Заметки поклонника святой горы - архимандрит Антонин (Капустин)

сих пор ублажающим себя за то, что исхитил сокровище из рук, недостойных владеть им, хотя, верно, не расположенным ублажать того, кто бы покусился отнять у него заглавие тела его – на основании того же самого предположения о недостоинстве владеющего им лица. Я не успел подробно рассмотреть книги, летосчисления в ней нет158.

Из множества соседних с Кареею келлий указывают как на достойные замечания две: Достойно есть159 и патерицы. О первой столько писано, что слова мои были бы скучным повторением. Во второй келлии страннику показывается патерица (посох), принадлежавшая некогда великому Савве Освященному и перешедшая потом во владение преп. Саввы Сербского. Она действительно стара, но не ветха160. Верх ее украшен костяными кольцами, вздетыми на древко одно к другому.

Обе эти келлии находятся в глубине удолья, спускающегося к монастырю Ставро-Ннкнтскому, который также удалось посетить мне проездом. Он стоит у самого моря, как и Пандократорский, на скале, и есть самый меньший и самый новый из монастырей Св. Горы, – по уставу – своежительный, по населению – греческий, по средствам – небогатый, по значению – весьма неважный. Церковь его – единственная на Св. Горе без боковых выступов, предназначаемых для певцов; но такое исключение, полагать надобно, было следствием не оригинальности зодчего, а тесноты места, занимаемого монастырем, в котором между церковью и братским помещением едва можно пройти. Стенная живопись церкви имеет большое сходство с котломушскою и только пятью годами позднее ее. Художник называет себя монахом Феофаном 161 . Расписание кончено в 7054 (1546) г. А церковь самая выстроена годами десятью прежде того. Чудесно найденный в море мозаический образ св. Николая обложен теперь серебром; и мозаическую работу едва можно различить сквозь глубокие отверстия лица и рук святителя. На расспросы наши о библиотеке нам сказали, что ее нет, под чем надобно было разуметь, что нет ничего любопытного в ней. Однако же принесли нам показать знаменитую псалтырь Златоустого (перг. 8°), приписываемую великому святителю – по-видимому, на том единственном основании, что она писана вся золотом. Письмо ее (XII-ХIII века) отлично хорошо. То же можно сказать и о ее сохранности. Разделяющие кафизмы «зело дробные различные узоры древнего некоего искусного художества и удивительного переплетания» действительно весьма хороши, и так свежи, что как будто только что окончены работою. Не напрасно Барский хвалит тщательное хранение книги. Нам едва давали касаться до нее. Спутник мой, однако же, грозил ее неприкосновенности достойным ее имени и славы ключом и надеялся, что передаст любознательному миру орнаменты ее в верных копиях. Нашему иконописанию предлежит изгнать из своей области так неотчетливо называемые у нас арабески и рококоцизмы, Бог весть откуда к нам зашедшие, и заменить их родными, т<ак> сказать, православному глазу византийскими украшениями, коих самую малую долю сохраняет в себе Киево-Софийский собор и коих огромное количество можно видеть, высвеченных на мраморе, в одном афинском Акрополе. – Смотря издали на местоположение монастыря, действительно не сомневаешься, что на его месте в старину долженствовал быть другой монастырь, или Предтечи, как полагают Барский и «Путеводитель», или Креста, о котором упоминается в одном акте (1048 г.) русского монастыря. Есть, однако же, противоречие между летосчислительными данными Ставро-Никитской обители. «Изрытая» на мраморе надпись паперти уверяет, что церковь выстроена с оснований патриархом Иеремиею, что из янины, в 7061 (1553) г. А заметка о расписании церкви, находящаяся внутри ее, гласит о годе 7054 (1546). Большего вероятия достойна последняя, очевидно современная делу, о котором свидетельствует. По Спонду и Болланднстам, патриарх Иеремия скончался 23 дек. 1545 г., и, след<овательно>, задолго предварил своею кончиною 1553-й год; хотя, с другой стороны, никто не препятствует предположить, что выстроенная иждивением боголюбивого патриарха церковь могла быть вполне окончена несколькими годами после его смерти. В «Письмах святогорца», конечно, опечатка – выставленный им і65з год. Виденных им в монастыре малороссиян мы уже не нашли. Зато в сопредельных обители келлиях подвизаются, слышно, несколько наших соотчичей, из коих один будто бы не говорит ни с кем и никого к себе не принимает. Умеренные подвиголюбцы предсказывают печальный исход затворнику. Дай Бог, чтоб это не оправдалось!

Поднимаясь снова по удолию, достигаешь довольно обширной и веселой площадки, несколько высшей, чем местность Кареи, и отдаленной от нее на версту расстояния. Большая куча зданий, частью ветхих, частью недавно выстроенных, частью еще возводимых, останавливает на себе невольно внимание путешественника. Это бывший серай, или дворец патриарший, а нынешний скнт св. апостола Андрея Первозванного 162 . По рассказам старожилов, дворец этот некогда был одним из великолепнейших (разумеется, относительно) зданий Св. Горы. В последнее время, за обветшанием, слыл уже простою келлиею, отдаваемою внаем Ватопедом за весьма низкую цену. Ловкости, неустрашимости и благочестивой ревности нынешнего о. игумена скита келлия обязана тем, что поступила в русское (de facto) владение, облюдилась, обстроилась, обзавелась всем нужным и, наконец, с помощью одного, случайносильного, предстательства стала обителию, у которой есть несомненная будущность. Бывший дворец составил теперь одну северную сторону четыреугольника стен. Западная выстроена в течение последних 5 или 6 лет. Южная еще строится, и уже близка к окончанию. Посреди двора замышляется, наконец, постройка и собора. Все идет живо и спешно, и, надобно сказать, – благопоспешно. Если в глазах посетителей, видевших другие обители святогорские, Серай может казаться пока заведением чернорабочих и напоминать составом своим уподобленный царству небесному невод, исполненный рыб великих и малых, добрых и злых, то это не должно смущать никого. Теперь забота вся обращена на то, чтобы невод не был пуст. А придет, конечно, время и разбора. Бог благословил новую обитель русскую прекрасным местоположением, чистым воздухом, тучною землею, обильною водою, словом, всем, что потребно для немногочисленного братства. Населители ее не остаются непризнательными к дарам Божиим. Труд и служба теперь есть насущная пища скитников св. Андрея. Там, где ни для кого не дивным кажется совмещение в одном и том же лице кузнеца, плотника, каменщика и духовника обители, успех ее, конечно, не подлежит сомнению.

Серай – счастливец, говорят на Св. Горе. Он в самом деле замечателен своими гостями, коих присутствие в нем немало придало ему нравственного веса на Св. Горе. После А.Н. Муравьева, учредителя нового скита, на долю его выпало приютить в себе на несколько лет другого замечательного путешественника русского, П.И. Севастьянова, известного на Горе под общим именем «Генерала». Давно уже я слышал от бывавших в Афинах святогорцев о чудесах его искусства,