Реквием линкору «Тирпиц» - Леон Пиллар

Труп Туровского зашивают в мешок и сбрасывают в море.

В тот же самый день, 26 августа, Гитлер принял в своей ставке гросс-адмирала Рёдера.

Гросс-адмирал в глубине души ожидал, что фюрер поздравит его с успешными действиями подводных лодок под командованием адмирала Дёница[34] во время атаки крупного союзнического конвоя, однако Геринг, часто встречавшийся с Гитлером, сумел преподнести свою авиацию в надлежащем свете. Тем не менее Гитлер принял гросс-адмирала сердечно.

— Кажется, что англичане после уничтожения этого конвоя более не рискуют отправлять новые корабли для оказания военной помощи России?

— До сих пор новый союзный конвой в море не выходил, — ответил Рёдер. — Можно предположить, что действия наших подводных лодок и самолетов, полностью уничтоживших этот конвой, вынудят противника либо временно отказаться от такого маршрута, либо радикально изменить свою систему обеспечения и подвоза.

Военные поставки в северные порты русских могут сыграть решающую роль в исходе войны, учитывая то, как ее ведут англосаксы. Они должны поддерживать способность русских к сопротивлению, чтобы связать наши силы. По всей видимости, противник будет поэтому и далее посылать военные материалы в северную Россию по этим же маршрутам, так что нам необходимо держать там подводные лодки. Большую часть флота вместе с тем необходимо сконцентрировать в северной Норвегии, и не только для того, чтобы осуществлять оттуда нападения на конвои, но и для предотвращения возможной высадки войск противника. Эта опасность может быть устранена, если наш флот будет находиться в норвежских водах. Кроме того, исходя из основной стратегии стран оси, было бы чрезвычайно важно связать британский флот метрополии нашими силами, учитывая большие потери, понесенные англичанами и американцами в Средиземном море и Тихом океане. В осуществлении такого мероприятия заинтересованы и японцы. Следует учитывать также возрастающую опасность размещения противником мин в наших водах, из-за чего наши корабли смогут выходить в море только в целях проведения ремонтных работ или учений. В связи с этим чрезвычайно важно, чтобы они оставались в Норвегии.

— Да, Норвегия — страна судьбы, — ответил Гитлер задумчиво. — Благодарю вас, господин гросс-адмирал.

Ни один из них не забыл, что произошло с «Бисмарком» год тому назад. И оба придерживались мнения, что не следует рисковать мощнейшим кораблем Германии «Тирпицем». Угроза, которую он собою представлял, была способна рассеять любой конвой и создать возможность его последующего уничтожения авиацией и подводными лодками.

Оказавшись вновь в одиночестве, Рёдер стал размышлять о состоявшейся беседе с фюрером. Гитлер пока ему доверял, но как долго еще это продлится? Рёдер знал, что Гитлер под влиянием Геринга и Кейтеля стал рассматривать крупные корабли как обузу. Им требовались люди, орудия, топливо, которые, по мнению его советников, могли быть с большей пользой использованы в других местах. Рёдер обратил внимание на то, что Гитлер называл его в разговоре «господин гросс-адмирал», тогда как главнокомандующего авиацией — просто «Геринг». Хотя такое обращение и звучало дружественно, оно носило вместе с тем оттенок пренебрежения, а имя «Кейтель», когда Гитлер звал того к себе, было подобно обращению господина к слуге.[35]

Заботы гросс-адмирала от этого не уменьшались.

Глава 9

ПОДГОТОВКА К ОПЕРАЦИИ «ТАЙТЛ»

Весною в Скаллоуэй стало приходить все больше норвежских судов. Самолеты обеих авиакомпаний, летавших на острова — «Скоттиш эйрвейз» и «Элляйд эйрвейз», — доставляли туда молодых мужчин в военной форме, но без знаков различий, физически крепких парней, прошедших подготовку по бегу, плаванию, нырянию, стрельбе и ближнему бою. В Скаллоуэе они находились день или два, затем внезапно исчезали. Суда доставляли их на пустынные места норвежского побережья. С собою они везли оружие, взрывчатые вещества и радиоаппаратуру. В многочисленных бухтах, небольших гаванях и на островах их встречали норвежские патриоты — хотя и не всегда. Участники норвежского движения Сопротивления, поддерживаемые и использовавшиеся англичанами, образовывали многочисленные сети, часто устанавливавшие между собой связь.

На Шетлендах агенты из соображений безопасности собираться вместе не имели права. Их перемещения организовывались из Абердина, при этом встречи возвращавшихся с задания агентов с уходившими на задания не допускались.

Вначале оружие доставлялось ночью, пряталось где-нибудь в скалах под брезентом и ветвями деревьев. Рыбаки иногда случайно нападали на них и рассказывали друг другу о своих находках, и оружие попадало в конце концов в руки немцев. Позднее эта методика была изменена, и оружие вручалось сразу норвежским патриотам.

При возвращении суда обычно брали с собой беженцев. В Леруике можно было часто видеть этих несчастных людей, сходивших на берег нетвердыми шагами, совершенно разбитых и бесконечно уставших от морского перехода.

Матросы несли их скудные пожитки. Беженцев коротко допрашивали и направляли в Лондон.

Иногда такие мероприятия оканчивались трагически. Месяцами ничего не было слышно о том или ином судне. Были ли норвежские рыбаки и агенты задержаны и расстреляны? Порою спустя долгое время становилось известно, что же в действительности произошло — от людей, которым удалось бежать в Швецию или из рассказов, передававшихся на побережье из деревни в деревню.

Куттеры «Аксель», «Бергхольм», «Нордсиён» и «Фёйе» пропали бесследно. Несмотря на потери, число добровольцев не уменьшалось, и почти каждый третий день Скаллоуэй покидало очередное судно, возвращавшееся через пять или шесть дней назад. В шутку их стали называть «шетландскими автобусами». Суда доставляли в Норвегию оружие и агентов.

В феврале Ларсен покинул Ланна Фоэ, на этот раз на куттере «Артур» с грузом оружия. Атлантику[36] он прошел благополучно. Перед Смёлой были установлены минные заграждения, но многие мины были сорваны штормами с якорей и беспорядочно плавали на поверхности моря. Тем не менее Ларсен достиг района Тронхеймс-фьорда и выгрузил тяжелые ящики в 160 милях от «Тирпица». После этого он возвратился назад, в Ланна Фоэ…

После подобных переходов, совершавшихся зачастую в штормовую погоду, суда подлежали ремонту с переборкой двигателей. Единственный док находился в Леруике, в Ланне же ничего необходимого не было. Поэтому с разрешения адмиралтейства в Скаллоуэй был построен второй док. Открыт он был норвежским наследным принцем Олафом и был назван в его честь. В Скаллоуэй был перенесен и опорный пункт. Недостаток гавани заключался в том, что она находилась на западной стороне острова, и чтобы попасть в нее, необходимо было обходить остров. Обход должны были совершать и суда, отправлявшиеся в Норвегию. В Скаллоуэе появилось много офицеров, так что дисциплина поддерживалась строго. Люди в гражданском, грубые, неотесанные моряки, должны были теперь обращать внимание на свою внешность и благопристойно представляться начальству. Однако попытка установить полный военный порядок, которую сделал прибывший из Лондона норвежский офицер, провалилась.