Глобальные, региональные и национальные тенденции развития экономики России в XXI веке. Избранные труды - Леонид Бляхман

Социально-инновационную политику можно определить как согласованные и соответствующие социальной справедливости решения и действия государства, местного самоуправления, бизнеса и общественных организаций, направленные на развитие и эффективное использование социального и человеческого капитала. Субъектом этой политики становится не только государство, но, прежде всего, сами граждане и их объединения, выдвигающие свои проекты, формулирующие приоритеты и оценки социальных рисков, участвующие в обсуждении правовых актов и контроле их реализации.

Объектом социально-инновационной политики являются не только нетрудоспособные, а все члены общества, заинтересованные в развитии и эффективном использовании своих способностей, вся социальная система [41]. Механизм реализации этой политики не сводится к денежным субсидиям и льготам, а включает, прежде всего, предоставление общественных благ, необходимых для развития личности. Эти блага отличаются несоперничеством в потреблении, неисключаемостью, их освоение даёт значительный внешний эффект, связанный с преодолением свойственных рыночной экономике социальных диспропорций, развитием социальной интеграции и мобильности [42].

Социальную справедливость либералы сводят к равенству граждан перед законом, полагая, что бедность – не социальное явление, а проявление неспособности данного человека к борьбе за существование. Как отметил известный американский философ Дж. Роулс в своей работе «Теория справедливости» (1971 г.), справедливость – ценность высшего порядка, определяющая порядок и устойчивость общества. Ее уровень измеряется положением наиболее обездоленного социального слоя. Неравенство, диктуемое рыночным принципом «равных возможностей», не идет на пользу обществу и потому является несправедливым.

В противовес этому Ф. фон Хайек и другие рыночные фундаменталисты считали социальную справедливость атавизмом. Идеолог социал-дарвинизма Г. Спенсер полагал, что она играет положительную роль как стимул развития личности. М. Тэтчер, Р. Рейган и другие ультралибералы призывали «восстановить право на неравенство» путём сокращения всех видов субсидий и дотаций, социальных расходов и перераспределительных процессов.

Социальная справедливость, необходимая для инновационной экономики, включает четыре основных компонента: 1) абсолютное равенство граждан перед законом; 2) свободный доступ к образовательным, здравоохранительным и другим социальным услугам, необходимым для квалифицированного труда, участия в управлении и контроле за деятельностью власти; 3) качество жизни, соответствующее установленным законом технологическим регламентам и социальным стандартам для работников и лиц с ограниченной трудоспособностью; 4) регламентацию минимальных доходов и направление законных доходов, превышающих установленный общественным договором предельный уровень, на благотворительность (незаконные доходы и полученные за их счёт активы конфискуются). В России веру в социальную справедливость подорвала приватизация 90-х гг., дефолт 1998 г. и массовый перевод капиталов офшорной корпоратократии, оторванной от стратегических интересов России, за рубеж.

Главным препятствием для новой индустриализации в России стала кадровая деградация, вызванная разрушением системы профтехобразования, трудовой мотивации и кризисом высшего образования. По оценке Института социологии РАН большая часть работников деквалифицировалась, а необученных – люмпенизировалась. Новая образовательная политика призвана изменить содержание, структуру, технологии и критерии качества оценки образования.

Новое поколение россиян, не жившее в СССР, знакомое с европейским образом жизни и активно участвующее в социальных сетях требует новой социальной политики. Для согласования 153 законов, регулирующих социальную сферу, нужен кодекс, основанный на законодательных федеральных и региональных стандартах. Социальный бюджет должен расходоваться преимущественно на развитие инфраструктуры [43], а не на пособия и дотации. Некоммерческие организации привлекут в социальную сферу частный капитал [44].

Как отметил Генеральный секретарь ОЭСР Л. Гурриа (Ведомости. 21.06.2011), эффективность социальной политики и качество жизни нельзя измерять по душевому ВВП. Как показало сравнение России с 27 странами ЕС [45], по душевому ВВП, по паритету покупательной способности Россия (15,9 тыс. евро) превосходит Польшу (более 14), Румынию, Болгарию (10,9), Латвию, по потреблению домохозяйств – Болгарию и Румынию, однако резко отстаёт по смертности от ишемической болезни сердца (352 на 10 тыс. жителей – в 6 раз больше, чем в Бельгии, в 4 раза – чем в Австрии, в 3 раза – чем в Болгарии), инфекций и болезней системы кровообращения, расходам на здравоохранение (около 4% ВВП по сравнению с 6–8% в ЕС), смертности от ДТП (Россия – 20 на 100 тыс. жителей, Румыния – 13, Болгария – 12, другие страны ЕС – 10 при гораздо большем количестве машин). Коэффициент Джини, характеризующий неравенство доходов, в России (42%) намного выше, чем в ЕС (20–35%, а индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП) (к 2012 г. 66 место среди 187 стран) ниже, чем в Румынии и Болгарии (соответственно, 0,72; 0,74 и 0,76).

Исследовательский центр «Human development report» оценил 182 страны и региона мира по трём критериям: долголетие на основе здорового образа жизни, доступ к образованию, потребление основных благ и услуг. Первое место в 2009–2011 гг. заняла Норвегия (душевой ВВП – около 60 тыс. долл.), второе – Австралия (около 40 тыс. долл.). Франция, Швейцария и Япония замкнули десятку лидеров, США находятся лишь на 13 позиции. Россия с 1990 г. опустилась на 30 позиций и занимает относительно высокое 71 место за счёт своих передовых регионов, опережая Бразилию (75 место), Турцию (79), Китай (92), а также Казахстан (82), Армению 984), Украину (85), Азербайджан (86), но уступая Литве (46), Латвии (48), Беларуси (68).

Индекс экономического благосостояния, предложенный Л. Осбергом и Э. Шарпом [46] охватывает 4 компонента: потребление, семейное богатство, дифференциацию доходов, региональный индекс экономической безопасности (возможность получить защиту от неблагоприятных воздействий).

Количественную оценку агрегированного богатства и благополучия предлагается оценивать не по монетарным индикаторам, а по размерам чистого национального предельного потребления. Современная экономическая теория благосостояния предлагает его немонетарные индикаторы, выявляет возможности и функции субъективных оценок счастья и значимости социальных связей [47]. ОЭСР учитывает 11 индикаторов: 1) обеспеченность жильём и социальной инфраструктурой, 2) доходы населения, 3) занятость, 4) уровень образования, 5) здоровье населения, 6) эффективность государственного и муниципального управления, 7) общественная активность, 8) личная и имущественная безопасность, 9) удовлетворённость условиями жизни, 10) социальная мобильность, 11) баланс свободного времени и досуга (www.oecd.letterlifeundx.org ).

Экономическая теория счастья оценивает эффективность социальной политики по удовлетворённости жизнью, анализируя взаимосвязь этих субъективных представлений с экономическими показателями на микро- и макроуровне, корреляцию экономических и неэкономических показателей [48]. По данным Всемирной базы данных о счастье (World Database of Happiness), среди 95 государств лидируют Швейцария, Дания, Австрия, Финляндия, Австралия, Швеция, Канада, а замыкают список Молдавия, Беларусь, Украина, Узбекистан и ряд стран Африки.

По данным рейтинга благополучия Ipsos Global Research, в 2011 г. удовлетворённость работой, оплатой труда, стоимостью и качеством жизни, качеством досуга, среды обитания, дорог и т. д. в России оценивалась в 37 баллов (из 100 возможных) – ниже чем в ОАЭ (88), Саудовской Аравии (78), США (72), но выше чем в ряде стран, где уровень доходов гораздо выше.

За последние 20 лет уровень доходов и потребления материальных благ в России вырос в 1,5 раза, но затронул не все слои населения [49] и не сказался на индексе инноваций. По числу заявок на патенты и торговые марки, доходов от продажи лицензий, числу статей в научно-технических журналах Россия, по данным Human development report значительно уступает не только Японии, США и ФРГ, но и Китаю, Ю. Корее и т. д.

Целесообразно сформулировать принципы (правила) проведения социальной политики при переходе к инновационной экономике. К ним относятся:

– нацеленность на развитие социального, человеческого и инновационного капитала, а не только на поддержку лиц с низкими доходами;

– адресность, т. е. помощь лишь тем, кто в этом действительно нуждается;

– стимулирование роста конкурентоспособности на рынке труда, поиска эффективной занятости, удлинения периода трудовой жизни, а не иждивенчества за счёт государства;

– ориентация в первую очередь на развитие социальной инфраструктуры, инвестиции в человеческий капитал, производство общественных благ, а не на монетарные пособия для текущего потребления; — прозрачность, гласность и общественный контроль за эффективностью социальных расходов с учётом новых критериев качества жизни [50], оплата фактически предоставленных услуг с учётом их качества, а не смет на содержание социальных учреждений. В системе социальных услуг, государственных и социальных контрактов должны доминировать не только заказчик и исполнитель, но и потребитель, получающий конечный социальный эффект. Следует выделить типологию направлений (сфер приложения) социально-инновационной политики.