17 - Prelude - Люси Сорью

— Спасибо. Линдсей?

— Здесь.

— Как тебе третья машина?

— Плавно и мягко, просто чудо. Крылья немного затрудняют перемещение, правда. Ты же знаешь, Люция, эш-ка — это не мое.

— Ну, извини, но я не могла тебя не взять. Кандидат в пилоты-то отказался с нами сотрудничать, а других подходящих не найти, как ни странно.

— Ну, судьба сама подводит нас к…

— Подводит? Не смеши. "Синамура" сейчас неизвестно где и неизвестно в каком составе. Нам хватит того, что мы гоняемся за Чхонли!.. — Люция осеклась и тяжело вздохнула. — Как же тяжело искать одного-единственного человека, когда в твоем распоряжении два десятка с лишним гигантских роботов!

— К сожалению.

— Мне не нужно твое сочувствие.

— Опять же к сожалению, тебе нужно только мое и ничье больше. — констатировал, наверняка улыбаясь, Линдсей. — И ведь ты об этом знаешь.

— И нет нужды мне напоминать об этом. Продолжим наш разговор позже, хорошо? Мы не можем торчать посередине улицы вечно, в самом деле…

Слегка приподняв крылья, "Птолемеи" побрели по улице в сторону выстроенных в оккупационной зоне ангаров эш-ка. Над ангарами нависали с винтовками Гаусса наперевес эш-ка класса "Магдебург" — с головами, напоминавшими готические рыцарские шлемы, выкрашенными в белое корпусами и черными аршинными буквами "UN" на наплечниках.

Город совсем не обезлюдел, хотя так и казалось: жизнь на боковых улицах все еще шла. В замедленном темпе, но шла. Люди старались особенно не шуметь и не копошиться, тихо следуя по своим делам и зачастую сбиваясь в групки по двое-трое. Над их головами, тихо жужжа винтами, сновали беспилотники. Вокруг здания тегеранского базара, некогда крупнейшего в мире крытого рынка, дежурили солдаты ООН в пехотных доспехах — это, судя по звездно-полосатым прямоугольникам на плечах, были американцы.

— Какая ирония, полковник. — прокомментировал эту картину оператор "Птолемея II", капитан Герман Аристарховский. — Американцы, охраняющие иранцев. А ведь каких-то лет сорок назад они еще были непримиримыми врагами.

— А кто не был-то? Янки никто не любил особенно. — ответила Люция. — Только и времена уже не те.

— Вы правы. Времена меняются. Спросите сейчас кого-то про холодную войну — и что вам ответят? Ничего. Полвека человеческой истории полностью стерто из памяти.

— И что надо сделать по этому поводу, Герман? Развязать ее заново? Советский Союз возродить, может?

Герман рассмеялся искаженным рацией смехом.

— Боже упаси, полковник. СССР — не более чем давно прошедший кошмар. Век тому прошедший. Не надо ассоциировать нас с давно умершими нашими же режимами.

— Я и не стараюсь. Но за янки все-таки вступлюсь. Дальние, хм, родственники, как-никак.

— Как вам будет угодно.

Над головами эш-ка прошумел похожий на стрекозу вертолет Ми-60 — тоже ооновский, и тоже с полным вооружением на лапках-пилонах. Вертолет хищно водил по сторонам спаренным пулеметом спереди, под кабиной. Он был не один в тегеранском пространстве — несколько таких же, только раскрашенных в пустынный камуфляж и с другими опознавательными знаками, облетали вверенные им зоны, принадлежавшие одной из трех противоборствующих сторон.

В один прекрасный день век тому назад нефть, на которой держалось благосостояние всего Ближнего Востока, все-таки иссякла. К этому дню готовились, о его неминуемом пришествии знали; цены на нефть росли, а альтернативные источники энергии распространялись подобно раковой опухоли, если визуализировать их распространение. Но тем не менее, нефть закончилась. На Ближнем Востоке уже не было ничего, что имело бы значение для всего остального мира.

Пожарище войны загорелось вновь, и пламя то разгоралось сильнее, то затухало. Этнические, межконфессиональные, территориальные, идеологические конфликты — всем этим был современный Ближний Восток, и не было этому круговороту смерти и разрушения конца и края. Остальной мир это вполне устраивало; воюющие группировки были основными клиентами на мировом рынке вооружений. Сколько торговлю оружием не ограничивай, пути находились всегда. Спрос был, а следовательно было и предложение.

Присутствие здесь ООН было чисто номинальным, так как миротворцы, по сути, были заперты на укрепленных военных базах и в некоторых городах и носу оттуда не казали. "Анубис-Хед" почитал за лучшее тут и не появляться — риск получить в паховую ось десяток реактивных снарядов в любой точке Ближнего Востока стремился к одному, если уже не был ему равен. Все то, что могли бы выполнить эш-ка, выполняли вертолеты и конвертопланы, заменить которые было гораздо легче, чем дорогостоящий штурмовой комплекс.

Люция уже успела несколько раз мысленно проклясть необходимость тащиться сюда, но ничего не поделаешь: сбежавшего более двух недель назад генерального директора КЭГ(теперь уже бывшего генерального директора — на его место был назначен его заместитель, Ксавьер Нгуен Бо, всецело одобривший охоту за предшественником) надо было найти и призвать к ответу. А раз уж первые шаги по этой дорожке сделал персонал "Шакал-Фараона" под ее началом, то "призыв к ответу" ей и придется осуществлять. Утешалась полковник тем, что большая часть оперативно-розыскных мероприятий будет возложена на местный гарнизон и подконтрольные ему правоохранительные органы, а ей останется лишь руководить поисками. Желательно из какого-то затененного и прохладного помещения.

Затененность, к слову, была особенно важна — яркий свет причинял глазам Люции нестерпимую боль, вынуждая ее даже в помещении не снимать темные очки. Очки свет смягчали, да и ДР-интерфейс делал их довольно удобными, но полковник справедливо опасалась, что длительное их ношение подпортит красоту ее изящного носа.

***

Воздушное пространство области Керман, борт воздушной баржи SSF "Манта"

Пробитый насквозь конвертоплан камнем рухнул вниз, обьятый пламенем от сдетонировавшего боекомплекта. Прочно закрепившийся на одной из пусковых катапульт "Юстикатор" опустил рельсотрон и показал наблюдавшему за ним скоплению камер кулак с выставленным вверх большим пальцем.

— Все цели уничтожены! — задорно отрапортовал Лейдзи. — "Юстикатор" ожидает дальнейших приказаний!

— Вас понял. — сухо кивнул де Монгольфье, обходя капитанский помост на мостике с видом хозяина. — Радар, статус!

— Враждебных целей не обнаружено.

— Наземные локаторы?

— Никак нет, все чисто, сэр!

— Понятно. "Юстикатор", прекратить наблюдение за воздушным пространством и вернуться в ангар. Персоналу ангара приготовиться к приему машины. Боевой информационный центр, центр управления огнем — продолжать наблюдение за воздушным пространством. Отставить второй уровень боевой тревоги, судно переходит на первый уровень боевой тревоги.

Голоса подтверждения наполнили мостик, а затем ожил громкоговоритель, извещая экипаж "Манты" о переходе на первый уровень боевой тревоги. Капитан развернулся к нам с Аоки — мы скромно застыли у входа на мостик, изо всех сил стараясь никому не мешать.

— Все что мы вашими стараниями получили, Кимэра — боевую тревогу. И повреждения по правому борту. Повезло, что обшивки. Но в нормальной ситуации это недопустимо, и я не должен, вообще говоря, идти у вас на поводу.

— Я вас об этом и не просил. — ответил Аоки. — Высадили бы нас, и разошлись бы полюбовно, а потом я бы вам сообщил.

— И нам надо было бы оставаться абсолютно беззащитными? А потом еще и идти вас забирать? Благодарю покорно! Нет уж, Кимэра, я все-таки вас доведу куда надо и прослежу за вашей сохранностью. Но вы мой должник, так и знайте.

— Как угодно.

— Хм-м! — Сиэль резко развернулся, прошел к поручню помоста и оперся об него. — Все эти ваши авантюры… И отчего я только потакаю вашим капризам?

— Вы сами сказали, я ваш должник.

— Иди уже, Кимэра, вон с моего мостика! — в глазах капитана блестнули какие-то задорные искорки. — И больше здесь не появляйся!

— Уже идем, спешим и надрываемся! — отшутился тот и подтолкнул меня в спину: мол, давай уже, не стой столбом. Я поспешно выбрался в коридор, а Аоки последовал за мной. Дверь за нами еще чуть-чуть постояла открытой и тихо схлопнулась.

— Хочешь конфетку?

Я покосился на выуженную из бездонных, воистину бездонных карманов Кимэры коричневую карамельку в прозрачной самоаннигилирующейся обертке.

— Понял, не дурак. — конфетка скрылась обратно в карман. — Отчего такое лицо?

— Думал много. — пробурчал я, заходя в турболифт и прислоняясь к стенке. Аоки вошел следом и ткнул пальцем в панель у двери лифта, тут же закрывшейся. Турболифт, дернув нас обоих вниз, сорвался с места.