Охотница за скальпами. Смертельные враги (сборник) - Эмилио Сальгари

Бэд Тернер, которому усердно вторил Джон, не переставал проклинать индейцев на все лады.

Выждав, пока истощились их силы, Гарри попробовал успокоить их, говоря:

– А ведь так никакого толку не будет, шериф! В самом деле, чего вы так волнуетесь? Никогда в жизни я не слышал, чтобы индейцы отказались от получения скальпов своих врагов. Ну да, конечно, они нас сейчас оставили тут, но не с тем, чтобы похоронить заживо, а просто так…

– Как это «просто так»? Что ты городишь, парень?

– То самое… Знаете, как добрая хозяйка, поймав кроликов, которых нужно приготовить к обеду в воскресенье, возьмет да и бросит их в ящик, чтобы они не удрали. Держу пари, краснокожие отнюдь не собираются заморить нас тут голодом. Как люди аккуратные, они любят все делать с чувством, с толком, с расстановкой. Сами знаете, что, привязав пленника к столбу пыток, они истязают его иногда несколько дней подряд. Теперь им не до нас: вероятно, генерал Честер очень уж близок и у индейцев полны руки дела. Если они отобьют нападение генерала, то тогда спокойно займутся нами.

– А если генерал Честер, что гораздо вернее, разнесет их в пух и прах? – задал Гарри вопрос шериф из Гольд-Сити.

Вместо ответа Бэду Тернеру Гарри глубоко вздохнул. Потом, видя, что никто не решается заговорить, высказать гнетущую всех мысль, он промолвил упавшим голосом:

– Ну что же? Я, собственно, не знаю, что хуже: помирать ли с голоду или под ножом какой-нибудь краснокожей гадины, принимающейся скальпировать вас. Кроме того, я слышал, иные охотники выдерживали муки голода и жажды пять-шесть суток. Правда, мы связаны по рукам и ногам. Но вот я могу достать до одного узла зубами. Зубы у меня, слава богу, крепкие и острые. Не могу поручиться, но мне кажется, что через час я перегрызу веревку и освобожу руки. Попробуйте и вы делать то же. А когда мы будем свободны, может быть, нам удастся сделать что-нибудь.

– Что можно сделать? – угрюмо пробормотал Джон. – Индейцы поумнее тебя! Если они завалили выход из пещеры, то, будь уверен, не какими-нибудь камешками, а целыми глыбами. Пришлось бы проработать добрую неделю, чтобы проложить дорогу, да и то при помощи ломов и мотыг. А у нас, кроме голых рук, ничего не будет.

– Вы, дядя Джон, раньше сами на меня всегда обрушивались, говоря, что нельзя падать духом, не испробовав всего. А теперь, когда нам действительно ничего не остается делать, кроме того, что я советую, вы относитесь так странно…

Джон ничего не отвечал. Через минуту во мраке прозвучал голос Бэда Тернера:

– Что за черт! Я буквально задыхаюсь. Здесь пахнет гнилым мясом! Что тут такое!

– Кто знает? – меланхолически заметил Джон. – Вероятно, пещера служит берлогой какому-нибудь зверю, который натаскал сюда разных костей и, может быть, зарыл в земле часть своей добычи про запас.

– Что вы думаете, Джон, вот о чем: помните, мы видели, как один отряд индейцев повез к каньону какие-то длинные тюки. Что вы думаете об этих тюках? Что в них могло быть?

Подумав, индейский агент неуверенным голосом ответил:

– Не знаю, что и сказать. По-моему, эти вьюки здорово смахивают на то, как будто в бизоньи шкуры были завернуты человеческие тела. А почему вы спрашиваете это, шериф? Ведь мы с вами уложили в лесу немало краснокожих. Ничего не будет удивительного, если индейцы отправили куда-нибудь для погребения трупы своих павших товарищей.

– Вот именно! Но куда? Подумайте-ка, Джон! Разве мы-то шли не по следам того самого отряда, который увез эти странные тюки? Ну? Догадались, откуда идет этот ужасный запах?

– О господи! – испуганно воскликнул индейский агент. – Уж не хотите ли вы сказать, Бэд, что…

– Мы находимся в пещере, в которой индейцы погребают своих покойников. Если хотите, то скажу определеннее: мы, живые, похоронены здесь вместе с трупами убитых нами индейцев.

– Господи, господи! – стонал Джон. – Неужели же человек, да еще женщина, может придумать такую штуку?

– Вот именно: человек, то есть мужчина, никогда не додумается. А женщина… Вы, Джон, должно быть, не знаете, на что способна женщина. А ведь нам-то приходится иметь дело не просто с женщиной, а с мисс Миннегагою, которая кровожаднее и свирепее, чем самый лютый зверь. Но нам надо все это выяснить. Для этого необходимо прежде всего освободиться от веревок. Вот что, Гарри: так как ты хвастался, что у тебя острые зубы, то не попробуем ли мы сделать такую штуку. Подползай-ка ты ко мне и попытайся перегрызть мои веревки. Это будет проще и скорее, чем если ты попробуешь перегрызть свои собственные. А тогда, когда я буду свободен, я освобожу в мгновение ока всех остальных.

Сказано – сделано. В течение пяти или шести минут кипела лихорадочная работа, потом освобожденные от пут пленники, облегченно вздыхая, поднялись на ноги. Еще через несколько минут во мраке пещеры робко затеплился слабый огонек: в карманах у запасливого шерифа отыскался трут с огнивом и кресалом, а у Джорджа – остаток смолистого факела.

Как ни был слаб добытый несчастливцами свет, его было достаточно, чтобы ознакомиться с пещерой, в которую они были заключены. Эта пещера оказалась попросту щелью в толще скалы, но в ней могло поместиться двадцать и больше человек. Стены и потолок пещеры были влажны, и время от времени тяжелые капли воды гулко шлепались на пол.

Бэд Тернер первым обнаружил, что в углу пещеры лежат странные продолговатые тюки.

– Надо посмотреть, что это такое, – сказал он.

Гарри, более подвижный, не говоря ни единого слова, направился к странным тюкам, развернул один из них и отпрянул с криком:

– Мертвый краснокожий!

– Значит, я не ошибся! – пробормотал Тернер.

Глава III

Заживо погребенные

В едва освещенной слабым лучиком факела пещере внутри скалы происходила дикая и странная сцена: освободившись от связывавших их веревок, четверо погребенных заживо, влекомые каким-то таинственным чувством больного любопытства, почти не сознавая, что делают, принялись рассматривать трупы индейцев.

Да, это были те, которые погибли во время осады медвежьей берлоги.

Еще так недавно трапперы видели их полными сил, здоровья и дикой энергии, слышали их воинственные крики. А теперь они лежали неподвижно, они глядели мертвыми остекленевшими очами на своих врагов…

И, боже, какими ужасными казались полученные ими в бою раны…

В этом климате, летом, в жару, трупы, разумеется, не могли долго сохраняться, не подвергшись тлению.

Мухи уже успели отложить яички в кровавые раны павших, и видно было, как противные белые личинки копошились в ужасных ранах, а невыносимый запах тления наполнял всю пещеру.

– Ужас, ужас! – бормотал Джон, не сводя испуганного взора с лица одного молодого воина, погибшего именно от его пули.