Томминокеры - Стивен Кинг

— Нет… Нет…

— Ты высоко поднялся, но чем выше поднимаешься, тем больнее падать, поучал Трепл. — Убийство того, кто тебя принял в своем доме, — худшее из убийств. И теперь ты разобьешься… Разобьешься!..

Как это верно! Он пытается свернуть, но лыжи упрямо несутся к деревьям. Теперь он снова увидел старую корявую сосну. Тед и Трептрепл исчезли; его осенило: а что если они и есть Томминокеры, Бобби?

Перед его глазами снова оказалась красная полоска, пересекающая шершавую кору… все ближе, ближе. Он беспомощно несется прямо к дереву… мало-помалу он осознает, что дерево оживает и стремится поглотить его. Остальные деревья, казалось, расступались перед ним, давая дорогу; теперь красная полоска превращалась в контур губной помады, окаймляющий черную, бездонную, гнилую пасть; казалось, он слышал, как завывает ветер, там — внутри, и…

4

…в этот самый момент он не проснулся, как того следовало ожидать — принято считать, что даже наиболее невероятные сны воспринимаются как реальность, они имеют даже свою потустороннюю логику; однако этот сон был нереален, не мог быть реальным. Просто, на его место пришел другой сон. Так часто случается.

На сей раз ему снилась его старая лыжная передряга — второй раз за день, можете себе представить? Только на этот раз, дерево, в которое он должен был врезаться, превратилось в огромную пасть, намеревавшуюся поглотить его. Он проснулся в старом кресле-качалке, слишком измученный, чтобы заметить, что его горло настолько воспалилось, что, казалось, его натерли наждаком.

Гарденер вспомнил: «Вроде бы я собирался сварить кофе и принять аспирин. Почему я не сделал это?» Он хотел встать, но тут Бобби открыла глаза. Должно быть, он еще спит, иначе чем же объяснить зеленоватое свечение, льющееся из глаз Бобби. Гарду вспомнились рентгеновские лучи, исходящие из глаз Супермена в комиксах. Однако свет, льющийся из ее глаз, напоминал зеленоватые болотные огоньки; обычно так светятся светляки в гнилушках… Что-то не так, слишком уж похоже на огни Святого Эльма, возникающие на мачтах в жаркие, влажные ночи.

Бобби медленно села и осмотрелась… перевела взгляд на Гарденера. Он чуть было не сказал ей: «Пожалуйста, не свети на меня».

Не вымолвив ни слова, он уставился на свечение в глазах Бобби — в самом центре лучи зеленые, как изумруд, и яркие, как солнечный свет. Лучи слепили глаза; пришлось зажмуриться. Он попытался заслонить глаза рукой, но рука словно онемела. «Будет ожог, — решил он, — обязательно будет, в течение нескольких дней проявляются результаты облучения; сначала кажется, что это просто прыщи и что они скоро пройдут, но это первые признаки лучевой болезни, так что со временем они только прогрессируют…»

В его ушах снова раздался голос Трепла как отголосок прошлого сна, но теперь в его голосе звучало торжество: «Я ведь знал, что погибнешь, Гарденер!»

Свет коснулся его… словно омыл. Даже через зажмуренные веки он видел свет, казалось, даже темнота засветилась зеленым. Однако во сне мы не чувствуем боль; здесь ее тоже не было. Яркое зеленое свечение не было ни горячим, ни холодным. Вообще никаким. Кроме…

Горло.

Оно уже не болит.

Затем он услышал вполне ясно и разборчиво: «Снижены цены! Не упустите шанс! Кредит для всякого! Подлокотники! Надувные матрацы! Гостиная».

Снова эти загадочные голоса. Только ушли — и появились снова.

Например, как боль в горле.

И зеленый свет тоже исчез.

Гарденер открыл глаза… осторожно.

Бобби лежала на кушетке, глаза закрыты, крепко спит… Все так, как было. Так что же с зеленым свечением? Бог мой!

Он снова уселся в кресло. Сглотнул. Не больно. Лихорадка почти прошла.

Кофе и аспирин, решил Гарденер. Ты же собирался принять его, помнишь?

Да я уверен, что сидел в кресле, и только, подумал Гарденер, но ведь во сне-то никто не принимает кофе с аспирином. Я, наверно, принял это, когда проснулся.

Гард, ты спал.

Но этого не может быть. Наяву люди не видят зеленое свечение, излечивающее ангину и лихорадку. Во сне — да, наяву — нет.

Он скрестил руки на груди и снова задремал. Он и сам не знал — во сне или наяву он провел остаток ночи.

5

Когда Гарденер проснулся, яркий солнечный свет бил ему в лицо из распахнутого окна. Все тело жутко затекло, так что, встав на ноги, он застонал. Четверть девятого.

Он взглянул на Бобби, боясь увидеть, что она мертва. Однако она так глубоко и сладко спала, что действительно казалась мертвой. Кто угодно ошибся бы. Только грудь медленно поднималась и опускалась. Гарденер прикинул, что она делает не больше шести вдохов в минуту.

Правда, выглядела она лучше — незначительно, но все же лучше, чем та тень, что встретила его вчера вечером.

Сомневаюсь, буду ли я выглядеть лучше, подумал он и пошел в ванную комнату Бобби бриться.

Лицо, взглянувшее на него из зеркала, было испуганное, и он отметил с ужасом, что его нос кровоточит снова; немного, но вполне достаточно, чтобы залить верхнюю губу. Он отвернулся от буфета направо к раковине и открыл кран с горячей водой.

По многолетней привычке он подставил лицо под воду. В этой колонке вода всегда грелась так долго, что перед умыванием можно было успеть выпить чашку кофе и выкурить сигарету. И это было неплохо.

Ай!

Вскрикнув, он отдернул руку от воды.

Гарденер приблизил ошпаренную руку ко рту и смотрел, как вода вытекает из крана. Низко висящее на задней стенке комнаты зеркало уже запотело. Он отодвинулся, повернул ручку крана, заткнул раковину, налил немного горячей воды, добавил побольше холодной. Подушечка большого пальца левой руки немножко покраснела.

Он открыл шкафчик и перебрал вещи, пока не нашел бутылочку валиума с этикеткой, на которой стояла его собственная фамилия. Если состояние улучшается со временем, то это должно быть значительное улучшение, подумал он. Все еще полная. Что бы Бобби ни использовала, это наверняка было нечто противоположное валиуму.

Но этого он тоже не хотел. Ему нужно было то, что находилось за лекарством, если оно там было…

И — есть!

Он вытащил обоюдоострую бритву и пачку лезвий. И с грустью увидел слой пыли на бритве — она была здесь с тех пор, как он брился по утрам при Бобби. По крайней мере, хоть не выбросила, подумал он. Это было бы еще хуже, чем пыль.

Бритье улучшило его настроение. Он остановился на этом. Сконцентрировался, пока его мысли бежали своим чередом.

Он закончил, поставил позади валиума все принадлежности для бритья и вытерся. Затем он взглянул задумчиво на кран с красной шишечкой на конце и решил спуститься в подвал взглянуть, как она усовершенствовала титан.

Он прошел на кухню, подумал, что действительно хорошо себя чувствует, особенно сейчас, когда боль в спине и шее от проведенной ночи в кресле-качалке у Бобби начала уходить. Мы, похоже, не из тех ребят, что запросто засыпают сидя — он слегка усмехнулся над собой. Ты, пожалуй, лучше сечешь в кипятильниках, дружок, так?

Но это были еще цветочки по сравнению со вчерашними насмешками над самим собой. Единственное, что он постоянно забывал в угаре похмелья и чудовищной депрессии после выпивки, было ощущение возрождения, которое приходило после. Вы могли проснуться однажды, понимая, что вы не запустили яда в систему ни вчера… ни неделю… ни даже целый месяц назад и чувствуете себя действительно хорошо.

То, чего он боялся — приступ гриппа или даже пневмонии, тоже ушло. Горло уже не болело, нос не заложен, нет лихорадки.

Одному Богу было известно, что он был отличной мишенью для инфекции, после того как он восемь дней беспробудно пил и провел ночь в жутких условиях и наконец прихромал обратно в Мэн босиком в шторм. Но все это прошло за ночь. Иногда и Бог был благосклонным.

Он помедлил посреди кухни. Его улыбка медленно сползла, и появилось мгновенное чувство легкого беспокойства — вернулись фрагменты сна

(радиопередача вечером… Что-то заставило его выздороветь к утру)

и затем исчезло снова, побледнело. Он забыл это, довольный тем, что чувствует себя хорошо и Бобби выглядит все лучше и лучше. Если Бобби не встанет в десять, то самое позднее пол-одиннадцатого он разбудит ее. Если Бобби почувствует себя лучше, и заговорит более разумно, то отлично. Они смогут обсудить, что это там случилось с ней (что-то действительно случилось, Гарденер думал, находясь в рассеянном любопытстве, получила ли она какие-нибудь ужасные известия из дома… бюллетень, что несомненно должна была послать сестра Энн). Они бы вышли прогуляться… Даже если бы она все еще немного походила на еле двигающуюся Бобби Андерсон, что приветствовала его прошлым вечером. Гарденер собирался позвать врача, хотела этого Бобби или нет.