, у нас будет достаточно времени познакомиться поближе за ужином.

В животе у меня заурчало, но я это проигнорировала.

– Здорово… я хочу сказать, звучит чудесно. – При мысли о том, что я могу куда-то отправиться с этой парочкой, по спине у меня побежали мурашки. Необходимо было во что бы то ни стало найти, и быстро, способ убедить Натаниэля в том, что он может мне доверять.

Натаниэль провел меня через вестибюль к лестнице.

– Надень к ужину что-нибудь подходящее, – прошептал он. – И, ради Бога, постарайся отвлечь их мысли от семейного древа.

– Не волнуйся. Я справлюсь. – Он повернулся, собираясь уйти, и я поспешно схватила его за рукав. – Натаниэль… спасибо тебе за то, что не сказал им обо мне. Мне кажется, твой дядя не в восторге от знакомства со мной.

Натаниэль смахнул у меня с щеки выбившийся волосок.

– Не обращай на него внимания. Он не имеет в виду ничего дурного.

– Надеюсь, ты прав. Но помни – мы заключили с тобой соглашение. Ты не обманешь меня? Нет?

– Я человек слова. И до свадьбы не скажу никому, кто ты такая… несмотря на то, что с самой первой нашей встречи не слышал от тебя ничего, кроме вранья. Но запомни – ты должна убедить меня, что я могу тебе доверять. В противном случае тебе придется уехать до того, как я приведу в дом свою жену в субботу.

До назначенного им срока оставалось всего два дня. Как мне убедить Натаниэля за столь короткое время, что он может мне доверять? Он не пожелал меня выслушать, когда я хотела сказать ему правду. И он несомненно не потерпит ни малейшей критики в адрес Пруденс. Но мне не оставалось ничего другого, как только принять его условия.

– Понятно, – сказала я. У меня было такое ощущение, будто я иду вслепую по минному полю. Взрыв был неминуем, я это чувствовала. Но кто же окажется первой жертвой?

Когда я, чуть позже, спустилась в вестибюль, Натаниэль, держа под мышкой какой-то черный ящик, говорил тете Фейс и дяде Эфраиму:

– Выйдем на улицу, там светлее.

– Что это? – спросила я, показав на ящик, когда мы все вчетвером вышли на веранду.

Натаниэль посмотрел на меня с нескрываемым удивлением.

– Ты никогда раньше не видела фотокамеры? – спросил он, взмахом руки приглашая тетю Фейс и дядя Эфраима присесть на качели Виктории.

– Такой – никогда, – ответила я, разглядывая черный ящик у него в руках. Мне, конечно, было известно, что в начале века фотокамеры были уже изобретены, но я представляла их себе как нечто громоздкое, с мехами, капюшоном и треножником.

– Это нераздвижная фотокамера «Кодак», изобретенная неким Джорджем Истменом, – объяснил Натаниэль, глядя прищурившись в видоискатель.

– Как она работает? – спросила я с любопытством.

– Просто, – он пожал плечами.-Попробуй сама.

Он протянул мне камеру, которая оказалась намного тяжелее, чем те фотоаппараты, к которым я привыкла. Посмотрев в объектив, я увидела дядю Эфраима, сидевшего с каменным лицом подле тети Фейс, которая вся сморщилась от слепящего ей глаза солнца.

– Сначала ты должна потянуть за этот шнур сверху на камере, – показал Натаниэль. – Затем надо повернуть вот тот ключ рядом с ним. Хорошо. А теперь все, что от тебя требуется, это держать камеру ровно, когда будешь нажимать на кнопку… нет, не наверху. Вот здесь, сбоку.

Его рука слегка коснулась моей, когда я нажала на кнопку и услышала характерный щелчок, и меня обдало жаром.

– Только и всего, – проговорил он, ухмыляясь. – Настоящая революция в фотографировании, не так ли?

– Потрясающе, – согласилась я, жалея, что не могу показать ему мой «Полароид». – Ты и проявкой занимаешься сам?

– Не с этой камерой. У нее сто кадров в кассете. Так что, когда она заканчивается, я просто отсылаю все назад мистеру Истмену. Он возвращает мне отпечатанные фотографии вместе с камерой, в которую уже вставлена новая кассета.

– Невероятно, – проговорила я. Итак, моим надеждам на приглашение в фотолабораторию Натаниэля не суждено было сбыться. Вспомнив о нашем поцелуе, я вспыхнула, чувствуя странное разочарование оттого, что лишилась шанса побыть с ним наедине в темноте.

В попытке скрыть смущение я вышла на улицу и сделала несколько снимков Стюарт-хауза, пока миссис О'Хара не позвала нас к столу, сообщив, что ужин готов.

Облаченная в синее нарядное платье с глубоким круглым вырезом, я сидела за столом между Натаниэлем и Викторией, которая, похоже, совершенно оправилась от своего недомогания.

Напротив меня тетя Фейс без умолку говорила о предстоящей свадьбе, отвлекаясь от этой темы лишь для того, чтобы рассказать о каком-нибудь пикантном случае, который произошел с Натаниэлем в детстве.

– Вы знаете, когда ему было три года, он попытался, накинув на плечи простыню, спрыгнуть с крыши? По его словам, он думал, что может летать, – от смеха глаза тети Фейс превратились в щелочки.

– Да что вы говорите, – сказала я, обменявшись понимающей улыбкой с Натаниэлем, который выглядел необычайно красивым в темном костюме, крахмальной рубашке и черном галстуке. Мой взгляд скользнул к его губам, когда он взял в рот устрицу, и я вспомнила нежное прикосновение этих губ к своим. Поспешно я опустила глаза в тарелку, чтобы никто не увидел мгновенно вспыхнувшего на моем лице при этом воспоминании яркого румянца.