Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности - Василий Звягинцев

Эльснер доложил. Квартиру они сняли, как и было приказано, в весьма удобно (в том смысле, что на перекрестке ведущих от города к порту улиц) расположенном доме с прилегающим участком. Тут же и показал на плане, где именно. Кирсанов одобрительно кивнул.

Отвели им комнаты на втором этаже. Дороговато, но терпимо. Хозяин — отставной моряк лет под шестьдесят, зовут Рассел Кэмпбелл, жена тех же примерно лет, Джуди. Детей нет. Люди на первый взгляд спокойные и благожелательные. Рассел в России бывал, в Архангельске и Петербурге, против русских ничего не имеет, знает около десятка слов, в том числе «спасибо», «будь здоров», «рубль», «водка».

— С нее мы и начали, — вставил Давыдов. — Нормально мужик принимает.

— Молодцы. Рукопожатие перед строем! Теперь слушайте сюда. Мысль вот какая. Занятие я вам подыскал. Станете содержателями трактира…

— То есть как?

— Нормально. Работа вам какая-никакая нужна? Необременительная, оставляющая достаточно свободного времени, не ограничивающая в контактах с любым количеством людей всех званий и родов деятельности. Ничего лучше не придумаешь. Не в конторе же вам сидеть, на самом-то деле, от и до. Ваша задача — объяснить выгоду этого замысла хозяину. Не думаю, что он такой уж богач, что от почти даровой прибыли откажется.

— Явно не богач, — согласился Эльснер. — Пока плавал, скопил кое-что, дом построил, а сейчас живет на какой-то мизерный доход с остатков капитала. Оттого и комнаты сдает. Сразу видно было, весьма обрадовался, что мы без запроса на его цену согласились. Но — трактир… — Голос его выразил сомнение. — Да и мы в этом — ни уха ни рыла.

— Ерунда, — пресек сомнения Кирсанов. — Вы вносите предложение, особо оговаривая, что все организационные расходы берете на себя. Оборудование заведения, закупка спиртного и прочего, наем прислуги, если потребуется. Вклад хозяина как местного жителя — получение лицензии, или как это здесь называется, а также дом с географическим расположением.

Доходчиво ему объясните, что все моряки, идущие из порта в город, — ваши клиенты. Только сошли на берег — и вот вам, извольте глотку промочить. То же и на обратном пути. Последняя кружка перед началом трудовых будней. Редко кто удержится. Ваш Рассел должен это лучше меня понимать. Сам мореман, темой владеет. Особенно если антураж должный создать, форму ему боцманскую пошить, вывеску изобразить позабористее…

— Дошло, Павел Васильевич, — расцвел улыбкой Давыдов. — Моряки за выпивкой — кладезь информации. Друг перед другом соловьями разливаться будут — откуда пришли, куда идут, с каким грузом и т. д. и т. п.

— Именно. Вместе с вояками — их тут тысяч десять. Пусть в день каждого пятого на берег увольняют — две тысячи. Это ж золотое дно. Один из полусотни к вам завернет, и то сможете услышать немало интересного. Да если еще с наводящими вопросами…

— Может быть, пойдем, посидим где-нибудь? — предложил Эльснер. — Мы ведь города еще толком и не видели. Как тут люди живут…

— Как везде в эпоху войн и революций. На семьдесят тысяч местного населения набежала еще треть из Наталя и северных провинций. Разброд и шатание, панические разговоры — как дальше жить. У кого деньги есть, толпятся в конторах, уехать надеются. Кто в метрополию, кто в Индию или Австралию, пока все не устаканится. Прочие — растревоженный пчелиный улей. Мы с вами это проходили, — со странной в его устах печалью ответил Кирсанов. — Простым людям в подобных заварухах всегда несладко.

— Оставьте, господин полковник, — небрежно махнул рукой Давыдов. — Сами затеяли, сами пусть и разбираются. Право слово, пойдемте, чего в четырех стенах сидеть, которые, по поговорке, непременно имеют уши…

Вышли из отеля по одному, встретились несколькими кварталами дальше, как бы невзначай. По пути Кирсанов по привычке несколько раз проверился, хотя оснований к этому не было никаких. С Роулзом все концы были обрублены, ни единая душа в городе отныне понятия не имела о факте прибытия сюда такой вот троицы. Словно москвичи из «Мастера и Маргариты» о Воланде с компанией. Эту книгу Кирсанов по совету Новикова прочел, не найдя в ней, впрочем, ничего «великого». Так, фельетончик на злободневную для этого писателя тему. Искусно, впрочем, сделанный, не отнимешь. Да бог с ними, с писателями! Мы сейчас, считай, Буссенара переписываем, с детства любимого. Но какое отношение имеют стоящие на полках книги к суровой реальности бытия?

Ресторанчик они нашли очень подходящий к их вкусам, содержал его француз, и подавались здесь блюда исключительно французской кухни, с подходящими напитками. Океан был хорошо виден с веранды, где они разместились, несмотря на прохладную погоду и знобящий ветерок. Зато подальше от посторонних глаз и ушей.

— Вы меня простите, Павел Васильевич, — завел давно его волнующую тему Давыдов, — по-хорошему, что нам здесь, в конце концов, нужно? Нет, я понимаю, приказы, служба и все такое. Ни от чего не отказываюсь и ни на что не напрашиваюсь. Ну а так, приватно, антр ну[26]. Что нам Гекуба и что мы ей?

Капитан демонстрировал неплохое знание мировой культуры, но отнюдь не тщился поразить собеседников своей образованностью, само собой вырвалось.

— Что я тебе могу ответить, друг Никита, — сказал Кирсанов, растерев языком по нёбу глоток арманьяка. — Конспект нашей жизни написан не нами. И даже не для нас. Так получается, не более того. Желающего судьба ведет, нежелающего тащит. Вполне бы ты мог оставаться там, где был. Вначале — не идти в армию, с твоим образованием пристроился бы «земгусаром»[27], потом — из стамбульских фортов к нам, совсем ближе — не подписываться на эту вот авантюру. Тебя ни разу никто не принуждал. Так?

— Несомненно, — согласился Давыдов, с интересом ожидая развития извилистой мысли старшего товарища.

— Вот ты сам себе уже и ответил. Если стечение обстоятельств привело нас в некую точку, как мы должны поступать? Правильно, адекватно обстановке. Окажись мы на британской стороне, пришлось бы чем-то подобным заниматься в Претории. Чтобы с максимальным эффектом и минимальными потерями достигнуть цели, которая, повторяю, к нашим с тобой личным желаниям никакого отношения не имеет. Доступно?

— Не совсем, — честно ответил Давыдов. — Эту сказочку про африканские сокровища интересно было слушать, когда мы еще от бегства из России в себя не пришли, а сейчас, по прошествии времени — совсем другой коленкор. Не верю я больше в сказки. А если так, то требуются куда более основательные мотивации. Ну, сделаем мы то, что от нас требуется, поможем нашим хозяевам вместе с бурами взять Кейптаун — а дальше?

— Чего же ты, отправляясь на фронт, тогда не спрашивал — возьмем мы Берлин и Константинополь, а дальше? Неужто всерьез воображал, что немедленно наступит какое-то особенное счастье, для тебя, твоих друзей и родственников? И от занятия Россией Порт-Артура простому человеку лучше жить не стало, и от присоединения Туркестана.

Я, как и ты, наверное, исторические сочинения прилежно читал, и очень мне кажется, что с обывательской точки зрения лучше всего было бы жить в удельном княжестве, верст пятидесяти в диаметре, за горами за лесами и болотами, откуда хоть три года скачи, никуда не доскачешь. Да не смердом, князем желательно. Ешь, пей, охоться, с девками балуйся. Средневековым бароном, как твои, Павел Карлович, предки — тоже можно. Замок неприступный на перекрестке торговых путей. И все… — Кирсанов говорил негромко, без нажима, словно размышляя вслух. Взгляд его, безмятежно-чистый, медленно скользил по морской дали, где у самого горизонта дымил идущий с северо-востока пароход.

— Упрощаете, господин полковник, — сказал Давыдов, вертя в пальцах папиросу.

— Редукцио ад абсурдум[28], — вставил Эльснер.

— Именно, друг мой, именно. А что еще прикажете делать? Пламенных речей, мобилизующих массы на великие свершения, «пер аспера ад астра»[29], я произносить не умею, подавлять собеседника властью старшего в чине и должности — не люблю. Остается надеяться, что при здравом размышлении он сам додумается, что имеются высшие соображения, в данный момент не каждому доступные, но от этого не становящиеся менее вескими. Так что мой тебе совет, друг Никита, — оставь ненужные умствования и просто поверь — так надо. Для полноты душевного спокойствия прими во внимание, что истинные цель и суть происходящего откроются тебе (да, пожалуй, и мне тоже) очень не скоро. А то и никогда. Одного мудреца спросили: «В чем смысл жизни?» На что он ответствовал: «Смысл жизни — в ней самой, и не нужно искать другого».

— Спасибо, Павел Васильевич. Очень вы хорошо все растолковали. Принято к сведению и исполнению. Не капитанское это дело — над мировыми проблемами задумываться.