Школа Стукачей - Vincent Killpastor

Когда курну анаши, мне всегда кажется, что я точно знаю, о чем хотел рассказать миру мятежный Винсент.

По ходу спорю с копошащимся здесь же Подсекаевым. Он не патриотично считает, что узбекская система управления народо-государством приживётся и в России. Нужно реставрировать монархию и не заморачиваться. К чему потешные машкерады с выборами? Трата времени и денег. Наивный опиумный самообман. Разогнать все парламенты к чертям. Посадить всех искусственно созданных для витрины олигархов. Оставить одного. Демократия это глупо и непрофессионально. Скажем, едим мы в поезде Москва-Владивосток, и после каждого перегона выбираем на референдуме нового машиниста.

Может лучше доверится тому, кто уже много лет знает за какие ручки когда крутить? А самим играть в купе в карты, пить чай и жрать курицу? Меня позиция Подсекаева страшно бесит. Неужели народ, переживший Сталина сможет это допустить. Неужели? Хотя глубоко внутри я знаю, что Подсекаев намного умнее меня. Значит он, как обычно, прав.

Самарская милиция любит рейсы из Ташкента. Можно смело шмонать всю ручную кладь с багажом, и всегда что-нибудь найдёшь.

И главное — эти прилетевшие так привыкли, что их ебут дома, что ни у одного(!) пассажира не возникает сомнения в правомерности действий милиции самарского аэропорта. Шмон так шмон.

Откуда я мог знать об этом? Разве же в Домодедово такое позволят себе?

Всех по шмону. До одного. Прямо с самолёта.

Наивно хватаю сумку какой-то пожилой женщины с внучкой на руках, совершенно не подозрительных, может и проскочу на шару, да вот уж хуй там — и их выворачивают наизнанку не задумываясь.

Хорошо в крови ещё бродит мой последний опий, а то бы в обморок со страху, наверное, бухнулся.

Вот и всё, Вероника. Не доехал я до Москвы, любимая. А ты, наверное, спишь сейчас в своей постельке сладким предутренним сном, и некому отогреть твои вечно холодные пяточки…

Да. В моей саквояжике этого рослого старшину ждёт настоящий сюрприз — долляры, по всюду, там, здесь, кругом, россыпью. Обалдеть!

Долляры, прилетевшие на пару дней из Москвы в Ташкент и застрявшие в Самаре. Клянусь, он бы меньше удивился, если бы там оказалась отрезанная голова Берлиоза.

За то идущим за мной повезло — на мне поголовный шмон сразу и окончился.

Пятеро самарских ментов быстрым шагом волокут куда-то меня и мой холщовый саквояжец через весь огромный аэропорт.

Несмотря на ранний час, ожидающие рейса скучающие пассажиры вознаграждены — бандита поймали! Ой, гля, а деньжищ-то сколько!

Говорят и оружие было и наркотики! Совсем распоясались, негодяи!

Довели страну комуняки!

Люди до этого мирно дремавшие, соскакивают с набранных из лакированных деревянных реек скамей, и устремляются нам в след. Надеются, что меня сейчас поставят к стенке и пристрелят, как бешеную собаку.

Я безо всяких эмоций бреду в самом центре этой толпы и тихо хуею.

Прошло всего несколько часов, а меня уже приняли. Это же надо!

Король неудачников. В книгу рекордов надо в категорию «бытовой идиотизм». Не успел даже и штуки потратить. И колечка я тебе, Вероника обещанного не купил… И в Москву не вывез.

Да…

Сейчас видимо будут бить. Писать протоколы допросов и бить.

Смертным боем. Посадят в бетонную камеру к зэкам, отправят в Ташкент. Охуеть. От одного названия «Таштюрьма» мне сразу делается дурно.

Я думал, что я самый умный, а моя великая Родина просто бесцеремонно засунула свой ментовский нос в сумку с моим бельём. И всё…

Как пишут в их сводках: «В ходе оперативных мероприятий…»

— Начальник ночной смены линейного отделения милиции аэропорта города Самара майор Пашков. Откуда столько денег? Верблюда своего любимого что-ли продал?

— Какого ещё верблюда?

— Ну, у вас же там, в Ташкенте много верблюдов. На базаре!

— Не знаю. Разве что в зоопарке есть один.

— Ты мне муму здесь не три. В запарке. Откуда крупная сумма в иностранной валюте?

— Откуда? Да как вам объяснить-то… Дом меня родня отправила покупать. Дом в России. Собрались все вместе, сложились и — вот… Совсем плохо нам, русским, в Узбекистане приходится. Никакой жизни не дают басурмане! Хотим купить дом и переехать на историческую Родину.

— А что у вас там разве русские есть?

— Есть, есть, товарищ майор, униженные и оскорблённые!

— Что ты говоришь! Да. Мудаки. Такую державу просрали. На всех ещё долго это отражаться будет. Значит дом, а? Правильно. Милости просим. Россия, она всем рада! Россия, она гостеприимная страна!

Только законы наши надо блюсти.

Давай-ка так. Посиди ты тут у меня до утра, до выяснения. Прозвоним с утреца Ташкент, и если ты там Рашидова своего не ограбил, потопаешь в город. А задерживаю я тебя, потому что надо декларировать ввоз валюты в РФ.

— Товарищ майор! Вот если бы я ВЫвозил, тогда понятно, декларируем, но я же Ввожу, это же на благо экономике! Деньги пришли в страну.

— Грамотный да? Лучше меня закон знаешь? Может и на бесплатных курсах где уже отбывать приходилось?

— Да что вы, нет, нет, конечно. Просто рассуждаю, простите уж меня, товарищ майор. А нет ли способа быстрее решить все вопросы? Ну, скажем, заплатить штраф, пошлину, ну, в конце-концов вы НАЧАЛЬНИК ночной смены. Вся власть у вас. Я бы родне своей все правильно потом объяснил! Поняли бы без вопросов.

— Начальник смены, говоришь? А знаешь, сколько у меня народу в смене? Она ведь не маленькая — смена-то. Двенадцать человек! И вся смена о тебе уже знает, можешь не сомневаться.

— Мне кажется, уже весь аэропорт обо мне уже знает, товарищ майор!

— Плевал я на аэропорт. У меня в смене — двенадцать человек. Двенадцать. Человек. Вот так. Двенадцать рыл. Всем кушать надо. Да.

Делает паузу и выразительно смотрит на меня. Прямо над его головой на меня так же злобно взирает со стены молодой симпатичный Ельцин.

«Продолжается посадка на самолёт авиакомпании «Сибирь» следующий рейсом 939 Самара — Хабаровск, прошедшим регистрацию и оформление багажа, просьба пройти в секцию номер шесть, повторяю…»

— Каждому если по сто, тысяча двести, в общем, нормально будет?

Майор Пашков встаёт из-за стола, и, открыв дверь, зачем-то выглядывает в коридор. Смотрит в окно на перемигивающий лампочками, как новогодняя ёлка, перрон. Чешет под галстуком багровую шею, откуда к утру уже выползли серебряные иголочки щетины.

— Давай! Давай штуку двести… Но — смотри мне, не умничай тут мне…

С облегчением переходящим в судорожный восторг быстро отсчитываю купюры. Зачем умничать, не надо конечно же умничать!

— Можно идти, товарищ майор?

— А нук, погодь, погодь, старшину Лунёва ко мне.

Это уже в селектор.

Лунёвым оказывается тот же сапог с красной мордой, который меня спалил на контроле. Он весь сияет, как тульский самовар, как в прочем, и положено герою дня. Такую крупную шишку словил.

— Довезёшь куда братишка скажет, в целости и сохранности, доложишь об исполнении. Свободны оба.

Когда мы уже в дверях, майор Пашков сосредотачивает взгляд на выключенном мониторе компьютера цвета прокуренной слоновой кости.

Старшина Лунёв и ещё какой-то сержант, по моей просьбе везут меня в гостиницу аэропорта. «Чтоб тебя тут никто не обидел! сам понимаешь — времена сейчас огогого!».

Лунев лично оформляет документы, берет ключ, и провожает меня до самого номера.

— Ну, держись, давай, пацан! Перевезёшь родню в Самару, не ссы!

Что надо будет — не стесняйся!

— Спасибо вам товарищ старшина. Спасибо за всё.

Наблюдаю теперь за ними из окна. Их разрисованный, с понтом шерифский форд, ещё долго стоит перед входом в гостиницу «Перелёт».

Я думаю, они сейчас сдадут смену и вернутся за мной обратно. Со стволами. Или пошлют кого-нибудь. Помогут избавиться от излишков наличности.

А может и нет. А не в пизду ли так испытывать судьбу?

Выгребаю из сумки усохшую немного пачушку Урала и распихиваю деньги по карманам. Саквояж оставляю в номере. Пусть караулят, если надо.

С милой улыбкой сдаю администраторше ключ.

«Я — воздухом российским подышать! А где у вас тут покушать можно недорого? Спасибо. Спасибо».

В двух шагах от гостиницы бухаюсь на заднее сидение такси.

— ЖД вокзал! Не обижу… Жми!

У Димки из Воронежа проколота мочка левого уха. Он по воле носил там маленькую серьгу.

В то время за серьгу в Узбекистане можно было получить пизды и на свободе, а тут — зона! Наслушался Димка за эту дыру всякого!

Приехал он в Ташкент анаши по-дешевке взять, хипан несчастный!

Точно так же как и Подсекаев. Взял. Неплохой дури. У барыги-стукача. А вы думали?

Любишь кататься — люби и саночки возить. В Ташкенте стучит сейчас КАЖДЫЙ барыга, каждая простиутка, каждый таксист. Кончился Амстердам. И Катартал кончился.