Южный Крест - Марина Бонч-Осмоловская

- Никак я вас не пойму! - Света с любопытством развернулась к нему, стараясь отодвинуться, защититься от собственных мыслей, чувствуя, что ее сердце понемногу отмякает.

Глуповатое лицо Николая Николаевича как всегда искренне отражало перемены чувств своего владельца, и сейчас на нем по-детски чистосердечно сияла вся его душевная работа.

- Делать-то мне, вишь, нечего стало. Дом-то я кончил! - жалобно пискнул он и отвел глаза.

Как маленькие актеры старинного провинциального театра, освобождающие сцену для главного действия, от Луны красиво и легко разбежались серебрянные облачка, и мир залил воздушный дрожащий свет ночи. Взволнованная нежными лучами, сине-бархатная глубина подалась, раздвинулась, засияла, наполнившись воздухом, словно огромная раковина.

Николай Николаевич долго смотрел на легкие звездочки в этом сияющем озере света, покоряясь его поднебесной красе и невинности, растворяясь в ней и в беспомощной немоте склоняя перед ней голову. Взгляд его становился все добрей и печальней. Потом он сказал:

- Мне одиноко... Вы знаете, что это такое?..

Она тягостно вдохнула, отведя взгляд.

Они помолчали, не мешая друг другу. В глубокой задумчивости он заговорил:

- Такая тоска и некуда податься. И дома сидеть плохо, и идти куда-то... не нужно. Только время провести... Вот жил я и вдруг увидел, что я совсем один, что я - стар. Знаете, что чувствует старый человек, как одинок он и заброшен, как не нужен никому... и даже своим детям... - сказал он тихим и глубоким голосом. Сердце его задрожало. Он взял ее руку и поднес к своему лицу, и прижал к нему. Она не убрала ее. Глаза его медленно наполнились кроткими слезами.

Долго они сидели так, в темноте, печалясь, - в бездонной и несбыточной минуте понимания. И как все самое глубокое в жизни человека, эта минута прошла сквозь сердце и...

Он поднял голову и прошептал:

- Вот если бы вы...

- Что, я?

- Я имею в виду, вот если бы такая красавица, как вы... - замирая повторил он и осторожно, тихо поцеловал ее ладонь.

- Да что? - она ласково взглянула на него.

Николай Николаевич вздохнул:

- Мне бы такую подругу... Сколь бы я рад был!

...Минута прошла, и от нее остался дым.

"Старый хрыч!" - подумала она, а вслух сказала по-детски:

- Мы с вами друзья, ведь правда? - помолчала, мечтательно взглянула в иссине- темное небо и протянула: - Максик тоже хороший друг... Я решила зажить самостоятельной жизнью, так он помог мне с квартирой, а теперь и с машиной! - она захлопала в ладошки и звонко рассмеялась: - Я сама на машине буду кататься!

- Я давно Шустера знаю, очень культурный человек. А что он вам в помощь вошел, я не знал. - Глаза Николая Николаевича стали тверже, и он новым взглядом посмотрел на собеседницу. "Никак ты обоих за нос водишь!" мелькнуло у него в голове. Удивительно, ведь ничего казалось бы доброго такие новости для него лично сулить не могли, однако же Николай Николаевич не то, чтобы обрадовался, но почему- то воодушевился.

Света как будто почувствовала его мысль, помолчала минутку и, переложив ногу на ногу, легко заметила:

- Лучше Максика друга нет, правда?

- Конечно это так... - Николай Николаевич заерзал в кресле, - вам оно виднее, как говорится. Только я думаю, лучше иметь солидного друга. Может такой друг и не красавец, но зато в хорошем возрасте и на других заглядываться не будет.

- А что, Максик не очень надежный? - Света наслаждалась ситуацией.

Николай Николаевич весь подобрался.

"Будешь топить или нет?" - с интересом подумала она.

В принципе, он ничего против Шустера не имел. Пожалуй, ему нравилась хватка и особая юркость приятеля. Иногда ему даже льстило поговорить с ним о чем-нибудь этаком, о чем-нибудь умном в окружении своих знакомых. Но сейчас случай шел в руки. Николай Николаевич унял дрожь и зачем-то вгляделся в темное пространство веранды.

- Я, конечно, ничего не говорю, - не глядя на нее, начал он, - только был тут случай. Одна женщина из России приехала погостить, а потом захотела остаться. Туда-сюда, что делать? Никто ничего придумать не мог, как тут поможешь? А вот Шустер умно придумал: взяли они и поженились.

- А... давно это было?

- Года два назад.

- Выходит, он человеку помог?

- Как же мне не знать, я во все тонкости с ним ходил! - обиженно сказал толстяк, а Света улыбнулась: "Ну и язык!"

- Да только вы не знаете, что потом было!

- А что потом было?! - подхватила она в тон.

- Максим эту женщину поселил куда-то и даже работку ей приискал. Довольно только завалящую - все, заметьте, от чистого сердца! Но она довольна была, и все шло хорошо. Только крепился он, я думаю, неспроста, а потом взял и заставил ее с ним переспать! Выходит, значит, в награду! - с жаром воскликнул Николай Николаевич и придвинул свое негодующее лицо к собеседнице, в нетерпении ожидая ее слов.

Глаза Светы затуманились печалью, она грустно качала головой, а сама думала: "Твой главный козырь! Что-то в вас есть похожее: в тебе, в моем папаше. Какая наивность..." Так она думала, но также почувствовала, что эта история ей чем-то неприятна и поняла, что надо быть начеку. Но особенно было нехорошо, что этот болван что- то имеет в виду, и, кажется, его история не про кого-то, а именно про нее.

Она отодвинулась в раздражении, а он мигом придвинув кресло, быстро, страстно зашептал:

- Как вы красивы, сокровище мое....

Она резко вскочила и шагнула в сторону, но он с неожиданной стремительностью сгреб ее, не успевшую пикнуть в охапку, и, крепко держа одной рукой, другой стал доставать из кармана сложенные листочки.

- Вот, вот... для вас... - бормотал он ей в лицо, начиная шалеть от ее близости и своих чувств. - Посмотрите только!

- Да разве одним глазком заглянуть... - она дотронулась пальчиками до краешка письма, приостановилась на секунду, заглянув в его возбужденные глаза, и тихонько выдернула письмо из его руки.

- Специально для вас, радость моя, сокровище мое... - глухо сопел Николай Николаевич с затуманенным взором. - Читайте, смотрите, каких подлецов земля носит... Земляка, старого друга пре-да-ет! Донос, настоящий донос на Илюшу накатал! - захлебывался он, дрожа и крепко прижимая Свету к себе.

Но она словно не замечала его рук, впившись глазами в письмо.

- А вы откуда знаете? - при последних его словах она вскинула голову. Откуда у вас это?!

- Я много чего знаю... - хитро прищурился Николай Николаевич, чувствуя неожиданный свой вес и значение. - Хорош Шустер? Сегодня он вас медом кормит, а завтра с потрохами продаст! да хоть... такому же, как сам, а?!

При этих словах Света начала страшно бледнеть и невидящими глазами уставилась на собеседника, потому что перед ее глазами скакала возбужденная Иркина физиономия и гремели слова подслушанного из чуланчика разговора. Николай Николаевич, не ожидая и не понимая такого впечатления, но мгновенно и сильно обрадовавшись, весь прижался к ней.

Света инстинктивно дернулась в сторону, вырвавшись наконец, с усилием переводя дух. "Ай да Максик-шалун!" - в волнении, дрожа, заговорила она, пройдя несколько шагов. Ярость охватила ее. Она обернулась к Николаю Николаевичу и резко спросила:

- А вы-то зачем мне такие гадости даете!

- Я как порядочный человек... Это мое доверие вам! - выпалил Николай Николаевич, рассчитывая на неуязвимость этого аргумента.

"Что-то за этим, конечно, скрывается..." - вполголоса протянула Света, стремительно раскладывая в своей голове пасьянс. Сердце ее гремело. Отношения ухажеров быстро становились сложнее, и в них намечалась сильная трещина. Все это стоило крепко обдумать. Новость была интересна и, конечно, могла быть использована с разных сторон. Она обернулась.

- А все-таки... - начала она, с удовольствием выговаривая этому лопуху, - если к вам, Николай Николаевич, это письмо попало не случайно, а ведь, наверное, с какой-то целью!.. - прибавила она, проницательно взглянув на него, - то нехорошо этим пользоваться и кому-то третьему показывать!

Николай Николаевич озадаченно смотрел на нее, как будто не сознавая ее слова, но понимание наконец проступило на его лице: он сконфузился и смущенно развел руками:

- Виноват, Светланочка, сам вижу, нехорошо... я это...

- Признайтесь, Николай Николаевич, вы для меня расстарались? - спросила она строго, но глаза ее потеплели, и он, подхватив ее настроение, приободрившись, радостно закивал головой.

- В другой раз так не делайте! Не станете больше, правда?

Он посмотрел на нее стеклянными глазами, помедлил, открыв рот, будто к чему-то прислушиваясь, и неожиданно брякнул:

- Отчего же, и в другой раз так сделаю.

Света не произнесла ничего, изумленно усмехнулась, отошла и вновь оглядела его пристально. Будто что-то стукнуло Николая Николаевича: он испугался, и, не зная как поправить положение, с досадой на себя заговорил:

- Я вас уберечь хочу! Зачем с плохими людьми водиться? И папу вашего я знаю - он очень хороший человек!