Потаенный дворец - Дайна Джеффрис

иначе, и в таких танцах у меня опыта не больше, чем у вас. Возможно, даже меньше. Вы работаете в клубе дольше меня. Мне нужно избавляться от целой кучи дурных балетных привычек, которые в кабаре не проходят. Джанни мне так и сказал.

– Так и сказал? – вновь прищурившись, переспросила Бригитта.

Рива кивнула. Вообще-то, Джанни говорил несколько иное, но Бригитта, похоже, заглотнула наживку и наградила ее покровительственной улыбкой. Поступая на работу, все танцовщицы не имели почти никаких гарантий. Любую из них могли уволить, если появлялась девушка помоложе и покрасивее. Наверное, Бригитте и Паломе требовалась уверенность в собственном превосходстве. Это создавало у них иллюзию защищенности.

– Тогда дружба, – сказала Рива и протянула руку.

Бригитта молча пожала руку.

– А кто будет твой богатый кавалер? – спросила Палома, недоверчиво поглядывая на Риву, и та нахмурилась. – Мы видели, как ты садилась в его машину.

– Его машину?! – фыркнула Рива. – Скажете тоже. Это не его машина. Взял пофорсить.

Эти слова успокоили Палому. Она даже улыбнулась, но Рива поняла: нужно вести себя осторожнее, иначе ей начнут завидовать, а зависть добром не кончается.

– У нас новая девица появилась, – сообщила Бригитта.

– Танцовщица?

– Хостес. Видела, как она выходила из комнаты с мужчиной.

– С Джанни?

Танцовщицы переглянулись.

– Нет.

– Тогда с кем?

– С тем, кого тут все боятся, – ответила Бригитта.

– И кто же он? – спросила Рива, которой стало любопытно.

Палома выразительно посмотрела на Бригитту, и та прикусила язык.

– Пока, – бросила Бригитта и, взяв подругу под локоть, повела из кухни.

«Кто ж это такой, кого здесь все боятся?» – подумала Рива. Потом ее мысли вновь вернулись к Бобби. Может, все было не так, как рисовало ее воображение? Конечно, тот день, казавшийся ей идеальным, несколько потускнел. Но осталось безоблачное синее небо и море сапфирового цвета. Это она запомнит навсегда. Она помнила доброту Аддисона и его портреты, передававшие что-то более глубокое, нежели сходство с оригиналом. В тех полотнах были запечатлены любовь и надежда, но также и страдание.

Не потускнел и поцелуй Бобби. Рива чувствовала его близость, хотя самого Бобби рядом не было. Она и сейчас ощущала прикосновение его губ.

Вечером, во время перерыва, Рива села рядом с Томми-О. Сегодня на нем был эффектный парик из черных длинных прямых волос; почти прозрачное платье из золотых пайеток, нашитых на сетку; большие серьги-кольца и меховой палантин, а на запястьях золотые браслеты со сверкающими рубинами.

– Настоящие? – спросила Рива.

– Рубины? Не-а. Я ж не из денег состою. – (Его глаза были густо подведены черным карандашом, и вообще выглядел он очень эффектно.) – Сегодня, дорогая, я постарался создать образ египетской принцессы, – объяснил он, перекрикивая грохот посуды, звон бокалов и голоса посетителей.

В баре было не протолкнуться от матросов, требующих, чтобы им поскорее налили, и знойных девиц, которые цеплялись за свою добычу.

– Ты здесь напрасно тратишь время, – столь же громко ответила Рива. – Твое место в Голливуде.

– А то я не знаю, куколка! Давай выберемся из этого гама.

Взяв бокалы, они нашли относительно тихий уголок.

– Но хоть палантин у тебя настоящий? – спросила Рива, проведя рукой по меху.

– Самый что ни на есть настоящий, – ответил Томми-О и подмигнул. – Натуральная норка. Подарок от богатого поклонника. Хочешь примерить?

Он передал Риве палантин, который она тут же набросила на голые плечи и скорчила гримасу, подражая кинозвездам. Томми-О раскатисто засмеялся, отчего поперхнулся коктейлем.

– Ты уже получила значок? – поинтересовался он.

– Джанни обещал принести сегодня. Он такой же, какие носят хостес?

– Почти такой. Их значки завизированы мальтийской полицией и имеют регистрационный номер. Официально хостес должны быть старше двадцати одного года.

– Некоторые выглядят куда моложе.

Томми-О хмыкнул:

– Этим придется где-то отсиживаться, когда полиция устроит проверку.

– Им хорошо платят?

– Всякий раз, когда раскачают клиента на выпивку, они получают ланду. Ланда – это что-то вроде жетончика. У них это здорово получается.

– Значит, они… – Рива наклонила голову, – ложатся с мужчинами?

– Не здесь, дорогая.

– На Мальте есть бордели?

Томми-О поморщился и, как ей показалось, даже вздрогнул.

– Официально они запрещены. Правда, в некоторых барах наверху есть закутки для таких дел. Раньше девиц проверяли на предмет венерических заболеваний. Вроде бы каждую неделю.

– А теперь перестали проверять?

– Да, голубка. В заведения регулярно наведываются военно-морской береговой патруль и военная полиция, но их больше волнуют пьяные ссоры и драки, чем девицы.

– И кто за ними присматривает? В смысле, за хостес и девушками из бара.

– Дело темное. Здесь, в клубе, – Джанни. Но он мелкая сошка.

В этот момент Рива увидела Джанни, который вел совсем молоденькую светловолосую девушку с кукольным лицом и заостренным подбородком. Ей вряд ли исполнилось шестнадцать.

– Посмотри на нее, – шепнула Рива.

С ними был еще один мужчина. Его волосы были тронуты сединой. Он шел, опираясь на трость и глядя вбок. Но, даже не видя его лица, Рива чувствовала, что где-то уже встречалась с этим мужчиной.

– Кажется, эта девушка поселилась в вашем доме, – сказал Томми-О.

– Да, я слышала про новенькую… А ты знаешь, кто этот мужчина?

– Знаю, но лучше бы мне не знать. – Томми-О привлек Риву к себе и поцеловал в нос. – Прости, дорогая подруга, мне надо идти. Следующий номер – мой. Как бы ни было приятно обсуждать с тобой все особенности здешней проституции, надо быстро переодеться, пока туземцы не оборзели. Кстати, туземцами я называю не только мальтийцев.

Рива засмеялась его шутке. Томми-О встал и, уверенно ступая на высоких каблуках, неспешно отправился переодеваться. Вскоре он исчез за толпой танцующих. Недолгий разговор с Томми-О благотворно подействовал на нее, добавив оптимизма. Дурное настроение рассеялось. Все будет в лучшем виде, и вскоре Бобби обязательно появится.

Длинный узкий зал наполнялся зрителями. Из-за зеркальных стен всегда казалось, что их втрое больше. Оркестр заиграл веселую, энергичную мелодию, тут же потонувшую в мужских выкриках. В основном кричали изрядно выпившие матросы, обнимавшие густо размалеванных девиц. Вскоре, разогретые музыкой и похотью, они удалятся вместе с этими красотками. В парижском «Баре Джонни» хотя бы не было закутков на втором этаже. Рива вспомнила, как оттирала ярко-красную губную помаду и румяна, а потом разгневанный отец забрал ее из полицейского участка. Эти события казались ей очень давними. Воздух в зале становился все отвратительнее. Рива выдохнула и подумала об отце. Как-то он сейчас? Разразился скандал или родители сумели все замять? Этого, наверное, она никогда не узнает. Может, написать Клодетте? Рассказать сестре, что с ней все в порядке? Можно ведь и не сообщать своего адреса. Эх, поговорить бы с Клодеттой! Но это невозможно. От мыслей о сестре у Ривы защемило в